Карибы (СИ) - Сайд Ливард

А произойти должно было именно то, чего так опасалась Энни. Не понимала, не хотела понять, вдолбить в свою хорошенькую головёнку! Учи - не учи, подчиняй-не подчиняй...

Но только в бою и в постели Адам чувствовал, что девка его половинка. Что оба они дают столько же, сколько получают.

Но нельзя же вечно воевать, причем не вылезая из постели!

"Я - человек, я хочу сама решать, я могу, я хочу, я, я..." и снова "Не делай, не дави, не заставляй, не навязывай..."

Где она понабралась всей этой чепухи? С чего она взяла, что женщина равна мужчине? Неужели она уверена во всей этой ереси?

Из мира в мир, из раза в раз...

Адам навис над Энни, оперевшись ладонями в перегородку каюты с обоих сторон от головы девки. Заглянул ей в глаза.

- Энни, Энни...- Не дотрагиваясь до девки, но не давая ей и шанса сбежать, промурлыкал Адам, - Энни, моя маленькая девочка возомнила себя равной мне? Недавний урок пошел не впрок?

Адам просто налег, прижав девичью фигуру к стене, потерся бедрами о бедра Энни, так, чтобы она почувствовала, как его член напряжен.

- Я начал подозревать, что это вовсе и не наказание было для тебя, плутовка...- Лон все сильнее прижимал Энни к стене, переместив руки на плечи девки, а потом на талию...- Совсем не наказание...

И резко подхватив девку, посадил ее на себя, заставив обхватить свои бедра ногами.

Лицо Анна оказалось на одном уровне с лицом Адама.

- Злись, ругайся, кричи...Все равно будет по-моему...для твоего же удовольствия.

***

Карибы. Встреча десятая.

***

Из раза в раз, из мира в мир, всегда только для него, только ради него. Терпела насилие, грубость, жестокость не только с его стороны. Молчала, принимала все как должное, искренне надеясь на лучшее, но все время отодвигала свои желания на второй план, и стоило один раз подумать о себе, как все оборачивалось во вред ей же. Почему так? Почему он не хотел видеть, что она и без насилия на многое готова пойти ради него, почему он до сих пор пытается учить ее покорности через наказания и жестокость?

Сердце замирало: вновь этот взгляд, эти его повадки хищника, просыпался даже не гладиатор, но зверь.

Но Елин давным-давно призналась сама себе, что именно вот такой Агний и есть настоящий. Вот этот зверь. Именно ее зверь. Потому что делая ей больно, он ее же и спасал на самом деле. От ее самой. Она знала. Не терпел капризов, но сам мог раскапризничаться на всю катушку. Агний показал всего себя ей. Но сегодня кровь пролил за нее. И она чувствовала его боль. Боль тела. Как всегда знала и чувствовала боль его души.

А он не чувствовал, не понимал, не знал. Или делал вид?

Мужчины просты и читаемы. Гладиаторы ли они, рыцари или пираты. После боя им нужна любовь.

Но Энни Бэттон нужно было тоже самое! А Елин в теле Энни испытывала, кажется, двойное желание.

Желание девушки было очевидным. Адам иной раз удивлялся ее реакции на явную жестокость с его стороны. Но быстро гнал эти мысли.

«Потому что ты убийца, Агний. Животное». Сколько раз за всю жизнь Адам повторил себе эти слова? Сколько раз он подтверждал это? И сколько раз ему удавалось обуздать свою натуру?

Ему не хотелось причинять боль и пугать Энни.

Адам, выпустив из рук девку, отпрянул и схватился за голову.

- Нет, Энни, я не желаю тебе зла, не я. Только не я, - казалось капитан говорил это сам себе, - Приходи ко мне сама, сама, пожалуйста… Ни когда я ору и бушую, ни когда тебе надо драться со мной и отстаивать себя саму…

Адам поднял глаза на Энни и продолжил.

- Приходи ко мне потому что ты сама это хочешь…хочешь вот такого меня…ты же умела в других жизнях усмирять меня, Энни…

Вид капитана пиратов был такой, словно это его корабль сейчас пошел ко дну, это его сожгли и разграбили и взяли в плен…

Обессилено рухнул на скамью у стены, опустив голову так, что свалялявшиеся, растрепавшиеся еще во время абордажа волосы, закрыли лицо. И протянул руку к Энни, моля о помощи, об участии, о присутствии…

- Елин…пожалуйста…Елин, усмири во мне зверя…

Он понимал, знал, чувствовал как оно должно быть. Что ему, им, надо. Но высказать не мог, не находил слов. Казалось, что именно Елин сама должна была бы догадаться об этом.

Но она всего лишь девочка, которая и так храбро бьется со своими страхами и демонами... разве она в силах помочь еще и Агнию?

***

Энни обняла голову мужчины, прижала к груди и поцеловав в макушку, стала тихо укачивать Адама. Нашептывать какие-то милые глупости.

Вот такую свою девку Адам любил. Такую Энни он готов был носить на руках, холить и лелеять и сдувать с нее пушинки. Когда ее глаза отражали все чувства и эмоции, когда голос был мягок и нежен, когда, когда… Когда она была сама собой. Хрупкой Елин, что впервые дотронулась до него в лудии. И словно поставила печать на теле и сердце Агния.

Капитан притянул к себе девичье тело покрепче и зарылся лицом в рваный ворот рубахи.

- Ты моя, Елин, вот такая… моя, - говорить ничего не хотелось. Хотелось вдыхать аромат ее волос, еще пропахших дымом и впитавших соленый запах моря. Хотелось слышать, как Энни дышит: легко и чуть прерывисто, будто боясь своим дыханием спугнуть мирное мгновение.

Склянки еще не пробили, но Адам Лонели знал, что никто не сунется в каюту к нему без стука и его разрешения.

И тогда Адам заговорил, мягко, ласково, словно произносил комплименты.

- Не открывайся никогда при ударе, держи кинжал в левой руке, шарф, плащ… отвлекай внимание противника. Не разворачивайся по солнцу, оно тебя ослепит. Под руку мне не суйся, могу и не разобраться же…Когда бьешь пом ногам, протягивай удар, словно траву косишь, - Адам повернул лицо девки к себе и, глядя в глаза, серьезно закончил. – Ты мне живая нужней, поверь, девочка.

Чмокнул в кончик носа и сдул с лба Энни выбившийся локон.

Адам не знал, что уготовила им в этом мире судьба, но то, что ни шагу он без Энни не ступит, ни на минуту не выпустит девку свою из поля зрения – вот это он знал. Знал изначально. С их клятвы в день Сатурналий.

***

Я буду любить эту несносную, надоедливую, ласковую и верную девочку из рара в раз. Из века в век, из мира в мир. Потому что никто меня больше, так как она не умеет любить. Я вытравлю раба из себя. Почти вытравил. Я почти научился бороться с животным внутри меня. Я умею справляться с демоном, что мучает мою девочку. И всякий раз, открывая глаза в новом мире, первое, что я хочу увидеть – это глаза полные любви и надежды. Глаза моей Елин.

И последнее, что я хочу видеть, уходя в муках из очередгного мира – это глаза, полняе любви и муки. Глаза моей Елин, смотрящие на меня, так же, как и я на нее. С любовью и надеждой на встречу.

***

То, чему Адам в разгар боя не придал особого значения, решив, что ему показалось, сейчас удивило его не меньше, чем тогда Энни.

Они стали чувствовать боль друг друга. Вот это новость!

Интересно, что они еще теперь будут делить? Как там бубнил падре Лоренцо в Вероне? "В печали и радости, в болезни и здравии"?

Это уж точно про них.

Тепло заботы и покладистость девки этим вечером приятно согревали душу капитана. Они загостились в этом мире. Прижились и уже были готовы пустить корни.

Но сердцем Адам чувствовал, что пора. Пора уходить.

Как? Как обычно: кроваво, болезненно и некрасиво.

Почему-то именно такой путь был им дан.

Энни панически боится воды. Она рассказывала, что выросла в рыбацком поселке и плескалась чуть ли не.с пеленок, но вот в мире, где пригодились бы такие навыки умение плавать было забыто. Странно. Сам Агний никаких своих навыков не терял, а, казалось, приобретал все новые и новые, перенося их из мира в мир.

Жаль, что он никак не мог вспомнить свою смерть, если, конечно, он умирал в своем мире.

Уже привалившись на здоровый бок, прижав к себе задремавшую Энни, Лонели прокручивал в голове события последнего времени, варианты встречи с врагами и обстоятельства, которые могут привести их к гибели.