Синица в руках - Борис Петров

края, ей все это казалось сказкой, сшитой толстыми грубыми нитками, но почему-то такой правдивой.

— Так вот, потом эти ребята достали прожектор и стали светить прямо в лунку. Омуль должен был с глубины, стремясь на свет, попасть в нашу ловушку. В итоге мы, конечно же, ничего не поймали, слишком холодно, луна не в той фазе — настоящий рыбак всегда может обосновать свою неудачу.

— Никогда не понимала рыбаков. Мой отец частенько уходил рано утром на рыбалку. Я как-то напросилась с ним, маленькая еще была, только в школу пошла. Ох, досталось же ему, я вся изнылась, мне было скучно, а еще вставать ни свет ни заря, да еще и тащиться черти куда, а там только туман, комары и тишина. Бр-р, не понимаю, что в этом хорошего.

— Честно говоря, я тоже небольшой любитель, наверное, потому что городской.

— Мне кажется дело не в этом. Ты любишь действовать, а на рыбалке надо уметь ждать.

— Возможно, никогда об этом не задумывался.

— Но на омуля я бы сходила, только когда будет потеплее, не люблю зиму!

— Зиму мало кто любит.

— Ты любишь, я угадала?

— Да, все так.

— Не понимаю, как можно любить холод, ужас какой!

— Это потому, что ты не видела настоящую зиму, а зима в городе тяжелее.

— Странный ты, — Алена справилась со своей порцией пасты и находилась в блаженной истоме сытого человека. — Говоришь, что не любишь свою работу, а столько всего рассказал. Мне вот нечего рассказывать.

— Я тебе ничего не рассказывал про свою работу, — улыбнулся Иван.

— Ну так расскажи, мне интересно, — Алена поигрывала блестящей десертной вилкой, глаза ее поблескивали игривым огоньком. Определенно улыбка его красила, сбрасывая несколько лет, в ее голове уже начали строиться небывалые планы, которые никогда так и не были воплощены. Она мечтательно потянулась и играючи легонько ткнула его руку вилкой. — Давай колись!

— Особо не о чем колоться. Работаю на иностранную компанию, продаю разное оборудование на предприятия. Особо нечего рассказывать.

— Не понимаю, что тебя не устраивает? Стабильная компания, «белая» зарплата, — она пожала недоуменно плечами.

— Я бы от такой работы не отказалась.

— Все верно, я не жалуюсь.

— Но все же она тебе не нравится, верно?

— Не совсем. Мне не нравится другое, но не будем об этом.

— Как скажешь, — Алена сделала вид, что обиделась, но в душе она его понимала, но тяга к излишней театральности была в ней неистребима.

— Расскажи о себе, а то сегодня говорю только я.

— А так и должно быть, мужчина говорит, а женщина слушает, — она погладила его ладонь, пристально глядя в глаза.

— А я хочу тебя послушать, — он не отвел взгляда.

К ним подошел официант и поставил десерт. Алена решила уйти от ответа и заняться заказанным тортом с кофе, но Иван не отпустил ее руку, глядя на нее с легкой усмешкой. Ее это возмутило, и она принялась искать достойного ответа на стене справа, но в голову ничего не пришло.

— Ну ладно. Приехала учиться в Москву. Перевелась с третьего курса. Даже не спрашивай на кого, я сама уже не помню, только одна корочка осталась, лежит на почетном месте в чемодане, — она горько рассмеялась. — Потом решила остаться в Москве. Нашла работу еще, когда проходила практику. Сидела и клепала отчеты с умным видом, а о чем шла речь даже не вникала. Потом начались сокращения и все, работы нет, деньги заканчиваются. Пришлось забыть про амбиции и пойти продавцом. Все думала, что это временно, ха-ха — это уже судьба. Как видишь, ничего особенного. Она горько усмехнулась и принялась за торт.

— Ты так и не сказала, где ты работаешь.

— Продаю одежду в бутике, недалеко от моего дома, знаешь ТРЦ построили?

— Да, вроде пару лет назад. Был там пару раз.

— Ну вот, я там работаю. Раньше на Ленинском была, но добилась перевода поближе к дому. Но ты знаешь, мне эта работа нравится больше, чем просиживание в конторе над бесконечными таблицами. Иногда такие кадры приходят! — она рассмеялась. — Но тебе это вряд ли будет интересно.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты очень серьезный мужчина, — поставленным голосом ответила она. — Извини, я, наверное, устала. Еще ты меня откармливаешь, как гуся на Рождество.

— Хорошо, поедем домой.

— А ты тоже там живешь? Как ты вообще оказался в этом магазине? Я думала, что такие как ты не ходят в плебейские места.

— В смысле такие как я?

— Ну такие, успешные.

— Нечего меня в этом укорять, — нахмурился он, — а живу я неподалеку.

— Извини, это во мне зависть говорит. У меня же не хватило амбиций, чтобы достичь хоть чего-нибудь.

— Ты заканчивай прибедняться, тебе это совсем не идет, — он встал из-за стола и пошел расплачиваться по счету.

Алена сделала последнее усилие и умяла десерт, не желая оставлять такую вкуснятину несъеденной. Сытный обед клонил ее ко сну, и она чувствовала, что еще немного и уснет прямо тут.

На улице их встретил морозный ветер, взбодрив ее легким пощипыванием, это ее разбудило и всю дорогу до машины Алена рассказывала курьезные случаи с работы, сводившиеся к одной простой истории, когда массивные покупательницы пытаются примерить на себя образ маленькой девочки. Иван искренне смеялся, когда она разыгрывала короткие сценки. И часто не понимал многое, что ей казалось столь очевидным. Уже дома, после того, как он отвез ее прямо к подъезду, но сказав, что у него, к сожалению, дела, уехал, она обдумывала сказанные им слова, что не бывает недостойной работы, если она помогает людям. Это было так похоже на то, чему ее учили бабушка с дедушкой, всю жизнь проработавшие в колхозе.

Алена проснулась рано утром, солнце еще и не собиралось вставать, а за окном угрюмо чернели силуэты железных коней в тусклом свете редких фонарей столбов освещения. Не было привычного тошнотворного чувства, всегда предшествующего началу рабочей смены — все это будет завтра, а сегодня уйма дел, которые она уже распланировала накануне.

Бодро поднявшись с кровати, Алена побежала в ванную, где застыла перед зеркалом, придирчиво осматривая свое бледное лицо с темно-серыми мешками под глазами, еле заметный румянец на щеках обнадеживал ее, давая понять, что не все так уж плохо. Захотелось позаниматься, это желание не посещало ее уже многие месяцы. Основательно умывшись, она побежала обратно в комнату, настежь распахнув форточку. Свежий воздух с легкими снежинками медленно вытеснял накопившийся за ночь душный жар перетопленного помещения и дурмана старой квартиры.

Тело было послушно, вместе с ней вспоминая гимнастическую школу, в порыве азарта она