Искатели - Анна Новикова

то и тоже законервируются на эти пару миллиардов лет. Да и люди, если не считать тоскующих по былому биоразнообразию, привыкнут. А если здесь вдобавок найдут редкие минералы, и вовсе наловчатся таскать лёд с полюсов».

Тут, наконец, замигал индикатор входящего вызова. Блудный получатель каялся и сыпал намеками на компенсацию, на взгляд Лед, излишне рьяно из-за получаса задержки. Ну да все люди разные, может, у него пунктик на опозданиях?

Небо над космодром было закрыто свинцово-серыми тучами. Но стоило отлететь от него на несколько километров и подняться повыше, как инкассаторов ослепило солнце непривычной яркости. Планета Фис находилась на самом краю обитаемого пояса звезды, и если бы не плотная атмосфера, находиться здесь без мощного скафандра было бы невозможно. Но и так термометр в аэромобиле показывал +42 за бортом. Было заметно, что Джессика старается на него не смотреть.

— Не любишь жару? — спросила её Лед.

— Не люблю, — подтвердила она. — Я выросла в Стеллавиле, а там жары почти не бывает.

Это был чуть ли не первый раз, когда Джессика рассказывала что-то о себе.

— Насколько понимаю, там, куда мы летим, в порядке вещей подземные парковки и крытые переходы, так что на улицу выходить не придётся, — утешила её Лед.

— Надеюсь, — с чувством сказала Джессика.

Помолчав, она спросила:

— А у тебя дома как, жарко?

— Бывает по-всякому. Бывает и такая же жара. А бывают и очень сильные морозы. Я жила далеко от океана, у нас климат континентальный. Ближе к морю помягче.

— А это правда, что у вас соседями считаются люди, живущие в сотне километров друг от друга?

— Правда.

— Я бы так не смогла. Без толп людей вокруг я чувствую себя некомфортно.

— Ну а меня откровенно пугают муравейники вроде того же Стеллавиля, — улыбнулась Лед. — А сейчас тебе не скучно? Мы же постоянно варимся в собственном соку.

— Пока нет. Интересно посмотреть новые места. Да и вы достаточно комфортная в общении команда, — Джессика улыбнулась в ответ.

«Вы», а не «мы», заметила Лед, но не стала это говорить вслух. Вместо этого спросила:

— А ты раньше много летала?

— Практически нет.

— Ты же работала инкассатором? — удивилась Лед.

— Не поверишь, в самом Стеллавиле для инкассаторов вполне достаточно работы.

— Почему же, поверю, его населения на несколько планет хватит.

Они подлетели к небольшому посёлку и, снизив скорость, заскользили над пустынными улицами. Жизнь то ли ушла под землю, то ли здесь просто было не принято праздное шатание по улицам, а дел в такую жару у местных жителей не нашлось. Джессика аккуратно вела аэромобиль, сверяясь с проложенным навигатором маршрутом: автопилотам во время заданий инкассаторы не очень доверяли.

На очередном перекрестке, зависнув в воздухе, чтобы выбрать более удобный подъезд к нужному зданию, занимавшему противоположный квартал, они впервые увидели своими глазами, что жизнь в этом посёлке всё-таки есть: по боковой улице к перекрестку быстро летел серый аэромобиль. Какая-то обшарпанность и обезличенность с первого взгляда выдавали в нём прокатную машину. Но на то, чтобы это разглядеть, у инкассаторов было всего несколько секунд. Когда серый автомобиль вылетел на перекресток, в нём опустилось стекло кабины, и оттуда вылетела ракета. Аэромобили разделяло всего метров десять, и увернуться инкассаторы не успели бы никак.

Сколько времени Лед провела без сознания, она сказать бы не смогла, но, судя по всему, прошло всего несколько секунд. Аэромобиль лежал на земле и горел. Пустынный посёлок оставался таким же пустынным, но приближающиеся звуки сирены указывали, что ему таким оставаться осталось недолго. Лед с трудом повернула голову и увидела, что Джессика лежит лицом вниз на приборной панели. Со злостью и отчаянием, заменившим силы, она потянула коллегу на себя, потом выволокла наружу и потащила по раскаленной земле подальше от горящего аэромобиля, не замечая, что за ней самой тянется красная дорожка. Она тащила Джессику всё дальше и дальше, ничего не замечая вокруг: ни появления спасателей, сноровисто начавших заливать аэромобиль пеной, ни откуда-то взявшейся толпы зевак, ни подбежавших к ним медиков. А когда от неё оторвали Джессику, и в нос ударил резкий запах кровоостанавливающего состава, она вцепилась в рукав молодого врача, громко, как она думала, и шёпотом на самом деле, убеждая его, что с ней-то всё в порядке, вы занимайтесь Джессикой, это ей нужна помощь. Врач кивал, соглашался, но свою работу не прекращал. Наконец на лицо Лед опустилась дыхательная маска, и она уснула, так и не заметив сочувственных взглядов спасателей.

Она плавала словно в густом желе, лениво шевеля ногами и наблюдая, как между пальцами перекатываются сине-зеленые волны. Она засыпала и снова просыпалась, а вокруг были всё те же волны, слегка светящиеся и не пускающие взгляд больше, чем на полметра. Где-то наверняка было что-то ещё, но здесь только ленивые волны и лёгкий свет. Её нос и рот закрывала дыхательная маска, шланг от которой уходил куда-то в светящиеся глубины. Отчего-то для неё было важно доплыть до верха, вынырнуть наружу, только вот где этот верх, когда весь мир заполнили густые волны? Но она всё равно плыла, пока шланг от маски не переставал пускать её дальше. Тогла она пыталась снять маску, но это было непросто и, выбившись из сил, она снова засыпала. А проснувшись, всё начиналось сначала. Сколько это продолжалось, она не знала, но однажды, заснув среди уже опостылевших волн, она проснулась в больничной палате. Здесь явно не жаловали теории о гармонизации, и палата ничем особенным от миллионов своих собратьев в населенных людьми мирах не отличалась: бежевого цвета стены, койка, шкафчик, медицинское оборудование и маленькое окно. За окном шумел дождь, и это обстоятельство заставило Лед окончательно поверить в реальность происходящего: для продолжения бреда подсознание наверняка выбрало бы менее прозаичную погоду.

Она с трудом поднялась и медленно пошла к окну. Опершись на подоконник, девушка наблюдала, как ещё недавно безжизненную равнину заливают потоки воды. Кое-где из песка уже пробивалась ярко-зелёные ростки, а где-то даже успели появиться крупные белые цветы. «Джессика ошиблась, дождь всё-таки пошёл», — отстранённо подумала она.

— Кто вам разрешал вставать? — донеслось сзади.

Лед обернулась. В дверях стоял молодой врач.

— Мне никто не успел запретить, — попыталась пошутить она.

— Вы только пришли в себя после восьми дней в регенераторе, — раздражённо сказал он.

— А, так это был регенератор?