День бумеранга - Кристофер Бакли

Его предыдущая двенадцатиметровая, экспериментальное чудо высоких технологий, оказалась все-таки слишком навороченной. Однажды в Тасмановом море при ветре в тридцать узлов и высоте волн полтора метра ее новаторски сконструированный полимерно-композитный корпус вдруг разлетелся на пять тысяч кусков. Три матроса утонули. Когда Фрэнка доставили на пристань, он опрометчиво бросил репортеру: «Теперь мне понадобятся три новых лба лебедки крутить».

Фраза секунд за десять облетела весь мир, спровоцировав журнал «Тайм» на публикацию о Фрэнке под заглавием «Спортсмен года», интернет упивался его бесчестьем. Когда он набрал в Google свою фамилию, первые десять тысяч упоминаний касались той неудачной реплики. Зато она подтолкнула его к мозговому штурму.

Вернувшись домой, он созвал своих лучших программистов и дал им задание. За месяц они разработали программу, получившую название Антипаук™. Идея была так проста, что он удивлялся, почему она никому не пришла в голову раньше. Ты загружаешь программу и печатаешь слова для поиска. Например, тебя арестовали за пьяное вождение или пользование услугами проститутки, или, скажем, на странице сплетен напечатали твое фото, где ты кусаешь за ухо молоденькое создание в ночном клубе. Или Комиссия по ценным бумагам и биржам обвинила тебя в обмане акционеров. Ты печатаешь на компьютере свою фамилию наряду со словами «пьяное вождение», или «проститутка», или «ухо», или «финансовые махинации». Антипаук™ находит все соответствующие веб-ссылки и – удаляет. Просто. Гениально. Прибыльно. Антипаук™ принес компании Фрэнка бешеные деньги. Главными клиентами стали знаменитости и богачи, не отличавшиеся примерным поведением, а таких, ясное дело, множество. Печатая свою фамилию в сочетании со словами «лбы» и «лебедки», Фрэнк теперь получал ответ: «Искомая комбинация слов нигде не встречается».

Разумеется, в мире парусных гонок не забыли его грубое замечание, но теперь это были уже дела давние. А в «дивном новом мире» интернета то, чего не выдает Google, не существует. У Фрэнка была теперь новая яхта, и он намеревался оттащиться на ней по полной во время гонки Кейптаун–Рио.

Этим приятным калифорнийским утром – а они в Калифорнии все приятные – Фрэнк смотрел новости в интернете.

Читая про законопроект о «добровольном восхождении» сенатора Джепперсона, он вдруг наткнулся на упоминание о Касс Девайн. Он подумал, что надо благодарить судьбу за разницу фамилий. Слава отца молодой женщины, ставшей символом движения погромщиков, никаких преимуществ не сулила. Афишировать родство Фрэнку не хотелось. Некоторые знали, что она его дочь, но при Фрэнке – и особенно при Лизе – об этом не заговаривали.

Лиза никогда не встречалась с Касс. Фрэнк как раз собирался предложить ей стать миссис Фрэнк Коуэн (версия 2.0), когда Касс подорвалась в Боснии на мине с конгрессменом Джепперсоном. Инцидент вызвал у Фрэнка смешанное чувство вины и тревоги – вины потому, что она попала туда из-за него, тревоги потому, что… неужели она трахалась с этим типом на минном поле? Довольно скоро вина и тревога сплавились в единое чувство раздражения из-за Касс. Ведь в остальном у него так хорошо все складывается: новая семья, богатство. Лиза тоже была раздражена, и со временем ее отношение к Касс приобрело температуру жидкого азота.

Однажды, вскоре после того, как они с Лизой поженились, Фрэнк упомянул о том, что Касс поменяла фамилию на Девайн. Лиза сказала в ответ, что Бойд с гордостью носил бы фамилию Коуэн.

Фрэнк, честно говоря, не питал к пасынку большой любви, но Лиза наседала, и в конце концов он усыновил Бойда. Вначале, правда, велел своим юристам подкорректировать завещание.

Этим сияющим калифорнийским утром, глядя в окно на свое мирное царство и читая о событиях на Восточном побережье, он вдруг подумал, что идиотский законопроект Джепперсона и Касс может как-то повлиять на судьбу RIP[60] – его новейшей программной разработки.

Так в его компании неофициально называли программу, которая, если все пойдет по плану, должна была сделать Фрэнка Коуэна одним из богатейших людей планеты. По-настоящему она называлась СОВОК – Страховой Определитель Возрастных Ограничений Клиента. Из-за ее колоссальных возможностей о ней мало кто знал за пределами компании. Фрэнк вложил в нее приличную долю своих накоплений.

Суть была вот в чем. Параметры ДНК человека, его семейная история, история его душевного развития, сведения о его образе жизни, все мыслимые подробности – сколько раз в неделю он покупает продукты, как часто летает на самолетах, какие у него хобби, что он ест, пьет, сколько раз в месяц занимается сексом и с кем – все вплоть до цвета носков, которые он надевает утром, загоняется в компьютер. RIP затем проводит подсчет и выдает прогноз о том, когда и как он умрет. В ходе тестирования были использованы данные о тысячах людей, которые уже умерли. Программа предсказала их смерти с точностью 99,07 %. Она, например, предсказала смерть Элвиса Пресли – ошиблась только на четыре месяца. И впрямь убийственный софт!

Над подобными программами работали страховые компании. Вот была бы для них лафа, если бы они могли застраховать жизнь человека, который, как им известно, проживет еще сорок лет, и, наоборот, отказать в страховке тому, кто, согласно предсказанию компьютера, откинет копыта всего через два года!

Другой многообещающей сферой приложения были дома престарелых. Обычно они требовали, чтобы будущий обитатель в обмен на пожизненный уход передал им всю собственность. Он мог прожить два года или двадцать – это уж как выпадет. Но если заведение будет заранее знать, что Джон К. Смит помрет от сердечного приступа через два года и три месяца, смотря в вечерних новостях рекламу противогрибковой мази для ступней, оно примет имущество в качестве предоплаты скорее от него, чем, скажем, от Джейн К.Джонс, которая, по прогнозу RIP, прокоптит небо еще двадцать пять лет и скончается в почтенном стопятилетнем возрасте. Фрэнк уже начал переговоры с обширной национальной сетью домов престарелых под названием «Тихая гавань», где главным акционером был толстый малорослый противник абортов Гидеон Пейн. Касс как раз уела его недавно в воскресной утренней телепрограмме. Как говорится, мир тесен. Между тем RIP продавали компаниям очень аккуратно. Высокая точность программы ни в каких документах отражена не была. В широком мире считалось, что это просто «вспомогательная программа для страхового бизнеса, позволяющая компаниям в определенных секторах рынка упрощать работу с документами».

И вот теперь сенатор США предложил сделать так, чтобы американцам позволили самим решать, когда они уйдут из жизни, – и, более того, чтобы правительство поощряло их уход. Радар Фрэнка уловил тревожный сигнал.

Фрэнк скачал в свой компьютер видеозапись речи Джепперсона и несколько минут послушал. Всмотрелся в лицо на экране. Смазливый. Немножко изнеженный, аристократичный. За сто шагов видно, что из денежной среды. Говорит довольно напыщенно – кем, собственно, он себя считает? Звучит как репетиция президентской инаугурационной речи. Внезапно в голове у Фрэнка мелькнуло: И что, моя дочь трахается с этим типом?

Во время одного из последних его нормальных разговоров с Касс за семейным кухонным столом она призналась ему, что еще девственница. Ей было всего восемнадцать. Потом она отправилась в армию, потом поссорилась с ним (заочно, когда узнала про деньги, взятые под залог дома), так что они еще ни разу не разговаривали как папа с дочкой о… мальчиках.

После боснийского инцидента были намеки в прессе: чем они там занимались на минном поле? Даже больше чем намеки. Чего стоил заголовок в одном таблоиде: ПОД ТОБОЙ ТОЖЕ КАЧНУЛАСЬ ЗЕМЛЯ, ДОРОГАЯ? Потом Касс стала работать у этого типа в Вашингтоне. Теперь он пропагандирует ее план, предусматривающий массовое самоубийство. Не может быть, чтобы она с ним не спала.

Он попытался отмахнуться от этой мысли, но почему-то разбирало любопытство.

Не может быть, чтобы…

У него, конечно, были возможности выяснить. Связи в Вашингтоне имелись. Черт возьми, весь город ими оплетен. Он ведь был Филином – крупным жертвователем в партийную казну. Большущим белоснежным Филином. Одну ночь они с Лизой провели в спальне Линкольна – выделывали там такое, что старику Эйбу и Мэри Тодд Линкольн даже не снилось. На инаугурационных торжествах они сидели всего на ряд позади президента Пичема и его жены. Они побывали в президентской ложе в Центре Кеннеди. И раз в месяц по своей особой телефонной линии или по своему особому мобильному номеру он слышал вожделенные слова: «Говорит оператор Белого дома. Меня попросили связаться с мистером Фрэнком Коуэном». И чуть погодя раздавался голос Бакки Трамбла, ближайшего советника президента Соединенных Штатов.