Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода) - Дмитрий Соколов

Не волнуйся, всё замечательно!!!

Все и вышло замечательно – в том смысле, что Оксана свой брак сохранила, по сей день живет там же и с тем же. С другой стороны, вышло совсем не хорошо. Через две недели после написания последнего отрывка она сделала очень сильную попытку «выйти из дома»: организовала свой бизнес и стала увлеченно им заниматься. Еще через три месяца она попала в больницу с очень запущенным воспалением яичника. Вышла она оттуда опять в очень подавленном состоянии, с вырезанной половиной женских органов, сильно поредевшими волосами. Она остриглась наголо. Еще через полгода, когда мы с ней разговаривали, она сказала: «Вот и замечательно. Проблема решена. Мне больше не хочется.»

Мы можем увидеть в этой истории иллюстрацию такого семейного порядка: секс супруги друг другу не должны. Как бы ни мучился один из супругов от недостатка секса, второй ему не должен (по Родовым законам, как мне кажется; но в отдельной семье, конечно, может быть какой угодно другой частный договор). Может быть, это жестко, но если бы семейный порядок требовал долга и здесь, наверное, всё было бы еще жестче.

Супружеские долги: «общее хозяйство» (+)

Третьим «супружеским долгом», из-за которого взвивается знамя супружеской войны, является, конечно «общее хозяйство». Я даже не возьмусь заглядывать за занавес этой драмы – там такой разнообразный бардак, что как аналитик я рискую долго не оправиться. Можно только сказать для общего уравнения: «общее хозяйство» существует внутри семейной мифологии обязательно, и входят в него в первую очередь деньги, вещи, дела по дому и жизнеобеспечению. Совершенно нормальным конфликтом является дележка ресурсов на этом поле, где разделить «по справедливости» или «по закону» принципиально невозможно. Также естественным мне представляется конфликт из-за баланса того, что каждый из партнеров хочет поиметь «себе», а что готов держать в «общем котле». Опять, разнообразие велико, но принципиальная схема одинакова. Нужно «свое» и нужно «общее», а процент вырабатывается компромиссами, торговлей, спором, манипуляциями, войной.

Вот что мне кажется важным в смысле войны за «хозяйственные ресурсы»: люди, как правило, гораздо консервативнее, чем представляется их партнерам. Я имею в виду сказку про «перевоспитание», на базисе которой разворачивается множество подобных конфликтов. Это мой опыт: я много видел сюжетов, в которой люди долго бились и оставались при своих, но очень мало – когда кто-то «перевоспитывал» своего партнера. Тут есть другой не то чтобы закон, но так, подзаконишка: партнер обычно воспитывает партнера не для себя, а для «следующего», для своего «сменщика». То есть успешное «перевоспитание» чаще происходит в рамках не одного брака, а вступает в силу уже в следующих взаимоотношениях. Впрочем, и это наблюдение мне кажется больше «молодежным», то есть верным скорее для взаимоотношений достаточно молодых людей, у которых хватает гибкости, количества партнеров и времени.

Исходя из этого, мне кажется, что очень многие вопросы, вызывающие супружеские войны – особенно серьезные вопросы – решаются не на уровне взаимного давления, а на уровне внутреннего решения – или ты принимаешь «всё это» целиком, или не принимаешь – и тоже, увы, целиком.

(С жизнью, товарищи, та же фигня.)

Супружеские долги: справедливость (-)

Сказка про справедливость – очень слабая сказка, а сильной ее делает распространенность архетипа Жертвы, где ее просто обожают и даже обожествляют. Эту сказку даже не так легко озвучить. Она подразумевает, что у разных видов человеческих действий и переживаний есть единая цена, и люди могут (в смысле, извиняюсь, должны) соразмерять свои действия и переживания друг с другом, чтобы жить друг с другом в мире. На уровне супружеских отношений эта и так довольно слабая схема не выдерживает никакой критики, поскольку выработать единую шкалу соотношения разных переживаний пока никому не удавалось даже чисто теоретически, не то что в приложении к эмоционально значимым вещам. Как считать соотношение бессонной ночи у ребенка и дня на работе, боли при родах и удовольствия при зачатии, приготовленного обеда и проездного на месяц? Может быть, будущие наши дети и сумеют выработать такую шкалу для выработки универсальной или хотя бы местной справедливости (я представляю ее себе в деньгах: каждому переживанию и действию надо будет назначить единую цену, скажем, за бессонную ночь у ребенка одного с тобой пола до пяти лет – 1000 рублей, за секс с оргазмом после трех лет совместной жизни – 3000 р., а за приготовление супа. – в общем, можете дофантазировать за меня).

Но пока я такой шкалы не знаю, как не знает ее никто из алчущих «справедливости». Алчут они, как правило, лучших условий жизни, перекладывания забот и ответственности, в общем, нормальных человеческих вещей. Дай им, как говорится, Бог удачи. (Потому что удача людям вполне доступна, в отличие от этой совершенно неземной Правой богини.)

Вот частный случай, где сказка о справедливости действительно оказывается реальной в семейных войнах. Это принцип благодарности и мести, то есть древняя тема «око за око, зуб за зуб». Когда человеку делают хорошо, у него рождается импульс сделать хорошо в ответ, и то же самое с плохим. Это, в общем, вполне себе справедливость на эмоциональном уровне. В эту сказку, как лучшую приправу, можно прибавить поправку на любовь: и если нам сделали хорошо, мы можем (внутри семьи) сделать в ответ хорошо и чуточку лучше, а если нам сделали плохо, то мы вольны в ответ сделать плохо, но чуточку менее плохо. В семье, где такой принцип будет соблюдаться, волны конфликтов будут стремиться к затуханию. В семьях с противоположной тенденцией – где платят «за зуб», только со скидкой в сторону мести и наказания – волны конфликтов, понятно, будут увеличиваться по закону положительной обратной связи.

Супружеские долги: любовь (-)

Есть такие сказки, которые трудно изучать, потому что они уж слишком сакральны. Как будто глаза слепит чересчур яркий свет. Бог, смерть, любовь, вечность – плохо поддаются осознаванию. Если я беру на себя смелость забираться в такое место, то это только потому, что я действительно хочу ограничиться единственным вопросом: должны ли супруги любить друг друга. Это вопрос семейного порядка, а не какой- то великой экзистенции.

Чтобы ответить на него, я думаю, уместно вспомнить, что в человеческой культуре, в близко-доступном ее диапазоне, есть две сказки на эту тему, не совсем одинаковые.

Сказка номер один: юноша и девушка влюбляются друг в друга, сходятся, женятся, живут долго и счастливо, рожают детей, согласно их воспитывают, проводят друг около друга основную часть своей взрослой жизни. Сказка архетипическая, потому что ее все знают, хотя никто не придумывал. Осмыслению и анализу она не поддается; критикой ее занимались половина лучших умов человечества, но – вот она, недвижимая как хрустальный небосвод, живая и невредимая в каждом новом поколении.

Сказка номер два: юношу и девушку, не испытывающих неприязни друг к другу, женят родственники и родители (обычно с помощью третьих лиц, специалистов). Они живут долго, притираются друг к другу, рожают детей, согласно их воспитывают, проводят друг около друга основную часть своей взрослой жизни. Эта сказка была крайне популярна многие-многие столетия, но в последние сто лет резко утратила популярность в европейских культурах. Она и посейчас является основополагающей во многих культурах – например, в Индии, или в религиозном Израиле, и еще много где.

Разница в этих сказках вроде не велика, но в реальности оказывается огромной. De jure, в первую сказку вписаны «индивидуальность», «свободный выбор» и «любовь», любимые священные коровы европейского гуманизма. Во вторую вписаны сильные родовые связи, подчинение традиции и старшим, священные коровы «менее цивилизованных» народов. De facto, у поклонников первой сказки быстро распадаются два брака из трех или больше, и можете себе представить, в атмосфере каких страданий. Детей внутри этой сказки рождается мало, один-два, редко трое, и не меньше половины этих детей растет без одного родителя. У поклонников второй сказки процент разводов гораздо меньше, и если им выпадают равные страдания (которые, конечно, нам никак не измерить), то они должны приходиться в основном на ограничение свободы. Детей в этой сказке часто больше трех, самое меньшее – двое.

(Эти сказки очень плотно прописаны в культурах, и мы можем сравнивать их только теоретически, в реальности выбора между ними ни у кого из нас нет. Если человек из второй сказки, прельстившись любовью и свободой, еще может сбежать в первую, и она его вполне может принять (коли мозги с катушек не слетят от переизбытка страсти), то из первой сказки во вторую перейти еще труднее – нет культуры, традиции, специалистов-сводников и т.п.)