Мимикрия: Ирбис - Наталья Владимировна Лакедемонская

Они немного посидели молча. Каждый думал о своем. Вскоре повозка остановилась и Зарий удалился.

В этот раз бой проходил в другом месте. Как и рассказывал Зарий, этот ринг отличался от предыдущих. Не особо существенно, но все же… Еще при подходе Марон увидел чистые, покрытые лаком лавочки со спинками. Они стояли на разных уровнях, что обеспечивало лучший обзор задним рядам. Пройдя между лавками, мужчина заглянул за ограждение, которое было надежнее и выше предыдущего. Пол на ринге был покрыт песком, пылью и каплями запекшейся крови. Кроме редких окурков, мусора на поверхности места схватки не было. Это немного порадовало Марона, он начал надеяться, что хоть на втором уровне Дрейкеров не закидывают камнями.

Бывшего Феодала вывели на центр и представили публике.

— Дрейкер Злой, — объявил человек с рыжей бородой.

Марон заметил, что ведущий боев тоже сменился.

— Ладошка, — насмешливо крикнул кто-то.

Толпа с радостью поддержала выкрик. Все смеялись и скандировали:

— Ла-до-шка, ла-до-шка.

Марону было не до их насмешек, он ждал своего противника.

Внезапно все замолчали и обернулись. Между рядами появился силуэт большого мужчины. Он был в тени, и Марон не мог его разглядеть. Когда незнакомец подошел ближе к центру, бывший Феодал узнал его. Это был тот пьяный детина, что вмешался в первый бой.

— Понтий Дрейкер третьего уровня, — недоумевал один из зрителей.

— Ему сняли уровень за проигрыш какому-то рабу с первым уровнем, — ответил сосед по лавке.

Марон посмотрел в глаза сопернику и понял, что для Дрейкера Понтия это больше, чем рядовая схватка. Он пришел уничтожить человека, подпортившего его карьеру.

Когда Понтияпредставили, Дрейкеров развели по разные стороны ринга. Тощий Марон поднял руки и приготовился. На фоне пухлого высокорослого оппонента Марон смотрелся неприглядно. Казалось, здоровяк одним ударом способен сломать сопернику позвоночник. Неудивительно, что толпа начала скандировать имя Понтия.

Марон не спешил нападать. Зрители расценили это как трусость, но бывшим Феодалом двигало не это. Он искал уязвимые места противника. Из-за излишнего веса Марон не мог пробить некоторые болевые точки Понтия. Кроме того, имея опыт противостояния, здоровяк прикрывал колени и следил за подбородком. Марон с досадой осознавал, что слишком слаб для того, чтобы пробить жировую прослойку соперника. Логичнее было бы воздействовать на трахею, глаз или основание уха. Там жировой ткани мало, но, из-за разницы в росте, прицелиться и нанести удар точно будет сложно.

Вдруг в голове возникла удачная идея, в которой маленький вес служил преимуществом, а не недостатком Марона.

Не успели зрители перестать освистывать трусость Дрейкера Ладошки, как Марон быстро подбежал к Понтию и, высоко подпрыгнув, нанес удар между плохо сгруппированных рук здоровяка. Словно каменный, кулак Марона врезался в кадык Понтия и тот, схватившись за шею, упал на колени.

Зрители стихли. Все ждали, что фаворит встанет, но он не мог. Понтий задыхался и бледнел. Ему явно становилось хуже.

— Вставай, Понтий, — в отчаянии крикнул кто-то.

Люди поддержали и начали требовать продолжения боя. Но этого не произошло. Ведущий с рыжей бородой досчитал до десяти и присудил победу Марону.

Стоя лицом к толпе, Марон слышал, как многие жаловались, что поставили на Понтия крупные суммы, и исход боя разорил их. Победителя это не удивило. Любой, кто видел Понтия рядом с Мароном, поставил бы на здоровяка.

Внезапно резкий шум отвлек Марон от размышлений. Он обернулся, но было уже поздно. ДрейкерПонтий, отдав последние силы на рывок, вонзил ему в спину тонкий кинжал. По телу начал разливаться жар. Марон неестественно выгнулся назад. Тем временем грузный Понтий, все еще держа рукоять, начал падать, рассекая ткани возле позвоночника.

Поднялся шум. От боли у Марона подкосились ноги и потемнело в глазах. Он чувствовал, как одежду заливает липкой жидкостью. Он словно слышал журчание и, казалось, утопал в горячей красной реке. Он ничего не видел, но знал, что жгучая жижа несет его вдоль извилистого берега. Ее течение все ускорялось и ускорялось…

— Быстрее, Нуру, быстрее, — доносился откуда-то тревожный женский голос.

«Быстрее» — эхом разносилось в пространстве. От скорости жидкость нагревалась еще сильнее и больно обжигалатело. От боли Марон начал рычать, а затем выть. «Не надо быстрее! Остановите реку…» — мысленно прокричал мужчина. Боль стала нестерпимой, казалось, кожа сходит с плоти, а та превращается в лаву. И когда казалось, чтр все существо превратилось в вязкуюогненную жижу, он увидел ее. Большая зеленая змея с горящими ненавистью глазами. Она неистово зашипела и вонзила свои ядовитые клыки в истерзанную плоть Марона. И тут река резко остановилась. Секунду было хорошо. Пришло ощущение легкости. Марон глубоко вдохнул. Стало свежо и тихо.

И снова резкая перемена. Холод начал сковывать тело, начиная с ног. Лед быстро расползался по коже. И вот уже весь Марон покрыт толстой ледяной коркой. Мужчина попытался двинуться, но холодный плен, словно неподъемные доспехи, сковывал движение.

— Слишком рано, он может догадаться, — шептал кто-то извне.

— Здесь нас никто не найдет, — успокаивал женский голос.

От этих слов стало спокойнее. Он в безопасности, здесь его никто не найдет…

Марон не помнит, куда делась река, он не успел заметить, как растаял лед, но постепенно он начал слышать, как кто-то ровно дышит рядом. Когда ощущения стали острее, Марон почувствовал, как что-то щекочет его нос. Мужчине не было страшно, скорее любопытно. Он приоткрыл глаза и посмотрел в сторону звука.

Совсем рядом с его лицом лежала маленькая взъерошенная головка Геллы. Малышка пристроилась рядом и чудом не падала с узкой кровати Марона. Сначала мужчина удивился, затем память о случившемся начала возвращаться. Он понял, что после ранения был в беспамятстве. Мужчина попытался пошевелиться, но резкая боль пронзила спину. Марон застонал и содрогнулся. Гелла открыла глаза и сонно пробубнила:

— Что случилось?

Обведя комнату глазами, девочка не сразу поняла, где находится. Только когда спала сонная пелена, она резко повернулась к Марону и просияла.

— Ты жив! — не помня себя от радости, сказала девочка.

Она взяла лицо мужчины в маленькие ладошки и начала расцеловывать. Это безумно смутило, но освободиться Марон не мог. Ведь если раньше он не мог писать и говорить, то теперь потерял способность двигаться.

Когда прилив нежности был исчерпан, Гелла начала тараторить:

— Папа привез тебя почти мертвого, врач склеил тебе спину, там был огромный порез. Сколько не спрашивала взрослых, никто не рассказал, что произошло. Но это и неважно, главное, ты жив.

Новый прилив нежности обрушил на Марона еще один град детских поцелуев. Мужчина ворчал, но ему нравилось. Казалось, Гелла была единственным человеком на свете, который искренне о