Сокровища и реликвии эпохи Романовых - Владимир Лебедев

— Может, они строили оборонительные укрепления?

— На такой глубине? С такой маскировкой? Вряд ли. После войны, работая архитектором в Калининграде, я попал однажды в старое имение в местечке Фридрихсбург. Познакомился с главным агрономом местного совхоза Успенским. Он рассказал мне о странном поведении хуторян-немцев, которые толпами ходили на территории бывшего имения и копали тут и там. Это было имение Эриха Коха, гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины. В последние месяцы войны, по показаниям очевидцев, в имении велись большие строительные работы. Каждый день сюда доставляли стройматериалы и бетонный раствор.

Сразу после войны комендантом имения и близлежащих хуторов был советский майор. Фамилию его я не помню. Он начал вести раскопки. Возможно, он уже близко подошел к цели, но однажды вечером, возвращаясь на мотоцикле из Кенигсберга, не заметил натянутую от дерева к дереву проволоку — и погиб.

Я, услышав эту историю, стал изучать территорию парка. Подкопал одно из крупных деревьев и обнаружил, что дерево посажено недавно. Большие корни его были «заарканены» полосовым железом с войлочной прокладкой. Я сличил немецкую топографическую съемку 1938 г. с нашей съемкой и обнаружил, что парк солидно увеличился за счет поля. Заинтересовал меня и травяной покров парка. Сделал небольшой ров и увидел, что дерн положен недавно.

— Думаете, что Янтарная комната может находиться здесь, в подземных бункерах?

— Видите ли, Янтарная комната — лишь маленькая частица того, что было спрятано нацистами перед сдачей Кенигсберга. Помню, в 1945 г. я познакомился с одной фрау, принадлежавшей к знатному роду. Она так рассказала мне о последних днях перед падением Кенигсберга: «В газете и по радио было объявлено, чтобы жители во избежание потерь своих ценностей организованно, без паники принесли их во двор замка и сдали на государственное хранение. В назначенном месте собрались сотни горожан со своим богатством. Когда очередь дошла до меня, то приняли только орденское серебро и пять картин старых мастеров. Современные ценности в виде золота и серебра не брали».

Считаю, что в Кенигсберге было спрятано и много награбленного нацистами добра. Спешное строительство подземных сооружений перед падением города говорит о том, что сокровища надо искать в Кенигсберге, а не в соляных копях или на затонувших судах в Балтийском море. А Янтарная комната лежит, по моей версии, в центре города…

— И вы можете указать — где?

— Могу. — Арсений Владимирович развернул огромную карту бывшего Кенигсберга и показал карандашом: — Она должна быть здесь, в районе бывшего Янтарного музея, где работал доктор Роде.

Мне рассказывал о Роде и встрече с ним доктор исторических наук Александр Яковлевич Брюсов, который приезжал в Кенигсберг для того, чтобы найти музейные ценности, вывезенные оккупантами из дворцов и музеев Ленинграда, Киева, Смоленска и других городов. Скоро он отыскал королевскую академию художеств, университетскую библиотеку, библиотеку-архив, где были найдены экспонаты из России. Для своей работы он привлекал немцев. Так рядом с Брюсовым оказались доктор Роде и его жена Эльза.

Однажды Брюсов, страдая бессонницей, пошел побродить по городу. С ним был офицер. Случайно вышли к старому замку. Смотрят — дымок идет из разбитого окна. На всякий случай достали пистолеты и поднялись в одну из комнат. У открытого сейфа — он был вмурован в стену — сидел на корточках доктор Роде. Быстро просматривал бумаги и бросал их в огонь. Адъютант схватил Роде, потом потушил костерок. Все оставшиеся бумаги забрали с собой, а Роде доставили в особый отдел. Документы отдали переводчикам. После прочтения бумаг Брюсов бросился к особистам: Роде знал все о Янтарной комнате! А ему говорят, что Роде был отпущен: он представился как крупнейший ученый Европы, а сжигал, дескать, документы сгоревшего музея.

Все наши спецслужбы в городе были подняты на ноги. След Роде отыскался в немецкой больнице. Но там лишь выдали заранее заготовленную справку о том, что доктор Роде и его жена умерли от дизентерии…

— Что же было в документах?

— Оказалось, что Гитлер трижды требовал доставить Янтарную комнату в Берлин. Бумаги, которые не успел сжечь Роде, представляли собой переписку между ним и фюрером. Последний документ отправлен уже на имя Коха с приказом немедленно доставить Янтарную комнату в Берлин. На этом листе красным карандашом была поставлена виза гауляйтера, требующего немедленного выполнения приказа Гитлера. И снова ответ Роде:

«Железные дороги перерезаны красными. Морем отправить не рискуем, оно активно контролируется противником. В воздухе постоянно висит авиация союзников. Даю государственную гарантию, что Янтарная комната хранится в достаточно надежном месте, в третьем ярусе бункера, вход замаскирован. Доктор фон Роде».

Так что этот третий ярус бункера ждет серьезного и пытливого исследователя.

— Неужели никто здесь не искал?

— Искали. В 1959 г. в наше посольство в Берлине обратился некто Рудольф Вист, который сказал, что унаследовал после смерти отца, бывшего старшего офицера, записную книжку, где прочел:

«Янтарная комната вместе с другими ценностями спрятана во дворе геологического и янтарного музеев, в районе арки три. Здание янтарного музея было взорвано снизу для маскировки».

Рудольфа Виста привезли в Калининград. Начались поиски. Но как же наивно и примитивно! Канавокопателем! Видимо, кое-кто думал, что ящики с ценнейшими произведениями искусства лежат на поверхности — копни и бери. А информация Р. Виста заслуживает внимания. И не об этом ли на самом месте говорил в 1945 г. пленный дневальный — о подкопе под здание? В общем, стоит обследовать три главных объекта: бывшее имение Э. Коха в пригороде, геологический и янтарный музеи, а также двор тевтонского замка… Осенью 1949 г. я с людьми вскрыл мостовую во дворе этого замка. Гранитные камни, песок — все было свежее и положено недавно. На глубине одного метра нами была найдена кожаная офицерская перчатка. Опять же дальше мы не стали рыть. Не хватило сил. Но я убежден, что поиски Янтарной комнаты принесут удачу. Верю в свою версию.

II

Великие награды

1. Орден Святого апостола Андрея Первозванного

20 марта 1699 г. секретарь австрийского посольства в России Иоанн Георг Корб записал в своем дневнике: «Его Царское Величество учредил кавалерский орден Св. Андрея Апостола».

Это самое раннее из известных упоминаний первого российского ордена. Здесь же Корб добавляет: «Его Царское Величество пожаловал боярина Головина первым кавалером этого ордена и дал ему знак оного. Боярин сегодня же вечером показывал этот орден г. императорскому посланнику (послу австрийского государя Леопольда I, главы Священной Римской империи) и рассказывал ему содержание Устава».

Практически все достоверно известные нам современные сведения об учреждении ордена Святого апостола Андрея и ограничиваются этой дневниковой записью.

Первый российский орден имел как основной элемент собственно «знак» — покрытый синей эмалью крест особой формы в виде буквы «X» (на таком, по преданию, был распят святого Андрей — Андреевский крест), с изображением фигуры самого святого. Этот крест носили на широкой голубой ленте через правое плечо, а в торжественных случаях — на золотой, покрытой разноцветными эмалями цепи на груди.

Орден включал звезду, первоначально шитую, имевшую восемь лучей, с круглым центральным медальоном, в котором также помещалось изображение Андреевского креста (замененное при Павле на двуглавого орла). По кругу шла надпись — девиз ордена «За веру и верность». Эта надпись отмечает заслуги, за которые вручалась награда. В самом раннем проекте устава ордена Святого апостола Андрея, составленном при непосредственном участии Петра Великого в 1720 г., говорится, кому и за что должна выдаваться эта награда: «…в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и отечеству оказанные заслуги, а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям; ибо ничто столько не поощряет и не воспламеняет человеческого любочестия и славолюбия, как явственные знаки и видимое за добродетель воздаяние».

В проекте устава есть особая глава «О кавалерах». В ней говорится о том, какие требования предъявляются к кандидатам в кавалеры этого ордена. Они должны иметь графский или княжеский титул, звание сенатора, министра, посла «и прочих высоких достоинств», либо генеральский или адмиральский чин. Орден могли получить также и губернаторы, которые «несколько лет, а по меньшей мере десять, оказали полезные и верные услуги». Кроме того, непременным условием были отсутствие у кавалера телесных недостатков, возраст не менее 25 лет и наличие состояния, необходимого для того, чтобы «важность сего события поддержать».