Опасный лорд - Сабрина Джеффрис

Его вторжение было достаточным доказательством того, что она слишком часто его провоцировала. Ни один мужчина без приглашения не войдет ночью в комнату незамужней женщины и, уж конечно, не будет стоять притаившись, пока она раздевается. Фелисити ожидала возмездия, но не такого! О Господи! В глазах полыхнул ужас; патроны отца часто к ней приставали, она знала, что за этим последует, и всегда ухитрялась отбиться, пока они не зашли слишком далеко, но с Йеном ей не справиться. И его злость справедлива.

У Фелисити упало сердце. Она незаметно пошарила у себя за спиной на столе, но нащупала только щетку для волос, булавки и ленты.

Надо что-то делать. Призвав на помощь все свое самообладание, она посмотрела ему в глаза.

— Вы пришли не только поговорить, иначе вы не смотрели бы на меня, когда я не одета. Вы продвинулись в своих воинских успехах — нападаете на женщин в их спальнях? Гидеон будет разочарован, он, кажется, считает вас героем.

Он плотно сжал губы.

— Мы с вами знаем, как он ошибается на этот счет, не так ли? Я просто следую тому образу, который вы создали. Согласно вашему тщательно проведенному расследованию, я лжец и даже развратник. Человек без чести.

Каждое отчетливо произнесенное слово вбивало гвоздь в ее совесть.

— Я не назвала вас лжецом. Просто задала вопрос по поводу ваших заявлений о вашем прошлом. — Заявлений, которых я не делал публично.

— Но почему? Гидеон говорит, вам нечего стыдиться.

— Но ведь вы этому не верите? О нет, вы умная, вас не смогут одурачить заявления друзей. — Он вскинул голову, невольно подставив свету суровое лицо. Янтарный свет позолотил пронзительные черные глаза и напряженный подбородок. Он внушал ужас и в то же время благоговение.

Она потуже стянула на груди шаль.

— Т-теперь я верю. Но вы хорошо понимаете, почему не верила раньше. Как я могла верить, когда вы всячески скрывали свое прошлое? Никто открыто не заявлял, что сражался вместе с вами. Нигде не было упоминаний о вашей военной карьере.

— Для меня так было предпочтительнее. Пожелай я сделать мою военную историю достоянием гласности, я послал бы в газеты подробное описание. Жаль, что вам это не пришло в голову.

Услышав обвинительный тон, Фелисити ощетинилась.

— Вы сами виноваты. Ваш рассказ о мисс Гринуэй вызывает вопросы. Но я не стала бы писать о вас, если бы вы на меня не напали.

— Напал? — Он отошел от стены. — Простой поцелуй вы называете нападением?

— Для меня это был не простой поцелуй! — взорвалась она. И уже более спокойно добавила: — Иначе я бы так не реагировала.

Он остановил взгляд на ее губах.

— Для меня это тоже был не просто поцелуй. Дрожь пробежала по телу Фелисити. Не может быть.

Она знала, каким искренним он может прикинуться. И все-таки хотелось верить ему.

Воздух сгустился и отяжелел. Они были одни, никогда раньше они не были настолько одни, никто не знал, что он здесь, ни гости, ни слуги, ни даже горничная, Фелисити ее отпустила.

А на ней только кружевной халатик, нижняя рубашка и панталоны. Она попыталась поплотнее укутаться в шаль.

Это привлекло его внимание. Полуночные глаза, голодные и напряженные, скользнули по ней сверху вниз, снимая покровы с ловкостью типографского скребка. Однажды она уже видела этот взгляд, когда он прижимал ее к себе и тянулся губами к ее губам.

— Тем не менее, — продолжал он мрачно, — то, что я сделал, было не слишком вызывающим после того, как вы меня очернили.

— Вы первый запятнали мою репутацию, в ту ночь на балконе.

— Неправда. Вы забыли про свою первую колонку?

Она застонала. Как ни странно, она забыла.

— У нас с вами разные представления о том, что чернит вашу репутацию.

— В результате моя невеста сбежала с другим. Если это и не очернило мою репутацию, то по крайней мере уменьшило ее блеск.

— И вы мне отомстили, да? Когда чуть ли не насильно целовали меня?

— Насильно? — Он подошел еще ближе, хмуря брови.

— А вы разве не наслаждались этим?

— Конечно, наслаждалась! — выпалила она и, заметив его самодовольный вид, добавила: — Как же иначе? Вы распутник, для вас заставлять женщин наслаждаться вашими поцелуями — развлечение.

— Я не распутник. И не заставлял вас меня целовать. Если бы вы дали мне пощечину, я не остался бы ни на секунду. Вы жаждали моих поцелуев. И солгали Саре о происшедшем. Хотя бы из вежливости признайте это.

— Я ей не солгала, — запротестовала Фелисити.

— Вы сказали, что я к вам приставал.

— Нет! Это было ее предположение, потому что… потому что…

— Потому что вы сказали, что я зашел слишком далеко. — Он медленно приближался к ней, глаза мерцали, словно оникс в серебряной оправе. — Фелисити, что значит «слишком далеко»?

Она попятилась.

— Вы знаете это лучше, чем я, учитывая вашу репутацию.

— Моя репутация. — Он фыркнул. — Уж и не знаю, что от нее осталось после ваших нападок. Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы имели в виду, когда сказали Саре, что я зашел «слишком далеко»?

Он стоял в нескольких дюймах от нее, и хотя ей хотелось спасаться бегством, она не могла позволить ему увидеть, как ей страшно. К тому же мешал туалетный столик.

Она постаралась изобразить из себя недотрогу и выпалила:

— Вы знаете, что я имела в виду! Вы целовали меня с… — Как описать страсть и силу мужского поцелуя, не пользуясь лексиконом школьницы? — С большим энтузиазмом, — неуверенно закончила она.

Полуулыбка тронула его губы.

— Не буду отрицать. Я бы сказал, мы оба проявили «большой энтузиазм». Но даже самые пылкие поцелуи не заставили бы Сару выгнать меня из дома. — Он обхватил ее за талию и прижал к себе так крепко, что ей была видна темная тень усов над верхней губой. — Так скажите мне, моя лживая Фелисити, что я особенного сделал, почему обо мне плохо подумала Сара? За что мне должно быть стыдно? Клянусь, не припомню.

— Потому что вам никогда не бывает стыдно! — Она уперлась руками ему в грудь, отчего еще больше разошлись полы халата. — Пустите, Йен, или я… — Она вспомнила, почему не может закричать, и у нее упало сердце. — Буду считать вас мерзавцем и негодяем!

Он расхохотался.

— Вы это уже объявили во всеуслышание. Я не отпущу вас, пока вы не покажете, что значит «слишком далеко». Чтобы в будущем не ошибиться.

— В будущем? — пискнула она.

— Надеюсь, наши перепалки закончатся, и я хотел бы знать, что можно, а чего нельзя. — Он двумя пальцами отодвинул край халата и нагло уставился на нижнюю рубашку.

Она задохнулась, кровь бросилась в голову. Йен наклонился и впечатал поцелуй в ключицу. Это было так ласково и интимно, что она покачнулась и оперлась о край стола.