Плут - Шарлотта Хьюз

— Моя мать не хотела, чтобы мы расставались, Коуди. Она даже предлагала пойти к твоим родителям и уговорить их.

Коуди раздражало, насколько слепым он мог быть во всем, что касалось его матери.

— Родители уже были не молоды и волновались больше, чем следовало. Они не хотели, чтобы я действовала поспешно.

Дикон задумался.

— Как бы то ни было, моя мать наложила мне на тебя табу и я вынужден был подписать контракт с группой Мери-Лу Слай. Именно тогда я услышал, что ты вышла замуж за того парня из Дюрхема. Честно говоря, мою мать также разбила эта новость.

Коуди понадобились все ее силы, чтобы удержаться и не сказать ему правду.

— Мне надо идти, я не хочу, чтобы Кетти беспокоилась, — проговорила она минуту спустя.

Он притянул ее к себе.

— Я думаю, твоя дочь гораздо сообразительнее, чем ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— А тебе не кажется, что она подозревает о наших отношениях?

Коуди удивленно взглянула на него:

— Она ничего не говорила.

— Это не означает, что она ничего не знает. А почему ты скрываешь?

— Не хочу ее впутывать, пока сама не уясню, что же между нами происходит. Не хочу спешить.

— Мы знаем друг друга с пятнадцати лет. Вряд ли это можно назвать поспешностью.

— Да, но мы не уверены в будущем.

— Я знаю, что всегда хотел быть с тобой, — серьезно произнес он. — Как только я разделаюсь со своими неприятностями, я хочу обсудить наше будущее. Как я уже говорил, я не хочу, чтобы люди говорили гадости о тебе и Кетти.

— Я верю в твою невиновность, и мне наплевать, что думают люди.

— Но ты колеблешься. Почему? Коуди вздохнула.

— Просто я не уверена, что в твоей жизни есть место для меня и Кетти, честно призналась она. — Ты триста дней в году в разъездах. Что нам с Кетти все это время делать?

— Вас ждет дом в Мемфисе. Там есть все, разве что нет дорожек для гольфа, где бы я развлекал вас.

— Я не хочу быть «развлекаемой», я хочу жить нормальной семьей.

— Поездки — это часть моей работы, — пояснил он. — Нельзя сказать, что я сам в восторге от этого. Но такова специфика моей работы. К тому же, она хорошо оплачивается, и у вас будет все, что угодно.

— Но мне не нужно «все». Он засмеялся:

— Сначала я был слишком беден для тебя, теперь чересчур богат.

— Ты никогда не был слишком беден. Коуди потянулась за своей одеждой, решив, что сейчас не время для обсуждений. Ей нужно подумать. Дикон последний раз поцеловал Коуди перед тем, как она шагнула в тускло освещенный коридор. Он еще не успел закрыть дверь, как их напугал шум от двери миссис Викерс. Старуха глазела на них через щель.

— Почему вы поднялись, миссис Викерс? Миссис Викерс закрыла дверь, сняла цепочку и потом открыла ее шире.

— Я услышала шум, — ответила она. — Что-нибудь случилось?

У Коуди вспыхнуло лицо, когда миссис Викерс продолжала переводить глаза с нее на Дикона и обратно. Достаточно плохо, что ее застали выскальзывающей от Дикона посреди ночи. Он к тому же был голым по пояс, в одних тугих джинсах. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Ой, Коуди, ты чуть не забыла, — проговорил Дикон. Он наклонился за дверь и протянул Коуди вантуз. — Спасибо за помощь.

Старуха забеспокоилась.

— Какие-то нелады с водопроводом?

— Да, мэм, — пояснил Дикон. — Небольшой засор, вода залила пол в ванной. А так как у меня, естественно, не было вантуза, я спустился вниз и разбудил Коуди. Бога ради извините, что я побеспокоил вас.

Коуди взяла вантуз, но не отважилась встретиться с ним взглядом.

— О, теперь все нормально, — она старалась, чтобы ее голос звучал естественно. — Всегда сообщайте, когда будут проблемы.

Она улыбнулась миссис Викерс.

— Спокойной ночи. Извините еще раз. Коуди повернулась к лестнице и быстро удалилась, сжимая в руке вантуз.

На следующий день Дикон прибыл в ночлежку около пяти часов. В дверях его встретил долговязый рыжеволосый мужчина с такой же рыжей бородой.

— Зовите меня Пи Даблю, — проговорил он, пожимая Дикону руку. — Я был вашим большим поклонником.

Дикон поднял бровь.

— Почему был?

Долговязый вспыхнул, отчего его веснушки стали еще заметнее.

— Но вы же не выступаете последнее время.

— Да, вы правы, — проговорил Дикон. — Не покажете ли мне, что тут где?

Он меньше всего хотел бы обсуждать финал своей карьеры с незнакомым человеком.

Пи Даблю кивнул и повел его на кухню, где в центре стоял металлический стол и восемь разрозненных стульев.

— Мы должны кормить их, — пояснил он. — Я обычно пытаюсь приготовить еду к восьми часам. Но они сначала моются и приводят себя в порядок.

— А что, если я не умею готовить?

— Ничего. Открой несколько банок с бобами и кинь с несколькими колбасками в воду.

Он открыл несколько шкафчиков, чтобы Дикон мог заглянуть вовнутрь.

— Все должны появиться ровно в семь, после чего никаких отлучек. Нам не надо, чтобы кто-нибудь связывался с наркотой. Не допускается также никаких женщин или громкой музыки.

— Довольно веселенькая у них жизнь, — заметил Дикон не без сарказма. Пи Даблю ухмыльнулся:

— Естественно, но мы и не хотим, чтобы они здесь развлекались. Мы предоставляем им возможность переночевать.

Он задумчиво помолчал.

— Знаешь, здорово они дали тебе под зад. Дикон с удивлением посмотрел на верзилу. Он, конечно, говорит о длившемся целый год судебном процессе и приговоре. Дикон коротко кивнул ему.

— А почему ты не показываешь мне остальное?

В спальных комнатах стояли грубо сколоченные койки. Простыни были темными и выцветшими, но Пи Даблю клялся, что они чистые. В ногах каждой койки лежало поношенное одеяло, а для сидения предназначалась покосившаяся софа, стоящая на коврике, почти протертом до дыр. Дикон покачал головой.

— Неважно выглядит. Пи Даблю пожал плечами.

— Не Хилтон… Но — убежище от дождя. Пошли, я покажу душевые.

К тому времени, как Дикон увидел заплесневелые душевые стояки, он почувствовал себя подавленным. К сожалению, комната, которую он должен был делить с Пи Даблю, была немногим лучше.

— Ну, и как же эти бедолаги развлекаются? — спросил Дикон. — Здесь ведь нет ни телевизора, ни радио.

Он уже решил, что предпочел бы дождь на голову этим холодным серым стенам.

— Но только так мы можем обеспечить им еду, — объяснил Пи Даблю. — Мы не можем предоставить большего.

Кто-то постучал во входную дверь.

— Вот уже кто-то идет. Пора приниматься за дело.

Весь следующий час прибывали люди — голодные и грязные, некоторые выглядели и пахли так, словно неделями не принимали ванны. Пока Пи Даблю записывал их в книгу, Дикон отводил каждого в душ, вручал ему кусок мыла и поношенное полотенце.