Спящие красавицы - Стивен Кинг

Ри обследовала содержимое пластмассового ведра, выбрала баллончик со спреем и тряпку.

– Хочешь нюхнуть «Пледжа», Дампстер? Пустить струю в нос и словить кайф?

– Нет.

– Ты ведь хотела бы словить кайф?

– Нет.

– Нет кто?

– Нет, дежурный Питерс.

Ри начала полировать стол. Джанетт наполнила ведро из раковины в углу, смочила швабру, отжала и принялась мыть пол. Через сетчатый забор, огораживавший территорию тюрьмы, она видела Уэст-Лейвин, по которой мчались в обе стороны автомобили со свободными людьми. Они ехали куда хотели: на работу, домой, на ланч в «Денниз», куда глаза глядят.

– Подойди сюда, Сорли, – приказал Питерс. Он стоял между торговыми автоматами с закусками и газировкой, в слепой зоне видеокамер, где заключенные иной раз обменивались таблетками или сигаретами и целовались.

Она покачала головой и продолжила мыть пол. Длинные влажные полосы на линолеуме быстро высыхали.

– Подойди сюда, если хочешь увидеть своего сына в его следующий приезд сюда.

Я должна сказать нет, подумала она. Должна сказать: оставь меня в покое, а не то я заявлю на тебя. Но он так долго выходил сухим из воды. Все знают насчет Питерса. Коутс тоже должна знать, но, несмотря на все ее разговоры о недопустимости сексуального насилия, ничего не меняется.

Джанетт вошла в маленькую нишу между автоматами и встала перед Питерсом, опустив голову, со шваброй в руке.

– Давай! Спиной к стене! Швабра тебе не нужна, оставь ее.

– Я не хочу, дежурный. – Боль в голове нарастала, пульсировала и пульсировала. Камера Б-7 находилась чуть дальше по коридору, с аспирином на полочке.

– Иди сюда, не то получишь отметку о плохом поведении и потеряешь право на свидание с родственниками. А потом я позабочусь, чтобы ты получила вторую отметку, и тогда – пуф – никакого примерного поведения.

А значит, никаких шансов на условно-досрочное освобождение в следующем году, подумала Джанетт. Никакого примерного поведения, никакого условно-досрочного, полный срок, дело закрыто.

Она протиснулась мимо Питерса, и он вжался в нее бедрами, чтобы она почувствовала его торчащий член. Джанетт встала спиной к стене. Питерс подступил к ней вплотную. Она чувствовала запахи его пота, лосьона после бритья, укрепляющего бальзама для волос. Ростом она была повыше и поверх его плеча видела соседку по камере. Ри перестала полировать стол. Ее глаза наполняли страх, смятение и, возможно, злость. Она крепко сжимала баллончик «Пледжа» и медленно поднимала его. Джанетт чуть качнула головой. Питерс ничего не заметил: он расстегивал ширинку.

Ри опустила баллончик и вновь принялась полировать стол, который и так был хорошо отполирован.

– А теперь бери мой конец. Мне нужно снять напряжение. Ты знаешь, чего бы я хотел? Чтобы на твоем месте была Коутси. Хотел бы я прижать ее тощий зад к стене. Будь она на твоем месте, дрочкой бы не обошлось.

Он ахнул, когда Джанетт ухватила его за член. Такой жалкий. Не длиннее трех дюймов – нечем похвастать перед мужиками, – но твердый. И она знала, что делать. Большинство женщин знали. У парня пистолет. Ты его разряжаешь. Он идет по своим делам.

– Полегче, Господи! – прошипел он. У него изо рта воняло, чувствовался привкус чего-то острого, «Слим-джим» или пеперони. – Погоди, дай мне руку. – Она дала, и он плюнул ей на ладонь. – Теперь продолжай. И немного пощекочи яйца.

Она сделала, как велено, а пока делала, смотрела в окно над его плечом. Этой технике она начала учиться в одиннадцать лет с отчимом – и довела ее до совершенства с ныне покойным мужем. Если ты находила, на что смотреть, на чем сосредоточиться, тебе почти удавалось выйти из тела, притвориться, будто тело само по себе, а ты совсем в другом месте, неожиданно вызвавшем у тебя большой интерес.

К тюрьме подъехал автомобиль шерифа округа, и Джанетт наблюдала, как он миновал наружные ворота, постоял в шлюзе, вкатился во двор, когда открылись внутренние. Начальник Коутс, доктор Норкросс и дежурная Лэмпли вышли из главного корпуса, чтобы встретить шерифа. Джанетт забыла о дежурном Питерсе, тяжело дышавшем ей в ухо. Двое копов вылезли из патрульного автомобиля. Женщина – с водительской стороны, мужчина – с пассажирской. Оба достали пистолеты. Следовательно, они привезли опасную преступницу, путь которой лежал в крыло В. Женщина-коп открыла заднюю дверцу, и появилась еще одна женщина. Джанетт она опасной не показалась. Красавица, несмотря на синяки на лице. Черные волосы падали на спину. Формы приковывали взгляд, и даже в мешковатой полицейской форме выглядела она круто. Что-то кружило над ее головой. Большой комар? Мотылек? Джанетт попыталась разглядеть, но точно сказать так и не смогла. Ахи Питерса перешли в сладострастные хрипы.

Мужчина-коп взял черноволосую женщину за плечо и повел к входу, где ждали Норкросс и Коутс. Когда они войдут внутрь, начнется процедура. Женщина взмахом руки отогнала кружившего над головой летуна, при этом открыв широкий рот и подняв лицо к небу. Джанетт увидела, что она смеется, увидела сверкающие идеальные зубы.

Питерс начал биться об нее, его сперма выплеснулась ей в руку.

Он отступил на шаг. Его щеки пылали. Маленькое толстое лицо расплылось в улыбке, он застегнул ширинку.

– Вытри руку о заднюю стенку автомата с колой, Сорли, а потом домой этот гребаный пол.

Джанетт вытерла ладонь от его спермы, потом покатила ведро с водой к раковине, чтобы вымыть руку. Когда вернулась, Питерс сидел на одном из столов и пил колу.

– Ты в порядке? – прошептала Ри.

– Да, – шепотом ответила Джанетт. Все будет хорошо, как только она примет аспирин, который снимет головную боль. Последних четырех минут просто не было. Она наблюдала, как женщина вылезает из патрульного автомобиля, ничего больше. Не нужно думать о последних четырех минутах. Главное для нее – увидеть Бобби, когда он приедет в следующий раз.

Хсст-хсст, прошипел баллончик.

Несколько секунд блаженной тишины, потом шепот Ри:

– Ты видела новенькую?

– Да.

– Она действительно красотка, или мне показалось?

– Она красотка.

– Эти окружные копы достали пушки, ты видела?

– Да. – Джанетт покосилась на Питерса, который включил телевизор и теперь смотрел какой-то выпуск новостей. Кто-то сидел в автомобиле, навалившись на руль. Не представлялось возможным определить, мужчина это или женщина, потому что его или ее завернули в какой-то полупрозрачный материал. В нижней части экрана мерцала красным надпись «ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК», но это ничего не значило. Экстренным выпуском могло пройти сообщение, что Ким Кардашьян громко перднула. Джанетт смахнула влагу, которой внезапно наполнились глаза.

– И что она, по-твоему, сделала?

Джанетт откашлялась, глотая слезы.

– Понятия не имею.

– Ты точно в порядке?

Прежде чем она успела ответить, Питерс сказал, не поворачивая головы:

– Хватит трепаться, а не то обе получите отметку о плохом поведении.

И поскольку Ри не могла замолчать, такая у нее была натура, Джанетт отошла в другой конец комнаты, где и продолжила мыть пол.

С экрана Микаэла Морган сказала:

– Президент пока отказывается объявлять чрезвычайную ситуацию, но информированные источники, близко знакомые со сложившимся положением, говорят…

Джанетт посмотрела в окно. Новенькая подняла скованные наручниками руки к кружившим над ее головой мотылькам и рассмеялась, когда они сели.

Здесь тебя отучат смеяться, сестренка, подумала Джанетт.

Нас всех отучили.

Антон Дубчек вернулся домой на обед. Такая у него была привычка, и хотя часы показывали только половину первого, по меркам Антона, обед был поздним, потому что в это утро он вкалывал с шести часов. Люди не понимали, что чистка бассейнов – работа не для слабаков. Здесь требовалась целеустремленность. Если ты хотел добиться успеха с бассейнами, то не мог спать, видя сны о блинах и минетах. Чтобы опережать конкурентов, следовало опережать солнце. К этому моменту он отрегулировал уровень и очистил фильтры семи бассейнов и заменил прокладки в двух насосах. Оставшиеся четыре заказа он собирался выполнить ближе к вечеру.

А в промежутке: пообедать, поспать, покачать мышцы и, возможно, заглянуть к Джессике Элуэй, скучающей замужней дамочке, которую он сейчас регулярно трахал. Тот факт, что ее муж работал в местной полиции, только усиливал остроту ощущений. Копы сидели в своих автомобилях, трескали пончики и получали удовольствие, гоняя черных парней. Антон занимался гребаными бассейнами и зарабатывал деньги.

Он бросил ключи в чашу на столике у двери и прошел к холодильнику за коктейлем. Пакет соевого молока, мешочек с капустой кейл, контейнер с ягодами… никакого коктейля.

– Мама! Мама! – крикнул он. – Где мой коктейль?

Ответа не последовало, но в гостиной работал телевизор. Антон заглянул в дверь. Увиденное – пустой стакан, работающий телевизор – говорило само за себя: Магда решила вздремнуть. При всей любви Антона к матери он знал, что она слишком много пьет. От спиртного она становилась безалаберной, и Антона это злило. После смерти отца по закладной платил он. А поддержание порядка в доме лежало на ней. Без выпитого вовремя коктейля Антон не мог с должной эффективностью управляться с бассейнами, или с максимальной отдачей качать мышцы, или доставлять женщинам наслаждение, которое они рассчитывали получить.