Князь - Владимир Поселягин

— Отлично, — пробормотал я, обходя со всех сторон образец восьмидесятидвухмиллиметрового миномёта, и заглядывая в ящики для мин. — Четыре года, мучились-мучились, и наконец, сделали… Пробные стрельбы уже были?

— Да на полигоне проводятся учебные стрельбы, — ответил инженер, что отвечал за оружейное направление. — Сделали пять образцов, три брака получилось. Один образец вот, четыре на полигоне. С ними работают пушкари и эти, которых вы миномётчиками называете.

— Теперь да, миномётчики, а то до этого мортирщиками были, учились стрелять навесом из мортир. Какой-никакой, но опыт. Что с боеприпасом, какой процент осечек?

— Почти сорок, не взрывается четыре мины из десяти.

— Аверьян, — посмотрел я на инженера что отвечал за химическое направление. — В чём дело?

— Работаем фактически вручную, мины отливаем из железа, а вот выделку взрывателей ещё не отработали, нет постоянной практики их выделки, вот поэтому и брака столько.

— Нашли решение?

— Да, князь. Нужно выделить отдельный цех для выделки разнообразных взрывателей, а то у нас все сосредоточенно в одном цехе. И для ручных гранат делаем, и для снарядов.

— Особой надобности в увеличении производства не было, поэтому и не выделяли это направление в отдельное производство, — рассеянно ответил я, разгибаясь и оборачиваясь на звук паровозного гудка.

В залив входил большой паровой буксир, работающий не на угле, от угля мы отказались ещё год назад, а на мазуте. Буксир подводил к грузовому пирсу баржу с рудой и цистернами с нефтью. Ко всему прочему на заводе у меня был крохотный перерабатывающий заводик, полностью обеспечивающий потребности завода и верфи, а так же потребности граждан в масле и керосине для осветительных ламп, которые выделываются предприятием одного купца. Мы продали ему лицензию на выделку.

— Можно выделить для производства часть строящегося цеха точечной механики, всё равно производство будет небольшое, а цех строится огромный, — предложил инженер.

Посмотрев в сторону строящихся цехов, их там было два, один уже подводили под крышу, я ответил:

— Это на будущее. Но тут я согласен, увеличение производства это не скорое дело, поэтому разделите цех на два, перегородив перегородкой. Дальше знаете что делать.

— Ещё требуется переместить и увеличь цех по производству взрывчатки. Опасное производство. Нынешнего едва хватает на выпуск ручных гранат и снарядов для пушек, лимита для миномётов уже нет.

— Тоже хорошая идея, а то у нас в основном только опытные производства, пора переходить и переоснащаться на конвейер. Действуйте, вы получаете карт-бланш… Кстати, скоро из штаба флота придёт директива на увеличение производства боеприпаса, но я вас предупрежу и так. Нужно увеличить и сделать запас ручных гранта, мин, и снарядов.

— Насколько увеличить производство? — деловито поинтересовался директор.

— В десять раз. Знаю что это фактически невозможно с наличными специалистами и оборудованием, но постарайтесь…Кстати, сколько удалось сделать паровиков?

— Четыре недавно закончили, но их уже отгрузили в ожидающее транспортное судно. Заказ купца Ерофеева для его лесопилок. Заложили ещё пять, три по предварительному заказу, два на нужды флота. Для курьерских кораблей, что сейчас строятся на верфи.

— Хорошо. Давайте осмотрим цеха, и я отправлюсь на полигон.

Осмотр цехов и производства завода и верфи мне понравилось. Совсем другое дело, конечно с современными мне реалиями это производство не сравнить, но уже не уровень каменного века, где-то начало двадцатого века, разве что только автомобили не делаем из-за ненужности, рано ещё. Все цеха под крышей, хорошо освещены большими панорамными окнами под стеклом, которые выделывает мой стекольно-оптический завод, пока единственный в Княжестве.

Все рабочие были в чистых спецовках и робах, работали строго на своих местах. Мастера на производствах строго следили за этим, в общем, безопасность и дисциплина были повышены. Шесть лет труда и пота, и вот результат, работающие как часы завод и верфи.

Сперва тут были бревенчатые бараки-цеха. Сначала мы сделали простенькие станки, деревянные в основном из морённого дуба, что привезли с собой. Потом мы сделали станки получше. На этих станках было произведено следующее поколение станков из железа. Короче говоря, в данный момент все цеха заводов были отлиты из бетона с использованием арматы, цеха оборудованы станками аж восемнадцатого поколения. Причём моих конструкций там не было, я не такой специалист, чтобы разбираться в них. Мои идеи закончились ещё на восьмом поколение, остальное сконструированы, опробованы и пущены в работу моими инженерами-конструкторами. Да, у меня их немного, но конструкторский отдел из семи человек уже действует и набирается того уникального опыта который был необходим для становления государства. Ведь это важное направление.

За их изобретения я платил и по меркам Княжества очень неплохие премии. Четыре инженера, за свои изобретения, не только в конструировании станков, но и, например паровиков, три года мучились, пока не сделали нормально работающие паровики и не перевели их на мазут. Так вот они получили огромные премии по меркам Княжества, по десять монет золотом. С учётом того что каменный дом в столице стоит восемь золотых монет, а яхта-катамаран с дорогой отделкой кают, три, деньги огромные. Зарплата у них была тоже немаленькой, пятнадцать серебряных момент в месяц. Полторы монеты золотом.

Кстати, с этими премиями, у меня в месяц уходит до ста рублей золотом только на поощрения своих изобретателей. Мой любимый изобретатель, Дмитрий Руссов, брат моего министра финансов, студент-агроном с факультета селикционирования, тот, что вывел съедобную картошку, был награждён пятнадцатью рублями золотом и личной яхтой, которая ранее принадлежала мне. Парень продолжал учиться, уже заканчивал последний курс университета, жил в собственном каменном доме с семьёй, и совершал плаванье на теперь собственной яхте, но селекционирование не забросил. Он был фанатом этого дела. Вон, томатами занялся, они уже начали распространяться по огородам крестьянам, но надеюсь, парень выведет что-то интересное. Лаборатория университета полностью в его распоряжении.

На верфи я задержался у отдельного стапеля. Он был закрыт со всех сторон бревенчатыми стенами. Производство этого корабля то замирало, то возобновлялось. Всё зависело от материала, то есть от достаточного количества металла. Да, на стапеле находился строившийся остов крупного крейсера, который должен был двигаться с помощью шести паровых машин питающихся мазутом. Крейсер в пять с половиной тысячи тонн ещё не был готов, это долгосрочный проект, но я надеялся, что года через два он будет спущен на воду. Стальные шпангоуты крейсера как рёбра кита были возведены на стапеле, две трети уже были закрыты бронеплитами обшивки, так же была возведена часть палуба и внутренних переборок. А ведь нужно ещё делать для крейсера орудийные башни. И так строителям приходилось всё делать практически наощупь, под моим присмотром, поэтому сложно говорить о сроках. Часть крейсера трижды разбиралась и перестраивалась, инженеры корабелы за голову хватались, но для них это действительно был уникальный опыт и они, как и я горели желанием достроить корабль и спустить его на воду. Больше всего споров было утонет он сразу, или всё-таки проплывёт, метров пятьдесят, например. Большинство, как и часть инженеров, склонялись к последней версии. О том, что он вообще сможет держаться на поверхности воды, не верили даже инженеры. Пришлось убеждать их, приведя пример с ванной Архимеда. Шучу. Просто сделали из жести копию крейсера размером один к двадцати и спустили его в воду. У всех был шок, макет спокойно держался на воде и не тонул.

Вот у нас восемь буксиров, три работают в порту столицы, два на верфях и заводе, один в Южной Америке, один на Кубе, и один в Архангельске. Ещё строилось два буксира, были заказы от купцов ещё на пять таких судов. Все они были деревянные, но обшитые медным листом. Когда их строили, тоже было разговоров о том, что ничего не получится, сейчас без буксиров работа в порту фактически встаёт. Уже не нужны шлюпки с гребцами, чтобы подводить крупные океанские транспорты к пирсам, или заводить их в порт. Один буксир работает как десять шлюпок.

После этого я направился на полигон, где до самой темноты проводил стрельбы с миномётчиками, выпустив порядка пятидесяти мин, как по прямому выстрелу, то есть по цели, которой видно, так и по невидимой цели за холмом. Корректировали огонь два сигнальщика, один на холме с корректировщиком, другой рядом с батареей. Говорить о хороших результатах пока ещё рано, но главное в корректировщиков не попали. Две мины разорвались в ста метрах от них. Тренировка и практика нужны, пусть тренируются.