Порочные - Ксения Громова

— Ну, так что? Вы не откажитесь пообедать с нами?

Иван пожал плечами и пошел вслед за моей мамой.

— Не откажусь, — Ваня остановился на пороге и обернулся ко мне, — Полина, ты идешь?

Я выдохнула и кивнула.

— Да, конечно.

Осторожно шагая, я приближалась к Ване. Пока шла, смотрела в глаза этому мужчине. Смотрела и не понимала, как один человек может изменить жизнь другого человека? Да и не просто изменить, а кардинально поменять? Я чуть притормозила рядом с ним, и Ваня пропустил меня вперед.

Он давил на меня. Морально.

Его слишком много.

Он уже практически контролирует мою жизнь…

Но я так просто задохнусь.

Не выживу.

Если он хочет жить в мире со мной, то ему придется считаться с моими правилами.

Но сложность была в том, что я не могла понять самого Ивана. Он помог мне сесть за стол. Он поддерживал беседу с моей мамой, пока мы ели ее фирменный борщ. Я же впервые чувствовала себя чужой в собственном доме. Мама и Ваня смеялись, но мне было не смешно. Мне было больно. И грустно. От чего больно — понятно. Хотя и не обоснованно. Наблюдая за этими голубками, мне казалось, что мамочка предает меня. И плевать, что это было совсем не так, а моя мама просто очень общительная и доброжелательная.

А вот от чего было грустно…

Я не знала. Может быть потому, что сегодня я окончательно попрощалась с беззаботной жизнью. Я больше не смогу больше уделять время своему хобби столько, сколько захочу. Я должна буду заботиться о малыше.

Ведь я… Мама.

Мама.

МАМА!

— Поля? — я вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей ладони. Ложка выпала из моей руки и упала прямо в полную тарелку супа. Красные капли попали на мою светлую кофту.

— Доча, ну что с тобой? — мама засуетилась вокруг меня, пытаясь оттереть пятна. Но, очевидно, у нее ничего не получилось.

— Это было моя любимая кофта… — неожиданно проговорила я отстранённо. Мама и Ваня переглянулись, и затем мужчина поднялся со стула и поднял меня.

— Так, милая, — он обхватил меня за талию, потому что я неожиданно пошатнулась, — пойдем-ка…

А мне становилось все хуже и хуже…

Голова начала кружиться, и появилась тошнота…

Ноги ослабели, появилась дрожь в руках.

Сердце бешено билось, и я покрылась испариной.

Мне действительно стало плохо.

И очень страшно.

Но не за себя. За ребенка. Обхватила живот руками и посмотрела на Ваню. Именно сейчас я была рада, что рядом был тот, кто знал, что со мной, знал, как мне помочь.

— Ваня… — тихо прошептала, — что-то не так…

А затем темнота.

* * *

Еще в машине Иван понял, что не отступит. Один раз он уже допустил подобную ошибку. Тогда, с Юлей. Сейчас судьба ему дала второй шанс. И он не упустит его. И пусть девочка Полина упрямится, злится. Обижается. Пусть. Теперь она от него не сможет избавиться. Он будет контролировать каждый ее вздох. Будет контролировать, что она ест, куда ходит, в чем одета. Будет делать все, чтобы она была в порядке. Он больше не будет в стороне. Он был равнодушен, когда Юля была беременна, не ходил на узи, не интересовался ее посещениями врача и анализами. А ведь это очень важно. Если бы он…

Поздно себя корить. Ее не вернешь.

Но теперь у него есть эта девочка с невероятно голубыми глазами.

И она должна быть рядом. Он должен ее контролировать. Для ее же блага.

И мужчина понимал, что давит на девочку. Понимал ее страхи. Понимал. И понимал, почему хотела сделать аборт. Она маленькая. Действительно маленькая. И для него, и для семейной жизни. Но по-другому не мог. Ведь ему тоже было страшно. Он не хотел потерять этого малыша. И он будет бороться за него. Ему будет спокойнее, если Полина всегда будет под его присмотром.

Но самое странное было то, что ему нравилась эта девочка. Очень нравилась. Нравился ее запах. Сладкий. Как и вкус ее мягких губ. А ведь он помнил. Прекрасно помнил ту ночь.

Ему понравилось ее трахать.

И он бы не прочь повторить…

А то, что она дала ему, даже не познакомившись с ним…

Он разберется с этим позже.

Поговорит с девочкой, когда она привыкнет к нему. Ведь его должно принадлежать только ему.

А она теперь его.

Она ему нравится, секс с ней тоже. Что еще нужно?

Поэтому решил не тянуть время, а сразу познакомиться с родителями. И только когда ее мама открыла им дверь, Иван понял, что для начала нужно было что-то купить. Цветы. Торт. Шампанское. Но ничего. Пока папы Полины не было, можно было написать Андрею, и брат бы все купил.

И сначала все шло идеально.

Мама Полины, Ольга Павловна, ему очень понравилась. Именно такая мать должна быть в его представлении. Заботливая, внимательная, а самое главное — любящая. Его же мать была сукой. Нет, он не ненавидел Ларису, свою маму он называл только по имени, Иван просто ничего к ней не чувствовал, кроме отвращения. Вику, свою малышку, он не подпускает к ней. Да и сама бабушка не рвется и не стремится общаться в единственной внучкой. И он был уверен, что Ольга полюбит и его дочку, которой так не хватает женской ласки и любви. Она будет отличной бабушкой.

Пока они ели, Ваня наблюдал за Полиной. Ела девочка мало, но беспокоило его больше ее бледность и круги под глазами. Уж слишком болезненный вид был у нее.

И потом случилось то, чего он так боялся.

Они чуть не потеряли ребенка.

И он понял, в этом была его вина.

Казалось, что даже больно открывать глаза. Яркий свет бил в глаза, поэтому тут же зажмурилась. Тихо застонала и попыталась прикрыть лицо, но даже не смогла поднять правую руку.

— Тише, девочка моя, — далекий голос мамы я узнала сразу, — не дергай ручками.

Я открыла рот, чтобы спросить, где я и что со мной произошло, но так и не смогла вымолить и слова. Горло пересохло, и язык отяжелел. Мне было плохо. Реально плохо. Словно я чуть не умерла… Я поняла, что правой рукой я не могу шевелить, поэтому подняла левую руку и коснулась живота. Неужели что-то с ребенком? И я поняла, что мне страшно. Страшно за ребенка. Всего несколько часов назад я хотела сделать аборт, и сейчас… Я корила себя за свои ужасные мысли. Погладила живот. Прости, малыш… Надеюсь, что