Меня любят в магической академии - Бронислава Вонсович

В ее сообщении были сразу две приятных новости. Кудзимоси приглашен, и само торжество будет проходить не в особняке Чиллагов. Хотя там мне тоже придется появиться — положение подруги невесты обязывает. Боги, мне же еще подарок нужен! Да, на стипендию трудно купить что-то приличное… Я думала о несправедливости жизни, а Элена продолжала разливаться о том, сколько уже было потрачено на свадьбу ее ненаглядным Кари, какую шубку он ей купил позавчера и какой изумрудный гарнитур вчера. Мимоходом мне сообщили, что подруг невесты будет только две — я и Эленина дальняя родственница Алисия, с которой они поддерживают отношения с детства.

— Она — настоящий талант, — восторженно проговорила Элена. — Она художница, принимает участие почти во всех выставках. И даже нам с Кари к свадьбе подарила картину, написанную собственноручно. Мы теперь думаем, где ее разместить. Я предлагала в нашей спальне. Но Кари почему-то уверен, что мои родители не захотят расставаться с этим шедевром.

Наверняка у него есть на то основания — если картина вписывается в чиллаговский особняк, то в коттедж Ясперса она точно не подойдет по стилю. Но какая замечательная идея, однако, у этой Алисии. Подарки личного изготовления — это так практично, недорого, а главное, избавляешься от накопившихся продуктов собственного творчества. Ведь если бы ее картины хорошо продавались, то дарить пришлось что-нибудь другое. Может, мне тоже что-то такое изобразить? После разговора с Эленой я только и думала, где взять подарок. К сожалению, боги меня особыми талантами не наградили — ни петь, ни рисовать, ни танцевать я не могла, во всяком случае, в степени, достаточной, чтобы это посчитали подарком. То есть это вполне могло быть подарком, но только для кого-то одного, конкретного, кого я уже выбрала и собиралась осчастливить в ближайшее время. Но для Элены нужно что-то другое.

Полученная стипендия меня не порадовала. Из шестидесяти причитающихся мне эвриков треть пошла в счет погашения штрафа, и выдали мне всего сорок. А ведь мне еще нужно долг Кудзимоси отдавать. Я вздохнула, мужественно отложила двадцать и пошла к декану. Повидать мне его нужно было и по другому поводу. Вдруг он по примеру собственного ректора тоже решит срочно жениться на студентке, а меня поблизости не будет? За время учебы я очень хорошо поняла, что коридор рядом с его кабинетом — любимое место для прогулок фьорд с нашего факультета, и не только. Без присмотра оставлять надолго Кудзимоси не стоит.

— Фьорда Берлисенсис? — несколько удивленно сказал он. — Вы зря беспокоитесь. У проверяющего остались самые приятные впечатления о вас. Признаться, и я был удивлен. Но все же хорошо, что до астрономии не дошли.

— Вы мне вчера все так хорошо рассказали, — глядя на него самыми честными глазами, сказала я, — что у меня непонятных моментов там просто не осталось. Вы такой потрясающий лектор…

Как говорит моя бабушка, все мужчины любят слушать о себе, любимом. И чем больше хорошего они о себе слышат, тем больше вы им нравитесь. Но, к моему удивлению, он еле заметно нахмурился и сказал:

— Рад, что оказался вам полезен, фьорда Берлисенсис. У вас все?

Как это все? Я же только начала говорить, какой он замечательный, у меня еще так много разных красивых слов припасено было! Но по виду Кудзимоси можно было сказать уже сейчас, что высказаться мне не дадут, поэтому пришлось наступить на горло собственной поэтичности, достать отложенные деньги и положить на стол перед деканом.

— Я, к сожалению, все вернуть сразу не смогу, фьорд Кудзимоси, но постепенно постараюсь выплатить весь долг. Я вам очень признательна за вашу помощь. За все, что вы для меня сделали. И еще сделаете.

Я нежно ему улыбнулась. Видите, мы, Берлисенсисы, умеем быть благодарными. Хоть и с запозданием иногда.

— Я не сделал для вас ничего особенного. Ничего такого, что бы я не сделал для любого студента моего факультета. Деньги я вам, кстати, предлагал не возвращать, — вдруг спохватился он. — У вас же половина стипендии уходит в счет штрафа. А того, что остается, может и не хватить на жизнь.

— У меня же брата отпустили, — напомнила я.

— Он в таком же положении, как и вы.

— Бруно сейчас ищет работу, — радостно сказала я. — У него все же пятый курс, с выбором полегче.

— Работу? — переспросил Кудзимоси. — Вот когда найдет, фьорда Берлисенсис, тогда и начнете возвращать, договорились?

В его словах звучало явное сомнение, только я не поняла, он не верил, что Бруно ищет работу или что ему удастся ее найти. Оба варианта мне совсем не нравились.

— Извините, фьорд Кудзимоси, но я не хочу быть у вас в долгу больше необходимого, — несколько холоднее, чем собиралась, ответила я. — Я вам принесла деньги, извольте их взять.

— Хорошо, — он неожиданно мне улыбнулся, выдвинул ящик стола и ссыпал туда принесенные мной монетки, а потом сказал: — Но если у вас возникнет необходимость…

— Спасибо, фьорд Кудзимоси, — я благодарно улыбнулась ему в ответ.

Причин находиться рядом с ним в кабинете больше не было. Он не торопился меня угощать чаем, да и вазочки с ореховым печеньем поблизости не было. И тут мне в голову пришла просто замечательная идея.

— А вы помните, фьорд Кудзимоси, что за вами остался долг?

— За мной, фьорда Берлисенсис? — удивленно переспросил он.

— Вы обещали сводить меня в цирк, фьорд Кудзимоси, — довольно напомнила я. — Если у меня будет для этого свободное время. Так вот, оно у меня есть.

— К сожалению, фьорда Берлисенсис, обстоятельства несколько изменились, — ответил он. — И теперь свободного времени нет у меня.

— Но я не настаиваю на том, чтобы идти в цирк прямо сегодня, — невозмутимо продолжила я. — Мы можем сходить и в воскресенье.

Кудзимоси переплел пальцы рук, лежащих на столе, и посмотрел на меня с некоторым удивлением. Я ответила ему самой счастливой из своих возможных улыбок. Да, Тарниэль, цирк — это то, о чем я мечтаю!

— К сожалению, фьорда Берлисенсис, этот мой долг так и останется неоплаченным. Моей девушке вряд ли понравится, если я буду водить в цирк посторонних фьорд. Не думаю, что она примет в расчет ваши дочерние ко мне чувства.

— Какой девушке? — мне показалось, что я ослышалась.

— Моей, фьорда Берлисенсис.

— У вас нет никакой девушки, фьорд Кудзимоси, — возмущенно сказала я. — Иначе я об этом точно слышала бы.

— Есть, фьорда Берлисенсис, — невозмутимо сказал он. — Со вчерашнего дня. Так что придется вам в свою коллекцию какого-нибудь другого декана добывать. Ректор-то уже, к сожалению, занят…

И «фьорда Берлисенсис» прозвучало с его стороны как-то так издевательски, пренебрежительно. Как будто речь шла не о девушке из аристократической семьи, а о какой-то неуважаемой фьорде.