Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - Александр Тамоников

– А ты отказываешь?

– Это смотря кому, – хитро прищурив глаза и подняв подол халата, ответила женщина. – Такому, как ты, не отказала бы.

Федор усмехнулся:

– Не отказала бы, говоришь? Ну и ладно, вечером зайду. Пригрею.

– Взаправду пригреешь?

– Сказал же. – Волков зашагал к туалету.

Оттуда как раз вышел мужик лет пятидесяти с разлохмаченными вихрами, хихикнул и сказал:

– Здорово, постоялец!

– Здорово!

– Дуля я.

– Кто?

– Дуля. Так меня все тут зовут.

– А чего?

– По фамилии Дулин. А по имени Григорий.

– Федор!

– Вот и познакомились. А Зинка, гляжу, уже захомутала тебя?

– Я не лошадь, чтобы на меня хомут надевать.

– Не злись. А Зинка, она ничего, баба справная. Гулящая, но нам того и надо. Чего с нее еще взять?

Федор открыл дверь нужника, бросил новому знакомцу:

– Давай, Дуля, я сам как-нибудь с бабами разберусь.

– Само собой! Конечно, сам, не я же.

– Вот и договорились.

Из туалета Федор прошел обратно в комнату. В коридоре он не встретил ни Зинки, ни Дули, ни кого-либо еще из соседей, которых, по числу комнат, должно было быть не менее дюжины.

Вернувшись, Федор распечатал бутылку водки, налил полный стакан. Он залпом выпил жидкость, обжигающую горло, с шумом выдохнул, хрустнул соленым огурцом, заел хлебом, почувствовал облегчение и икнул. Да, хорошо пошла.

Федор прикурил папиросу, сел на стул и отодвинул занавеску. За окном дом, такой же, как и этот, серые стены с отвалившейся штукатуркой. Погода пасмурная, но дождя нет. Он налил еще полстакана, выпил.

«А баба и вправду с виду ничего, в теле, есть за что подержаться, – подумал Федор о соседке. – Не красавица, конечно, но мне на ней и не жениться. А для утехи вполне сгодится, тем более сама напрашивается. Тут, в этом доме, таких доступных ничейных баб, наверное, пропасть. Вот и хорошо. Будет с кем проводить время».

О том, чтобы пристроиться на работу, Федор не думал. Приличную, чистую не найти, образования-то никакого, а ломать спину грузчиком в порту или мести купеческий двор за копейки нет ни надобности, ни желания. На что эти гроши, когда в тайнике целое состояние?! Да и наработался у покойника Гуляева сверх всякой меры. Напахался. Хватит. Не для того в Петербург приехал, чтобы рвать жилы. Пожить нормально, свободно, ни от кого не завися, ни перед кем не имея долгов. Коли с умом тратить, то средств, взятых из ларца Порфирия, хватит надолго.

От выпитой водки настроение у Федора поднялось. Он затушил окурок и сразу прикурил вторую папиросу. Баловство, конечно. Хоть коробку вытяни, и никакого толку. Это не ядреный самосад. Но в столице надо держать марку. Вот и костюмчик приобрел неплохой, да как раз по размеру. Выйти на люди не стыдно.

Федор опять похрустел огурцом, натянул сапоги, надел косоворотку, подпоясал ее ремнем, поверх набросил жилет и пиджак такого же цвета, как брюки. Он нацепил на голову кепку, притопнул. Новые сапоги скрипнули. Федор улыбнулся. Вот бы кто его таким в Долгопрудном увидел! Не узнали бы.

Федор сунул в карман папиросы, достал из тайника мелочи на три рубля, плотно уложил кусок половой доски, вышел и закрыл дверь на ключ.

Из комнаты напротив вновь показалась соседка.

– По делам уходишь, Федя?

– Тебе какое дело? – грубо ответил Волков.

– Да так, интересуюсь.

– Сама-то чего на работу не идешь?

– А у меня нынче выходной. По дому дел немало. – Она притворно вздохнула.

Федор усмехнулся:

– Какие дела-то?

– Постирать надо, прибраться. – Зинаида посмотрела на него. – Вечером гостя принимать. Не забыл об обещанном?

– Не забыл. Сказал, зайду, значит, так и сделаю.

– Можно вечера и не ждать, коли освободишься рано.

– Ты готовься, баба, а приду, когда смогу.

– Так мне недолго приготовиться.

– Все, Зинка, пошел я. И запомни, я прилипчивых и болтливых баб не люблю.

– А каких любишь?

– Покорных.

– Смотри, какой строгий!

– Какой есть.

Федор прошагал по коридору до черной лестницы, спустился во двор, через арку выбрался на улицу.

Дом имел и парадный выход для богатых жильцов. Вряд ли кто-то из них имел то, что лежало в тайнике Федора, но тем не менее. Этой лестницей могли пользоваться обитатели апартаментов, расположенных на втором и третьем этажах. Там красивые двери с резьбой, узорные решетки перил, пол выложен плиткой, каменные ступени покрыты ковром, разноцветные окна, лепнина на потолке и стенах. За порядком смотрят швейцар и старший дворник. Они донесут до квартиры тяжелые вещи. Постороннему человеку вроде Федьки Волкова туда хода нету. Пока.

Федор не спеша, поскрипывая сапогами и поглядывая на женщин, проходящих мимо, направился в сторону трактира. До питейного заведения оставалось всего ничего, какая-то сотня шагов, как вдруг из подворотни выскочил парень с сумкой через плечо. Он держал ее одной рукой и отчаянно размахивал другой. Тут же послышалась пронзительная трель полицейского свистка.

«Чего-то парень натворил, коли за ним городовой гонится. И ведь достанет!» – подумал Федор. Из подворотни показался здоровяк лет под тридцать в форме полицейского. Шашка мешала ему бежать, но он был явно быстрее парня. К тому же ему свистками ответили еще двое городовых. На постах службу несли, как правило, трое полицейских.

Федор принял решение спонтанно, не раздумывая, возможно под действием спиртного. Он подставил ногу полицейскому и тот со всего маху рухнул на мостовую.

– Ах, чтоб тебя! – крикнул он.

Парень юркнул в проходной двор, остановился, обернулся.

Полицейский меж тем начал подниматься, приговаривая:

– Вот я сейчас тебя, сволочь кабацкая, угощу кулаком.

Федор хмыкнул и носком сапога ударил его в лицо.

– Угостил, пес? На тебе еще!

Второй удар пришелся в челюсть. Раздался хруст ломавшихся костей.

– Получил?

Парень из арки крикнул:

– Эй! Хорош, давай сюда!

Федор опомнился. Свист городовых, спешащих на помощь товарищу, быстро приближался.

Федор бросился к парню.

Тот указал на двор.

– Туда! Не отставай, я тут каждый закоулок знаю.

Они скрылись в проходном дворе, выскочили на улицу. У мясной лавки стояла пролетка.

Парень не раздумывая подбежал к экипажу, запрыгнул на сиденье и крикнул новому товарищу:

– Сюда!

Федор примостился рядом.

Извозчик обернулся и спросил:

– Чуть не попался, Толя?

– Ты не разговаривай, Гамиль, давай к Марии!

– Это мы быстро!

Пролетка понеслась к проспекту.

Парень повернулся к Волкову:

– Спасибо!

– Не за что, – ответил Федор. – А чего городовой гнался за тобой?

Тот ударил ладонью по сумке и ответил:

– Да я тут листовки расклеивал. Он заметил. Хотел задержать. Я от него, он за мной. Если бы не ты, то догнал бы.

Волков кивнул и сказал:

– Тот догнал бы! Крепкий малый, здоровый.

– А ты его сильно. Сапогом в лицо, челюсть сломал точно. А может, убил?

– Может, и убил, – спокойно, безо всяких эмоций, словно о чем-то обыденном, сказал Федор. – Ну и что?

– Не надо бы так.

– А как надо? Самому получить в морду, извиниться, побитой собакой ползти в конуру и зализывать раны? Я так не привык. Мне грозят, я бью.

– Он что, грозил тебе?

– Да.

– И все-таки слишком жестоко.

– Иначе не умею. Куда едем-то? Я город не знаю.

– Недавно в Петербург приехал?

– Вчера.

– А как зовут тебя? – Парня явно привлекал этот сильный, спокойный, знающий себе цену, в то же время жестокий мужик.

– Меня-то? Федором Алексеевичем Волковым.

– А меня Анатолием Абрамовым.

– Я слышал, как извозчик назвал тебя по имени. Так куда, спрашиваю, едем? Где дом твоей Марии?

– Недалеко осталось. Еще два квартала, и будем на месте. А ты работаешь? Хотя только что приехал, наверное, не успел устроиться. Сейчас хорошую работу найти трудно. Ты грамотный?

Волков взглянул на парня.

– Ты чего допрос устроил? Какое тебе дело, кто я и что? И вообще, скажи извозчику, чтобы остановил пролетку у трактира. Нечего мне делать у твоей Марии.

– Нет, что ты. Я обязательно должен познакомить тебя со своими друзьями.

– Чего? С друзьями? А мне это надо?

– И тебе польза будет, вот увидишь.

Волков усмехнулся:

– А Машка твоя как баба? Ничего? Справная?

– Ты что? Мария Яковлевна окончила женские курсы при университете. Она не то, о чем ты подумал.

– Из благородных, значит? Может, и ты студент?

– Да, студент второго курса.

– Все одно прикажи извозчику остановиться у трактира, в горле пересохло.

– Так от тебя, прости, и так перегаром пахнет.

– Пахнет одеколоном. А перегаром тащит. Делай, что сказано, студент, если хочешь, чтобы я познакомился с твоими дружками.

– Хорошо! Гамиль! – обратился студент к извозчику. – Останови, пожалуйста, у трактира.

Тот обернулся, и Федор бросил ему:

– Ну и чего, косоглазый, смотришь? Велели тебе вставать, так и делай!