Нож винодела - Эрик Ле Болок

— Это очень интересно!

— Мне больше так и не удалось поговорить с ним на эту тему. И потому в вечер дегустации я попросил своего смотрителя винных складов взять одну бутылку фабр и одну бутылку шане. Я отправил их на анализ… И вот результат…

— Это разные вина!

— Действительно, говоря на языке непосвященных, его более сладкое, чем мое. Между тем технология производства вина у нас одинаковая. Дополнительный анализ я попросил сделать одного из моих бывших студентов, у которого есть лаборатория в Бордо. На следующей неделе мне все будет точно известно. Вы, конечно, понимаете, что если происходит махинация, то я во всеуслышание разоблачу ее, кто бы ни был за нее в ответе.

— И тем, о ком вы говорите, может оказаться сенатор?

— Он или кто другой неважно, я все равно разоблачу виновного.

Час дня. Во тьме подвала на земле сидел какой-то мужчина. Его руки в наручниках были прикованы к вмонтированному в стену кольцу. Со злобным криком он отчаянно натягивал свои путы, надеясь заставить их поддаться. Безуспешно. Его окровавленные запястья, поднятые над головой, онемели. Ему было холодно, его мучил голод. Он давно утратил всякое представление о времени. Сколько он уже здесь? Восемь, двадцать часов, три дня? Четыре или пять раз он, должно быть, засыпал. Хотя и не помнил этого. Рана над виском больше не кровоточила, но все еще заставляла его ужасно страдать. Внезапно в глубине, у стены, повернулась бочка. При свете фонаря вспорхнула летучая мышь. Какой-то человек подошел и вынул изо рта мужчины кляп. Лицо пленника осветилось: это Фернандо Барбоза. Его случайная тюрьма пропахла мочой и страхом. Лицо владельца гаража осунулось, глаза моргали, пытаясь приноровиться к слабому освещению. Губы растрескались от жажды.

— Теперь вы знаете правду, это он все оплатил… Я тут ни при чем, умоляю вас, отпустите меня. Умоляю вас, я никому ничего не скажу.

— Где доказательства?

— Отпустите меня, и тогда я вам расскажу.

— Тем хуже для вас.

Неизвестный снова вставил кляп. Теперь стоны были едва слышны.

Последним усилием Барбоза ногами попытался уронить своего тюремщика. Старания его напрасны: незнакомец уже перевернул бочку. Владелец гаража разразился слезами… Его охватило отчаяние. Вскоре свет исчез: бочка снова закрылась, погружая узника во мрак.

Понедельник, 25 июня

После вполне заслуженного короткого воскресного отдыха Тьерри Кюш вернулся на террасу «Деревянной бочки». Возвращался он в одной машине с Надей. Селение небольшое, и он решил не брать «генерала Ли».

Маджер уже работала в кабинете, пока полицейский пил кофе, просматривая свежий номер «Экип». В обычное время он целый час изучал бы страницы, посвященные футболу. Но его расследование приняло скверный оборот, и ему приходилось подробно читать ежедневные местные газеты в поисках статей, способных пролить свет на события. Погрузившись в чтение, он не слышал, как подошла плутоватая Памела Блашар. Сегодня впервые ее волосы были подобраны. Ему нравились женщины с длинными волосами, они казались чувственными и внушали доверие. Но чем старше они становились, тем короче ухитрялись стричься. Он так и не смог понять почему.

— Значит, мы провели уик-энд в Бордо? Мадам Кюш должна быть довольна.

— Да, верно.

— Берегитесь, я очень ревнива.

— Нет повода, это моя бабушка.

— Я могу присесть? У меня для вас информация.

— Любая информация будет кстати.

— Видите ли, вчера под вечер…

И Памела описала ему сцену, свидетельницей которой стала накануне около половины пятого:

Унтер-офицер Марьетт распивал бутылку красного вина с одним завсегдатаем. Его набор шаров лежал на стойке бара, поскольку он, как обычно по вечерам, собирался составить партию. За стойкой стоял Блашар. В самом ее конце Андре пил дешевый арманьяк, просматривая «Воскресную газету», которую заведение раздавало посетителям. Привлекая, как всегда, к себе внимание, вошел в свою очередь Анж, который тоже, верно, участвовал в игре:

— Привет, девочки!

Марьетт не преминул встретить его как положено:

— А-а, вот и ты! Так что, по-прежнему никаких известий от твоего хозяина?

— Никаких, а в чем дело? У тебя они есть, хитрец? А ну-ка, Блаш, плесни мне половинку.

— А как насчет вежливости, для кого ее бережешь?

Анж не отвечал, в то время как Марьетт не унимался, продолжая насмехаться:

— Тебе, наверное, трудно управляться совсем одному в гараже… Если твое расписание сильно «перегружено», можно, пожалуй, отменить партию в шары.

— Прекрати свои глупые шуточки, к тому же именно я делаю всю работу, независимо от того, есть он или нет…

— Однако твой хозяин говорит другое.

Блашар поставил перед механиком пол-литровую бутылку.

— Перестань подзадоривать меня, Марсель, не то худо будет…

Владелец ресторана, привычный к таким перепалкам, попытался погасить растущее напряжение:

— Успокойтесь, здесь есть и другие посетители, успеете объясниться за игрой в шары.

— Во всяком случае, каждый год исчезают тысячи людей.

— Ну началось, Наварро сел на своего конька.

— Ничего подобного, просто у меня большой опыт в таких делах, исчезает тьма людей… впрочем, зачастую, чтобы сбежать от жены и укатить куда-нибудь с любовницей.

— Барбоза и любовница, не смешите меня.

— Все может статься, при моем ремесле мне доводилось видеть невероятные вещи. Да, кстати, о невероятных вещах: тебе придется утешать Монику.

— Каллас? Не в моем духе, скорее уж переспать с выхлопной трубой.

Тут вмешался Блашар, которого развеселила метафора:

— Очень элегантно.

Жандарм в отставке подхватил:

— Ба, вот видишь, муж, возможно, тоже не выносит больше ее вокализов и отправился разыгрывать другую партитуру.

Появившаяся Памела встала за стойку. Марьетт предостерег собеседников:

— Ребята, теперь придется следить за своими словами.

— Привет, Пам.

— Привет, Анж, здравствуй, Марсель.

— А не сходить ли нам вместе в киношку?

— В другой раз, Анж, сейчас меня ничто не привлекает.

— Дело в том, что Памелу-то… ее реквизировали…

— Марьетт, говори что хочешь, но только не о моей дочери, иначе я тебя сразу выставлю вон.

— Извиняй, Памела… Ладно… А если серьезно, когда пропал Барбоза?

— Хозяйка сказала, что он уехал на аварию в три часа утра.

Месье Андре поднял голову:

— Когда это было?

Анж повернулся к нему:

— В ночь с пятницы на субботу, а что?

— Ничего, просто для сведения.

Заинтересовавшись такой реакцией, бывший жандарм набросился на Андре:

— Вы говорите, будто спросили просто так?.. Без причины?

— Да. Ради моего личного просвещения. Вас это волнует?

— Вам повезло, что не я веду расследование.

— Скорее уж расследованию повезло.

Озадаченный Марьетт умолк, в то время как Анж смеялся во все горло:

— Ты-то нашел своего хозяина, Марьетт, так что не шуми!

Этими словами Памела закончила рассказ.

— Вот я и подумала, что вам это может быть интересно. Реакция Андре удивительна, вы не находите?

— Да, вы хорошо сделали, что предупредили меня. В любом случае, мне надо допросить его.

Мишель Монлор аккуратно раскладывала медикаменты, которые ей только что доставила «Фарма+». Ее муж смотрел возле витрины на церковную площадь.

— Сегодня утром полная тишь.

— Как это мило с твоей стороны — обратить внимание: стекла только что вымыли. Да не стой ты перед ними, всех клиентов распугаешь. Этого им только сейчас не хватало. По сравнению с прошлым годом торговый оборот упал на пятнадцать процентов.

— Клиенты уже целую неделю боятся, а когда испытываешь страх, меньше думаешь о мелких неприятностях.

— Ладно, лучше помоги мне, вместо того чтобы философствовать.

— Двоим тут делать нечего.

— Мой дорогой Эрве, ты совершенно прав!

Подойдя к мужу, аптекарша вручила мужу две коробки с лекарствами.

— Что это?

— То самое, с чем двоим делать нечего. Ты подежуришь в аптеке, а я схожу в мэрию.

— У меня нет времени, скоро десять, а у нас встреча с Марьеттом, надо организовать турнир по игре в шары.

— Только и дела, что время терять с твоими прощелыгами…

— А долго будут продолжаться эти хождения туда-сюда?

— В чем дело, я обязана отчитываться перед тобой?

— В конце концов начнут судачить.

— Уж лучше помалкивай! Если здесь и судачат, так это о твоих бесконечных посиделках в «Дубовой бочке» вместе с собутыльниками.

— Они-то, по крайней мере, меня уважают.

— Не забывай, откуда ты пришел! Если бы не я, ты все еще был бы жалким фармацевтом.

— С тобой никогда нельзя поговорить.