Сокровище старой девы - Маргарита Южина

– Ну и товарищи у нас в клубе, – с осуждением мотала головой Аллочка. – Вон как за мужиков атакуют. Вот я бы такое никогда! Просто никогда не сделала бы. Я бы просто недодумалась!

– Да ну, – отмахнулся Фома, нацеливаясь на четвертый бутерброд. – А по-моему, так вовсе и слабенькая фантазия. Между прочим, во всяких фильмах, где надо зрителя напугать, частенько такие приемы пускают. Темень, свечечки кругом, и главный герой…

– …через эти свечечки прыгает, да? – подсказала Аллочка. – Я тоже видела, на Ивана Купалу такое показывают.

– Да не прыгает! А убивают его! – перебил ее Фома.

Гутя, которая только-только затолкала в рот кусок, теперь не могла его проглотить, он так и встал у нее поперек горла.

– Ну Фома! Надо думать, что говоришь! – зыркнула на мужа Варька и долбанула матушку по спине.

– Там не только свечки придумали, там еще в трубку таким голосом говорили… – наконец прокашлялась Гутя. – Каким-то неживым.

– А с голосом и вовсе просто, – снова отмахнулся Фома.

– У тебя все просто! – вскинулась Аллочка. – Тебе чего – стой себе возле стола, вырезай людям ненужные кишки, а тут!

Фома поднялся, ушел в свою комнату и вскоре позвал женщин. Те, конечно, пришли, хотя еще не понимали – зачем.

– Вот, смотрите, – сидел возле компьютера единственный мужчина в этом доме. – Сейчас я вам включу программу… Та-а-ак…

На мониторе появилась забавная утка. Утка бегала из одного конца экрана в другой, и пока ничего удивительного в этом не было.

– А теперь мы пишем здесь… Напишем: «Варвара – нерадивая жена», – предложил Фома.

– Чего это я вдруг нерадивая? – оскорбилась Варька, но на нее зашикали, и она примолкла до «лучших» времен.

Утка задрала голову к написанному и четко произнесла:

– Варвара – нерадивая жена.

– Ух ты! – радостно воскликнула Гутя. – Смотри-ка, какой умный селезень! Только в телефоне голос немножко другой был.

– Да здесь можно какие угодно голоса подобрать, – объяснил Фома. – И написать можно что угодно, а он прочитает.

– А вы знаете… – вспомнила вдруг Гутя. – А вы знаете, что мне еще показалось… Будто по телефону и не со мной говорили. Ну как бы это объяснить… Я, помнится, что-то спросила, а мне так никто и не ответил. То есть было такое ощущение, будто в трубку диктовали определенный текст, совсем не зависимый от того, что я там говорю.

– Ну правильно, они, наверное, написали, а потом в телефон сразу и запустили, – предположила Варька.

– Еще бы знать, кто это «они»…

Все снова вернулись в кухню – скромной семье Неверовых все никак не удавалось наесться бутербродами с колбасой и сыром.

– Вот я про криминальную Россию смотрела, так там преступников ищут очень легко, – авторитетно заявила Аллочка. – Сейчас вспомню… Значит, берут всех пострадавших, ищут, что их объединяет, и получается там круг подозреваемых! Нам тоже так надо.

– Что-то я не совсем поняла… – помотала головой Варька. – То есть – пострадавший у нас Геннадий Архипович, так? И кого нам еще взять, чтобы выяснить, что «их» объединяет?

– Да чего здесь думать? – замахал длинными руками Фома. – У вас все подозреваемые в клубе этом вашем. Только зачем это кому-то надо, вот вопрос? Мне отчего-то не верится, что Геннадия Архиповича могли заказать из-за пылкой страсти.

Честно говоря, Гутя в это тоже не верила. И Варька не верила. Даже Аллочка понимала, что не такой Геннадий был секс-символ, чтобы его от ревности пристрелили. А тогда за что? И к чему вся эта чертовщина с его портретом?

Свои мысли у Аллочки закончились, поэтому она уселась перед телевизором смотреть криминальную хронику, Гутя напилась «Новопассита» и ушла к себе, Варька села вязать, а Фома улегся с книжкой. И вечер закончился бы совсем уже спокойно, если бы в одиннадцать часов не прозвенел телефонный звонок.

– Фома-а!! – вздрогнув, завопила Аллочка. – Иди, возьми трубку, если это… если это Он, то меня нет!

Фома усмехнулся, но к телефону подошел.

– Гутиэра Власовна уже отдыхает, у нее сегодня был трудный день, – не успел проговорить он, как к нему подлетела Аллочка и вырвала трубку.

– Ал-леу! – томно мяукнула она, но тут же ее тон изменился. – А-а, это вы, Виктория Даниловна… Да ничего, ничего, правда, мы уже спали, но это такие мелочи, на ваш взгляд… Ах, вот оно в чем дело?! Ну, конечно же, мы сможем! Мы просто обязательно придем! Нет-нет, мы будем! Во сколько, вы говорите?.. Дайте-ка я запишу… Значит, в субботу, в семь часов, ресторан «Ракушка»… Что это за название какое-то несолидное, Виктория Даниловна? Чем там будут кормить?.. Ах, это в простонародье «ракушка», а по настоящему «Жемчужина»! Нет, ну, конечно же, я там бывала! Да-да, я там почти завсегдатай… а скажите, где она находится? Хорошо, мы будем… И обязательно Варю с мужем, и Гутиэру… А что – Гутиэру тоже обязательно? Ах, ну да, ее в первую очередь… Хорошо, все передам, не беспокойтесь.

Аллочка устроила трубку на рычаг и с гордостью глянула на Варьку.

– Вот, Виктория звонила, приглашает на юбилей. Я уж не знаю, сколько ей, наверное, лет восемьдесят будет, я не спросила…

– Ей шестьдесят будет, – подсказала Варька. – Она меня с мужем уже пригласила. И маму тоже. А сегодня звонила, наверное, чтобы мы не забыли.

– Хм! Чтобы вы не забыли! Это, чтобы я не забыла! – буркнула Аллочка и украдкой взглянула на себя в зеркало. – Прям и не знаю, в чем идти, наверное, зеленое платье надену, я в нем такая худенькая…

До субботы Неверовы прожили без приключений. Фома принимал своих пациентов, Варя встречалась с посетителями в психологическом кабинете, Гутя выискивала новых женихов для старых невест, а Аллочка валялась на диване с журналами, выстраивая какие-то свои, неведомые никому пути поимки преступника.

В субботу все семейство с самого утра готовилось к званому ужину. Аллочка уже с восьми часов торчала в парикмахерской, пришла домой в десять, увидела себя в зеркале и взвыла волчицей.

– Гу-у-у-у-тя! Ты посмотри, что они натворили! Я же хотела, чтобы… я хотела, чтобы кудряшки, завлекалочки, а мне оставили… да на что же я теперь волосы крутить буду? На гвозди, что ли? У меня же никакие бигуди не зацепятся-я-я-я!

Аллочка видела себя красавицей только с бараньим руном на голове. А между тем прическу ей сделали неожиданно красивую, стильную, преобразив до неузнаваемости простое, крестьянское лицо. Теперь во всем облике дамы виделся непередаваемый шарм.

– Да что ты такое говоришь! – всплеснула руками Гутя. – Ты посмотри, как замечательно! Только тебя еще накрасить надо как следует. Варя!! Накрась Аллочку, как ты умеешь, а то она опять соорудит себе «Раша-Клаша» во все щеки!