Детский мир (сборник) - Андрей Столяров

Сергей глянул вниз: странное короткотелое существо, точно леший, поросшее дикой шерстью, обхватило его паучьими лапками за лодыжку и жевало ткань джинсов, похрюкивая в остервенении. Вероятно, оно промахнулось, забив пасть материей, но мгновенно опомнилось и перехватило поглубже. Даже сквозь толстый шов чувствовалось, какие у него сильные челюсти. Сергей пошатнулся. И сейчас же еще один монстрик – зеленый, пластмассовый – вцепился в него клешнями, а по бедрам и в сгибы колен ударило что–то тяжелое. Сергей повалился на пол. Краем глаза он видел, что приходят в движение зеркальные стеллажи, находящиеся там существа оживают и спрыгивают на линолеум, стекла, прикрывающие витрины, отомкнуты, и ничто не препятствует монстрам выбираться оттуда. Устремлялись они, разумеется, к поверженному Сергею. Впрочем, видел он это действительно краем глаз – трое монстров придавили его, как утюгами, а запястья обеих рук опутывало космическое насекомое. И еще два уродливых монстра сидели у Сергея на животе и, вращая глазами, распарывали на кусочки рубашку. А какой–то похожий на ящерицу хренозавр покусывал бок, и порхала над самым лицом чешуйчатая стреконожка.

В общем, раскурочивали его сразу со всех сторон. Стало ясно теперь, зачем Альдина его дожидалась. Встреча здесь была заранее подготовлена: Сергей бился и никак не мог выбраться из–под вороха монстриков. Были они небольшие, но какие–то очень юркие, и на место одного отпихнутого влезали четверо или пятеро. Справиться с ними было непросто, Сергей кряхтел – и в смятении ощущал, что сейчас попадет в ледяные объятья Альдины. Альдина, наверное, приближалась. И вот когда им уже овладело отчаяние, когда монстрики рассвирепели, а хренозавр по–настоящему вцепился в ребро, и когда Сергей вскрикнул от неожиданной боли, то вместо смертного холода разнеслось по торговому залу странное: пок!.. пок!.. пок!.. – и два чудика, сидящие на груди, панически заверещали. Вместо глаза у левого теперь торчал оранжевый шарик, а у правого монстра такой же шарик торчал вместо уха.

Оба они повалились.

Да и хватка других, между тем, несомненно ослабла. Кое–как Сергею удалось приподняться. Он увидел девочку Мусю, маячащую в коридорчике, и в руках у нее была длинная малиновая труба, и она как–то дергала этой трубой, то удлиняя, то укорачивая, и тогда раздавались те самые – пок!.. пок!.. пок!.. – и из дула трубы выскакивала очередь шариков.

Видимо, это было пневматическое ружье.

Эффект оно производило жуткий: монстры падали, раскалываясь на две половины – в страхе выли, отскакивали, пытались защититься клешнями, а которые поумнее – уже торопились, чтобы спрятаться под витринами. Всех сильней поразил закованный в броню хренозавр: шарик врезался ему в бок, пробив пластмассовый панцирь, и тогда хренозавр запищал совсем, как ребенок, и драконья его зеленая мордочка стала жалобной.

Черт с ним, с этим плачущим хренозавриком! Сергей встал на колени, подняв заряженный арбалет. Надвигающаяся Альдина была уже совсем рядом, и ладонь, чуть согнувшись, уже примеривалась для объятия.

А когда она увидела арбалет, направленный на нее, то, наверное, от испуга резко остановилась и вдруг тихо и жалостливо прошелестела, как девочка:

– По… жа… луй… с… та…

У Сергея даже заныло в груди. Но его указательный палец уже дернул за спусковое устройство. Стрела туго вжикнула – бац! Древко, всхлипнув, вонзилось по самое оперение. Альдина пронзительно ахнула. И вдруг, откачнувшись назад, упала, как будто проваливаясь сквозь землю. Фиолетово–черное тело ее стремительно оседало: две секунды – и только лужа осталась на полу магазина, да и та через короткое время ушла в неприметные щели.

Пронеслось по «Детскому миру» какое–то дуновение – вот и все…

– Муся!.. – кричал Сергей. – Муся, Муся, очнись!.. Посмотри на меня, Муся!.. Муся, ты меня слышишь?.. – Он не на шутку встревожился: Муся куклой, раскинувшись, прислонялась к стене, и лицо побледнело настолько, что, казалось безжизненным. Бледные губы слипались. Невозможно было поймать даже дрожи дыхания. И Сергей только тряс ее за вялые плечи. – Муся!.. Мусенька!.. Скажи что–нибудь!..

И одновременно он сжимал рукой арбалет и ежесекундно оглядывался, чтобы не прозевать нападение. Главный зал магазина выглядел, в общем, мирно, неестественная тишина пропитала все здание, и, однако, когда Сергей оборачивался назад, то улавливал краем глаза какое–то шевеление – пританцовывание на месте, стремительное гримасничанье. Словно монстрики о чем–то беззвучно переговаривались друг с другом.

Следовало быть наготове.

– Паутина, – вдруг громко сказала Муся, не поднимая век. – Паутина… Уже навсегда… Нельзя оставаться…

Губы у нее шевельнулись.

– Какая паутина? – обрадовался Сергей. – Муся, Муся, очнись!.. Ты, Муся, живая?..

На мгновение он уловил движение внутри стеллажа – то ли прыгнуло что–то, то ли что–то быстро переместилось. Он прицелил туда арбалет. Но мохнатый коричневый монстрик, похожий на многорукую обезьяну, шевельнувшийся вроде бы, стоял неподвижно, и моргалы его отливали мертвой пластмассой.

Видимо, все же почудилось.

А когда он через мгновение повернулся обратно, то глаза у девочки Муси уже были открыты, и сама она слабо елозила кедами по линолеуму.

– Паутина… – опять сказала она. – Я все видела, дядя Сережа: Красная комната… Помогите, пожалуйста, что–то ноги не слушаются…

Сергей снова спросил:

– Паутина – какая? Какая Красная комната? Муся, радость моя, как ты себя чувствуешь? Он боялся, что Муся слегка помутнела рассудком. Все же – драма, невыносимые для подростка кошмары. И однако, девочка Муся ответила очень разумно:

– У меня все в порядке, дядя Сережа… Паутина… Красная комната… Скорее–скорее!..

Вытянув руку в царапинах, она показывала куда–то наверх, и, всмотревшись, Сергей заметил нечто вроде грязного полотенца. Оно было длиной, наверное, метра два, – все в свалявшихся хлопьях и нитках слюны, противно поблескивавших.

И такие же паутинно–полотенчатые образования, как заметил Сергей, свисали и с люстры, и с пальцев трехлапчатого светильника. Стыки стен и углы потолка тоже были уже обметаны серым – из–под крышки прилавка высовывалось что–то войлочное. Ничего такого ранее, кажется, не высовывалось. Сергей отодвинулся на всякий случай подальше. Ведь недавно ему кто–то об этом рассказывал. Да, конечно, эксперт на квартире у Мамонта. Тот единственный вызов, когда он столкнулся с необъяснимым явлением.

– Скорее, дядя Сережа!.. – стонала Муся.

Сергей поднял ее и поставил у стенки. Муся тут же качнулась и вцепилась в рубашку.

– Ну, держись, держись… – сказал Сергей уже с некоторой досадой – Потерпи немного, надо отсюда выбраться…

Он не знал, что подразумевает под этим – «выбраться». Надо было не выбираться отсюда, а попытаться найти Андрона. Ведь не мог же тринадцатилетний подросток исчезнуть бесследно. Если Дрюню и спрятали, то именно здесь, в магазине. Надо будет исследовать его пядь за пядью. А не так, как милиция: нашумели и тут же уехали. Он заметил, что и над плинтусом уже появляется паутина, а тот войлок, который высовывался из–под прилавка, стал гораздо длиннее.

Медлить было нельзя.

И Сергей уже начал примериваться, как бы высадить половчее витрину, но серьезная девочка Муся опять взяла его за рубашку и, прикрыв глаза веками, внятно сказала:

– Пойдемте, дядя Сережа, я – слышу…

– Что ты слышишь? – нервно спросил Сергей.

– Лай, по–моему… голоса…

Она повела ладонью по воздуху и вдруг, словно бы что–то определив, потащила Сергея сначала за угол прилавка, а потом – сквозь проход – к директорскому кабинету.

Было не совсем ясно, как она это делает: веки были опущены, и под кожицей их подрагивали яблоки глаз – вероятно, вращались и, как показалось Сергею, пульсировали.

Будто девочка Муся грезила наяву.

– Куда, куда?..

– Идемте, дядя Сережа!..

Лучше было повиноваться, – они быстро миновали подсобку, где отсутствовал свет, и, свернув, очутились в уже знакомом Сергею крохотном помещении – там стоял не слишком обширный письменный стол и, как зверь, вздымалась в углу туша бурого сейфа.

Сейф был особенно подозрителен.

Девочка Муся остановилась.

– Вот, – сказала она, поведя направо–налево рукой, и вдруг радостно зашептала. – Собака, дядя Сережа… Вы чувствуете?..

Разумеется, Сергей ничего не чувствовал. Тишина стояла гнетущая, и, тем не менее, после мусиных слов он и в самом деле услышал невнятное редкое тявканье – будто за стеной действительно находилась собака.

Голос был явно Тотошин, Сергей узнал бы его из тысячи голосов, и наличествовал он в узком пространстве между сейфом и штабелями коробок. Пространство это ничем особенным не выделялось: крашеная масляной краской ровная заштукатуренная стена, а над нею – побелка, которая пучилась пузырями.