Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин

У него было два выдающихся достижения, которые сейчас мы не можем осознать в полной мере, потому что то время уже давно прошло и многое просто забылось.

Прежде всего, тогда резко исчез страх перед КГБ. Я хорошо помню май 1986 года, когда я сидел в университетском парке на скамеечке и писал заметки, как устроена советская экономика с точки зрения политэкономии. Когда дошел до того, что капитализм — это эксплуатация человека человеком, а социализм — это эксплуатация человека государством, у меня возникло ощущение, что у меня стоят за спиной и смотрят мне через плечо. Этот ужас отщепенства я помню до сих пор.

Ужас не потому, что поймают и накажут, а потому, что все люди нормальные, а ты какой-то не такой, ты просто урод, если до такого додумался.

Е. ЧЕРНЫХ: — Да не было такого страха перед КГБ. Я студентом был в Питере в 70-е годы.

М. ДЕЛЯГИН: — Это даже не перед КГБ, а перед собственным отдалением от общества. Но в разных социальных слоях это, конечно, было по-разному.

Е. ЧЕРНЫХ: — Я студентом пел, выпив, «Ни страны, ни погоста» Бродского. Это запрещенное. И никто не боялся.

М. ДЕЛЯГИН: — Запрещенное, но советское, свое. А мысль о том, что социализм — это тоже эксплуатация, это совсем другое…

А бессмысленные запреты игнорировали, не переставая быть советскими людьми, и из советского патриотизма тоже: мой дед воевал, а вы кто? В старших классах учителя запрещали рок — и все из принципа расписывали сумки эмблемами «Metallica» и «AC/DC», даже не поклонники этих групп. А наиболее продвинутые периодически бегали к Макаревичу, благо это было на расстоянии где-то километра от школы.

Было запрещено стричься «под Гитлера», то есть подбривать виски — и многие делали это из принципа. Носили панамы просто потому, что какому-то мракобесу-охранителю взбрело в голову, что немцы такие панамы якобы носили во время войны.

Бреда было много, но, протестуя против этих бессмысленных запретов поведением и всем остальным, люди чувствовали себя все равно советскими людьми — это принципиально важно.

Е. ЧЕРНЫХ: — Поэтому сильного страха не было.

М. ДЕЛЯГИН: — Страх был, но не конкретно перед КГБ. Очень сильный страх был именно перед отщепенчеством.

Е. ЧЕРНЫХ: — Наверное, в Москве.

М. ДЕЛЯГИН: — Здесь тоже все очень делилось по социальным слоям, как и сейчас делится. Безусловно, есть и была «золотая молодежь», которая еще при Сталине над всем этим смеялась. Но в моем кругу было иначе. Например, практически все мои друзья служили в армии, и мысль о том, что можно «откосить», просто не возникала.

И чувство освобождения от страха, даже не осознаваемого, Горбачев породил — я хорошо помню.

Когда мы были еще маленькие, был в гостях, по телевизору показывали то ли «Малую землю», то ли «Целину», и родители, у которых я был в гостях, над ним посмеивались. Но когда мы, маленькие, начали этим родителям подражать, на нас цыкнули так, что я до сих пор помню.

Мы четко ощущали некие табу, к которым нельзя — не «опасно», а именно «нельзя» — даже приближаться.

И вот это ушло, и это правильно, потому что человек создан для свободы, а не для страха. Что пришло взамен — другой разговор. Нынешняя Россия на порядок хуже Советского Союза, но освобождение от страха перед собственной мыслью — это бесспорная заслуга Горбачева.

И второе, что ушло — страх ядерной войны.

Конечно, Горбачев во внешней политике «сдал» все, что можно и что нельзя. Так, мой знакомый бизнесмен занимается своим делом, у него все в порядке, но у него до сих пор перед глазами стоят офицеры армии ГДР, с которыми он когда-то вместе учился и которые его со слезами на глазах спрашивали: «Вы хоть понимаете сами, за что вы нас продаете? Или вы нас продаете просто так?».

Е. ЧЕРНЫХ: — А ведь просто так, оказалось, ни за что продали. Берия хоть хотел за деньги продавать.

М. ДЕЛЯГИН: — Почему «просто так»? За звание лучшего немца 1989 года…

Но, несмотря на это, исчезновение страха уничтожения в ядерной войне, за которое Горбачева до сих пор любят на Западе, — великая вещь. Вот я учился в нормальном московском классе обычной школы, и у нас были психозы. Дети ночью просыпались с криком ужаса: им казалось, что началась ядерная война.

Очень хорошо, что это ушло, хотя сегодня многие дети просыпаются с криком ужаса от того, что им кажется, что пришли кавказские бандиты.

Но этого же можно было достичь не такой ценой и кровью — сохранив страну. И это вечный упрек не только Горбачеву, но и всем, кто тогда жил. Я знаю людей, которые до сих пор не могут себе простить искреннего, с энтузиазмом, участия в перестройке.

Людям дали свободу вместо решения экономических проблем, — и люди радостно побежали вперед.

Да, было много сознательных, циничных политических диверсий. Но главным локомотивом было желание советского правящего класса — партхозноменклатуры — получать доходы от того, что они управляют. Они распределяли ресурсы и не хотели быть собственниками, но хотели получать столько же и жить так же, как живут их западные партнеры по многим переговорам. Ведь все разговоры про «железный занавес» во многом условны: были довольно интенсивные поездки лояльных государству людей на Запад, и каждый человек оттуда привозил кучу вещей и рассказов.

Е. ЧЕРНЫХ: — Джинсы, магнитофоны.

М. ДЕЛЯГИН: — Записи, музыку, журналы — все, до презервативов включительно, и эти поездки имели мощный кумулятивный эффект.

Но главное — советские руководители разных уровней, общаясь с людьми своего уровня на Западе, ведя с ними переговоры или просто беседуя, видели, что эти их коллеги по профессионализму, а часто и по человеческим качествам не годятся им в подметки, а живут на порядок, на два порядка лучше, чем они.

И они хотели жить так же, а для этого нужно было отщипнуть себе часть ресурсов, которые они распределяли.

Отдельная линия — сознательное размывание, коррумпирование аппарата ЦК КПСС, да и всего аппарата управления. Самые замшелые люди читали в развитых странах лекции, и приглашающая, западная сторона платила им за эти лекции безумные деньги — до 10 тысяч тогдашних долларов.

Это была страшная сумма для Советского Союза. В начале 1991 года у меня в кармане завелось 10 долларов, так я чувствовал себя миллионером…

Данное стремление партхозноменклатуры — естественное стремление! — потреблять, как на Западе, все и сломало. Люди не думали сложными категориями, думали категориями простыми.

Е. ЧЕРНЫХ: — Над ними не было Арвида Пельше с комиссией партийного контроля.