Наследники Хамерфела - Мэрион Брэдли

«С чего это я так разволновался? В конце концов я еду не танцевать на королевском балу!»

Но внутренне Конн сознавал, что ему — далеко не все равно. Большого желания жить в городе он не испытывал, но если дороги судьбы ведут его туда, он должен выглядеть не хуже других.

Был полдень, и красное солнце стояло высоко в небе, когда его взору предстали стены старой Тендары. Уже через час он въехал в город, над которым возвышался старинный замок Хастуров.

Конн не спеша ехал по улицам, глядя по сторонам. Позже он перекусил в дешевом кабаке. Некто, вошедший в таверну, непринужденно помахал ему рукой. Конн никогда прежде не видел этого человека и задумался, встречают ли здесь так дружелюбно всех незнакомцев, или его приняли за кого-то другого.

Закончив обед и уплатив по счету, он разузнал, как пройти к дому Валентина Хастура, и, следуя совету Маркоса, направился туда. Проезжая по улицам, он еще раз подумал, не путают ли его с кем-то, ибо пару раз совершенно незнакомые люди махали ему рукой как старому приятелю.

Дом Валентина Хастура он нашел без труда, но, прежде чем подойти к двери, некоторое время постоял в раздумье. В этот час дня хозяин мог отсутствовать. Нет, заверил он себя, здесь живет высокосветский дворянин, а не фермер, которому нужно пахать или следить за стадами, поэтому всякий, у кого есть к нему дело, будет искать его дома.

Взойдя на ступени, он постучал, и, когда слуга открыл дверь, Конн самым вежливым образом осведомился, это ли дом Валентина Хастура.

— Да, если у вас к нему дело, то вы пришли по адресу, — ответил слуга, оглядев Конна и его деревенский наряд с плохо скрываемым презрением.

— Тогда скажи Валентину Хастуру, — твердо произнес Конн, — что герцог Хамерфел, его родственник из Хеллеров, просит об аудиенции.

Лицо слуги вытянулось от удивления. «И не мудрено», — подумал Конн. Тот впустил юношу в переднюю и пошел докладывать. Через некоторое время Конн услыхал приближающиеся твердые шаги, очевидно — хозяина дома. В комнату стремительно вошел высокий худощавый мужчина с рыжими волосами.

— Аластер, дорогой мой друг, я не ожидал тебя в этот час, — произнес он. — Но что с тобой? Вот уж никогда не думал увидеть тебя у себя в доме, не говоря уже — на улице, в таком ужасном наряде! Условились ли вы вчера о дате с Флорией? Мой кузен сказал, что еще вчера ждал тебя поговорить.

Тут Конн нахмурился; было совершенно очевидно, что лорд Хастур обращается не к нему, а к кому-то, за кого он его принимает. Валентин Хастур пересек зал, не замечая его взгляда и продолжая дружески болтать:

— А как поживает маленькая собачка? Твоей матери она понравилась? Если нет, значит, ей трудно угодить. Итак, что я могу для тебя сделать? — Только тут он поднял глаза и повнимательней посмотрел на Конна. Речь его оборвалась на полуслове. — Минуточку… но ты же не Аластер! — Валентин был совершенно ошеломлен. — Но ты так похож на него! Так кто же ты, юноша?

Конн уверенно, без смущения произнес:

— Из того, что вы сказали, я ничего не понял. Признателен вам за радушную встречу, но за кого вы меня принимаете?

Валентин Хастур медленно произнес:

— Я, разумеется, думал, что ты — Аластер Хамерфел, молодой герцог Хамерфел. И я… я полагал, что ты молодой человек, которого я знаю с тех пор, когда ты, то есть он, был еще в пеленках, а твоя мать — мой ближайший друг. Но…

— Это невозможно, — сказал Конн. Но теплый прием произвел на него некоторое впечатление. — Прошу прощения, сэр. Я — Конн Хамерфел и благодарен вам за радушный прием, родственник, но…

На лице лорда Валентина появилось не то чтобы недовольное, а, скорее, как показалось Конну, — озадаченное выражение. И тут он вдруг просиял.

— Конн… конечно же… брат, брат-близнец — но мне всегда говорили, что ты погиб в горящем Хамерфеле.

— Нет, — ответил Конн, — это мой брат-близнец погиб вместе с матерью. Даю вам честное благородное слово, что я — герцог Хамерфел и единственный из живущих, кто может претендовать на этот титул.

— Ты ошибаешься, — мягко произнес Валентин Хастур. — Теперь я вижу, какая произошла чудовищная ошибка. Твоя мать и брат живы, мой мальчик, и уверены, что это ты погиб. Уверяю тебя, герцогиня и герцог Хамерфел вполне живы и здоровы.

— Вы, наверное, шутите, — сказал Конн, чувствуя, что у него голова пошла кругом.

— Нет. Зандру меня побери, если б я позволил себе шутить в таких вопросах, — клятвенно заверил его Валентин. — Теперь я начинаю понимать. Твоя мать, мой мальчик, долгие годы горевала, что сын ее умер, когда обрушился горящий Хамерфел. Так, значит, ты — Конн?

— А я считал, что это они погибли в пожаре, — произнес Конн, совершенно изумленный. — Вы знаете моего брата?

— Так же хорошо, как собственных сыновей, — заявил Валентин, испытующе глядя на Конна. — Теперь, приглядевшись, я вижу, что в вас все же есть некоторые различия: у тебя другая походка и несколько иначе посажены глаза, но вы действительно очень похожи. — Лицо Валентина сияло от возбуждения. — Скажи мне, почему ты пришел в Тендару, Конн, если мне можно так тебя называть. — Он шагнул вперед и заключил юношу в родственные объятия, приговаривая: — Добро пожаловать в мой дом, дорогой мой мальчик.

Конн заморгал. Он нашел нежного родственника там, где ожидал встретить чужого человека, и это было для него шоком, хотя нельзя сказать, что неприятным.

— Вы говорили о моей матери… значит, она живет здесь где-то рядом?

— Более того, вчера вечером я ужинал в ее доме, — ответил Валентин, — и прежде, чем ты расскажешь, зачем пришел в Тендару, я предложил бы тебе предстать перед ней. С твоего разрешения я пойду с тобой, чтобы быть первым, кто принесет ей эту новость.

— Да, — пробормотал Конн, чувствительно потрясенный происходящим, — действительно, в первую очередь я должен встретиться с матерью.

Валентин сел за столик и, торопливо написав несколько строк, вызвал слугу и приказал:

— Возьми эту записку и немедленно доставь ее герцогине Хамерфел. Передай ей, что я буду примерно через час.

Потом обратился к Конну:

— Нам надо дать ей время приготовиться к приему гостей. Позволь предложить тебе хотя бы холодного мяса и хлеба, ты проделал большой путь, и, прежде чем отправиться, неплохо было бы подкрепиться.

Конну, однако, в такой момент было вовсе не до еды. Пока они неспешно ехали верхом по улицам, лорд Валентин не переставал говорить:

— Это счастливейший день для меня. Я прямо сгораю от нетерпения увидеть лицо твоей матери, когда она глянет на тебя. Она так долго оплакивала твою смерть! Почему ты не пришел раньше и не искал ее? Где ты жил все это время?