Сон в зимнюю ночь - Виктор Власов

Утром мы улетали в небо. «Аттракционе!» – объявил Корра.

Самолёт-амфибия старого образца стоял на поплавках почти у самого берега. Тень от крыльев, скреплённых железными скобами, пересекла потонувшую хижину, лишь её растерзанная верхушка, вся в водорослях, выглядывала из воды. Около руин домика изготовителя рыбной муки всплыли жерди от подвесного моста. Усатый лётчик, пучеглазый латиноамериканец в куртке и длинных штанах цвета хаки, покачал головой, наблюдая разруху, которую никто не спешил исправлять.

Топая к самолёту по длиннющему жердяному настилу, я рассматривал запутавшегося в сетях монстра с маленькими, точно у мыши, глазами. Громадина какая, а мозга с кулачок да фигушку. Страшна была бы смерть в зубах акульих…

Пилот уже забрался в кабину и раскручивал винт. Надо торопиться.

Впервые за долгое время я и Джулис не выспались оба. Я выглядел так, будто повесился между сном и явью, и она, позёвывая, плелась за мной.

В небе, в тумане облаков, мы почувствовали внезапный прилив сил. Рассматривая синеву океана, острова, кораблики и лодки, воображали себе фонтаны, выбивавшиеся из спин китов, прыгунов дельфинов. Мы оживлённо перешёптывались, с удовольствием касаясь друг друга, девушка сидела на коленях у меня. Ничего, что с правого крыла свисал кусок чёрной изоленты, зато пилот у нас был лихой: норовил заложить крутой вираж, а то и мёртвую петлю, летел почти кверху брюхом и кричал:

– We are going down!

Поворачивая усатое лицо к пассажирам, наблюдал реакцию на сей аттракцион, взирая сквозь смешные защитные очки большими добрыми глазами-фасолинами. Дребезжание стёкол «фонаря», то есть, по-простому, кабины, отзывалось дрожью бортов и пола, но я смело обнимал девушку, и знал, что если пропаду, то с нею. Джулис, воспользовавшись своим хитрым положением, приступила к ласкам. Приникнув к моим губам, не давала продохнуть, лобызала и лобызала. Возбуждение от полёта быстро росло, и неожиданный поворот событий, когда лётчик вошёл в нешуточный штопор, и Джулис задрала футболку, обнажив грудь, отозвался громким стуком в моём сердце. Столь острых и приятных ощущений я не испытывал даже тестируя программы-имитаторы. Что можно делать в тесной кабинке под стеклом? Как выяснилось, возможно многое – незабываемое, сладко будоражащее нервы!

Самолёт благополучно приводнился. Следом за Джулис и я походкой воздушно-морского десантника добрался до берега.

Прощаясь с нами, едва держащимися на ногах, лётчик невозмутимо курил. Две линзы очков, поднятых на лоб, поблёскивали на солнце, которое готовилось скрыться от стыда за авиаторов за посеревшими облаками.

– Витя, у нас получится!

– Думаю, да, – не сомневаясь, ответил я.

Маршрут карты указывал на гору Ваджалеате. Заблаговременно, ещё из отеля вызванный таксист доставил нас почти на самую вершину. Из-за площадки, с которой любовались морским пейзажем туристы, выглядывала рябящая в глазах оранжевая материя воздушного шара. Туристы на острове Кауаи ничем не отличались от тех, которые топтались на пляжах Оаху промеж бакланов, но как-то уважительно и заинтересованно поглядывали на нас. И что-то часто в разговорах слышал я одно и то же: «аттракцион»…

Воздушный шар, оранжево-весёлый как мандарин, сразу вызвал у меня недоверие. И тёплые куртки на дне корзины дожидались нас, и выкрашенные в синий цвет металлические перчатки-краги прилагались, а нехорошее предчувствие вновь заставляло трепыхаться сердце. Я снова дал зарок доверять девушке, не расспрашивая, хотя вид у неё был крайне подозрительный. Паренёк, помощник из местной закусочной, хитро скосив глаза, отвязал шар.

Натянутый прозрачный полиэтиленовый полог не защищал от мелкого дождя: он моросил, казалось, отовсюду. Горелка-автомат исправно наполняла шар горячим воздухом. Сидя на балласте на дне корзины, и глядя, как быстро разбивались и скатывались капли воды, мы ощутили: будто жаром обдало! Не в силах передать словами свирепствующую в груди бурю эмоций, я гладил её по щекам, а лицо девушки расплылось в счастливой улыбке… Опасность и нежность… голубые топазы её очей, чистейший горный хрусталь взаимного доверия.

Дождь укатился вместе с тучками, постелив над землёй влажное марево. Серо-лиловый горизонт понемногу сужался, сгущались сумерки. Скалы, кое-где выступающие из воды, розовели в пурпурном отсвете прекрасного гавайского заката. Внизу летали чайки. Слегка волнующийся океан чертила пенистая линия – стройная яхта с косым стакселем, похожим на развевающийся флаг, двигалась впереди вереницы скучных каботажных судов.

Волнистая гладь отсвечивала аккордами оттенков алого и синего. Пунцовый клин, тянувшийся к проливу Кауаи от края мира, гаснул – солнце спряталось, мелькнул зелёный луч…

– Сейчас, – от холода дрожала Джулис.

– Не думал, что бр-р, такое… наверху, – дыханием я согревал ей руки.

Закрепив футляр с «плодом» на боку вместе с маленькой сумкой, я надел металлические рукавицы-краги. Поупражнялся, сжимая, разжимая, и, набравшись храбрости, взялся за канат. Джулис, изучив механизм, установленный на двух роликах под шаром, приготовилась выполнить инструкцию на обороте карты.

– Так, ага!.. – дрожала она в смятении. – Витя, один способ. Вот он!

– Не знаю, что произойдёт, но наверняка вскоре пожалею. Экшн!

– Ок.

Дёрнув за ремень, она привела ролики и верёвку на них в движение…

Сцепив рукавицы на канате, мы испуганно глядели в глаза друг друга. Звук трения верёвки на роликах, щелчок… Корзина, отстегнувшись, быстро скатывалась по свисающему далеко вниз канату.

– Что натворила? – закричал я, переведя полный жути взгляд на открывшееся потемневшее пространство.

– Вниз экшн!

– Не могу, – процедил я, вцепившись в канат мёртвой хваткой – рукавицы, имевшие шершавую резиновую внутренность, позволяли висеть без напряжения. Но я так напрягся от страха, что, приникнув к серому канату, словно прилип.

– Я тоже много страха… во мне… Вместе!!!

В моём горле слова точно застывали, выходили глухим урчанием. Стальные оковы ужаса крепко сдавили волю в тисках сжавшейся в комок души.

– Хочешь всегда быть так… сил нет для нас?

Мои пальцы онемели и отказывались разжиматься.

– Смотри: делай как я! – Джулис немного скатилась, подняла голову. – Я узнала про аттракцион. Он страшный снаружи, но внутри – нет.

Обрывки слов и смысла дошли до моих ушей. Ослабив хватку, я обнаружил: спускаться можно. Медленно скатываясь, издавая утробное урчание, сравнимое с тем, с каким, встав дыбом перед соседским котом, Барсик пытался того пересмотреть, я всё-таки двигался навстречу бездне. Но главное ожидало внизу: днище корзины ударилось о воду и превратилось в надувной плот.