Ступени в вечность - Людмила Минич

Его жуткое обличье растянулось в безобразную гримасу.

— А ты думала, твой дружок Тангар? — подхватил Самах.

— Он мне не дружок, — пробормотала Маритха, чувствуя, как дурнота подползает к горлу, лишая сил.

— Чего тогда прицепилась, дура? Тангара мне, Тангара! — беззлобно плюнул он. — Все ведают… хоть и не Ведатели мы, — хохотнул Самах, — что он любое слово Раванги поперек всех забот своих ставит. И поперек забот Покровителя. То-то вы там шептались… втроем. Ей оставалось только молчать, глотая слова Самаха.

— Так чего к нему прицепилась, коль не дружок? А?

Не дождавшись ответа, он бросил уже Такхуру:

— Вот я тебе и орал: Тангар, Тангар! Чтоб ты зря виду не казал. Девка без него шагу ступать не хотела. Так я и придумал, что это Тангар меня прислал, самолично. А то кричать надумала! Как бы я тащил ее, орущую?

— Так придушил бы, — буркнул Такхур, высматривая Маритху в ее темном уголке.

— А как ее мимо дверей тащить? Через плечо? Тут бы меня и сцапали. Наши ж люди и прихватили б.

— А кто там на запорах стоял?…

Но Такхура прервал тот же голос из темноты:

— Заткнитесь оба. Вы чего приперлись, хвалиться? Девку притащить перепуганную — не горакха уложить.

— Это как сказать, — проворчал Такхур.

— Точно она? Это ее Раванга из пустоши привез? Ее столько времени искали?

— Ее, — с готовностью затарахтел Самах, — я сам видал, как он с ней повстречался. Там еще один был… с этой девкой. Ребята говорят, что тот второй, он шибко ее отдавать не хотел. Да куда ему против самого Раванги! Они там долго про свое трепались, пока мы тварюку эту усатую на котелки разделывали.

Девушке стало совсем худо. Не удержав дрожи в ногах, она опустилась прямо на пол. Вот ведь дура из дур! Сама в ловушку угодила! Ну что б ей стоило Тангара подождать, время потянуть, ведь чуяла ж подвох! А теперь ее умыкнули какие-то люди, и недобрые, сразу видно. И опять же сразу видать: Равангу они не очень-то жалуют. А им-то что от Маритхи надо, а?

Разум лихорадочно метался, ища лазейку. Ну, жаловать-то, может, и не жалуют они Великого, но бояться-то должны, сообразила она.

— Великий вас накажет, — не придумала девушка ничего лучшего. — Он все видит, все знает… Он мне сегодня обещал… защищать меня обещал.

В темноте что-то опрокинулось. Самах оскалился было, но как-то неуверенно, вместо ухмылки гримаса вышла. А Такхур разразился хохотом, от которого у Маритхи внутри похолодело.

— Ты чего зубы скалишь, а? — раздалось из темноты. Обладатель голоса не на шутку разозлился. — Ты что говорил? Пока Великий в отлучке! Никто и не узнает, куда подевалась! Самое время дельце обделать! А теперь что выходит?!

Смех тут же прервался.

Такхур неожиданно бросился вперед. Прежде чем Маритха успела отшатнуться, ощупью ухватился за край арчаха, потом за руку, скрутил кисть так, что девушка охнула.

— Ты, видно, думаешь, раз сама дура, то и другие не лучше? Накажет! Уморила! — однако не похоже было, чтобы Маритха на самом деле его уморила. — Да он последнему горакху раны будет перевязывать, а человеку того, что просит, не сделает! Как ни упрашивай, хоть о порог убейся! Только убогим да ущербным! А самому обычному-разобычному… — он чуть не зарычал, — заднюю лапу от дохлого аинче! Никакого толку, кроме советов дурацких да уговоров. Уж я-то знаю! Хлебали полной ложкой его великую помощь! А про то, как лихо кому-то сделать — у Раванги и вовсе такого слова нет. И всем про то известно. А ты вчера сюда явилась и уже обвести надумала…

Девушка заплакала от боли и жалости. Бывший хранитель намеренно вывернул ей руку так, что она не то что отстраниться — пошевелиться не могла.

— Пусти, пусти… пусти… — повторяла она, как заведенная, и даже не сразу поняла, что свободна.

— Оставь девку, клешня тупоумная!

Такхура толкнули в плечо, и он отступил. Из тьмы появилась закутанная фигура, не ставшая, впрочем, от того намного явственнее. Обличье скрыто под наличником.

— Ты ее не заговаривай. И не порти, сволочь! Она в самом деле пару дней, как сюда приперлась, ее обвести куда легче. Ты мне отвечай! Мы про что договаривались, а? Умыкнуть, пока Великий в отлучке! Пока выследить ее некому! Да скоро… тут полно людей будет! И ваш Тангар первый прибежит! Мой хозяин не только ничего за такое счастье не выложит… еще и позаботится, чтоб ты ни словечка уже не брякнул. Ни ты, ни твой дружок.

Самах попятился обратно к выходу, скользнув во тьму, но тотчас ойкнул и вылетел обратно в пятно света. Сзади выступил еще один силуэт.

— Об таком исходе мой хозяин тоже позаботился, будь уверен, Такхур. Он не станет попусту рисковать, будь эта девка самая ценная ценность.

Такхур оскалился.

— Думаешь, верно, что я от страха весь обделался? Не стращай, не испугаюсь. Я на Той Стороне столько перевидал — ни тебе, ни твоему хозяину не снилось! А они меня — в дозорные сторожа… из-за этой твари крикливой.

Он больно ткнул ее в грудь, и Маритха упала на искалеченную кисть, отчаянно взвизгнув от боли, хоть про себя решила голоса без надобности не подавать.

— Признавайся, дрянь, что за мрак навела! — наступал Такхур. — Что за наговор!

Девушка задергалась, пытаясь отползти назад.

— Не знаю я никаких наговоров! Не знаю, хоть убейте!.. — заплакала она.

— Так и будет! Дай только срок… — пообещал ее мучитель, но тут его перебил таинственный человек из темноты:

— Заткнись, клешня твердолобая! И хватит девку портить, говорю! Может, пригодится еще… если дело сделается.

— Сделается… И на Равангу есть управа, — проворчал Такхур. — Ничего он не увидит, не услышит… до поры не услышит. Скрытая она… до поры.

Хозяин, хозяин… Что за хозяин? Кому еще охота Маритху заполучить? Неужто это он? Великий ведь ее предупреждал… Неужто она своими призывами глупыми такой беды наделала? Девушка перестала поскуливать от страха и боли в искалеченной кисти, затаила дыхание. Внутри теплилась последняя надежда, что Такхур бахвалится. Что Раванга, которого она так отчаянно призывала, придет и спасет ее.

— Скрытая? Это как? — подозрительно осведомился незнакомец.

Еще двое выступили из темени. Кольцо вокруг похитителей Маритхи сомкнулось.

— Есть средство… — ухмыляясь, тянул Такхур, в то время как Самах озирался по сторонам без особенной храбрости.

— Говори! — потребовал неизвестный.

— Еще чего! — Хранитель ничуть не смутился. — То мое дело. Раз говорю, значит, сделал. Хочешь, к хозяину ее тащи да к Ведателям вашим. А хочешь — проверяй, жди тут Великого вместе с Тангаром да еще толпой хранителей в придачу! Только больно не задерживай, а то, глядишь, и правда заявятся!