Письма Скорпиона - Виктор Каннинг

– Верно. Однако сначала побеседуем с Розой.

Адрес Розы Паллоти вместе с рекомендательным письмом к ней вручила им, прощаясь, мадам Аболер. По ее словам, Роза с сыном владели небольшой фермой – ее им купила, отправляя Розу на пенсию, сама мадам Аболер неподалеку от деревушки под названием Вове, расположенной у шоссе из Орлеана в Шартре. К письму хозяйка замка присовокупила корзину с парой бутылок шампанского, окороком и блоком сигарет «Честерфилд». Все это, по ее словам, Роза обожала. Мадам при этом не преминула рассказать, что муж к столу свинину подавать запретил, а шампанское считал дрянью. И вот теперь, сидя за рулем, Джордж размышлял о мадам Аболер, которая, по всей видимости, преданно любила мужа, но сейчас откровенно наслаждалась тем, что он ей раньше запрещал – сигарами, шампанским, свининой, жемчугами и, без сомнения, путешествиями на самолетах.

Ферма Паллоти находилась примерно в двух милях от Вове, к ней вела узкая, обсаженная тополями грунтовая дорога. По обе стороны от нее, насколько хватает глаз, лежали засеянные кукурузой и свеклой поля.

Сама ферма состояла из длинного, крытого гонтом, похожего на монастырь хлева и ютившегося сбоку от него жилого дома. На первом его этаже располагалась конюшня. Деревянная лестница вела к деревянному балкону, на поручне которого были выставлены ржавые консервные банки с хилыми кустиками львиного зева и душистого табака, из последних сил тянущимися к солнцу. Навозная куча у стены хлева распространяла сильный запах мочи. Черно-белая сука непонятной породы спала рядом, прикованная цепью к лестнице. Она учуяла Джорджа с Николя, лишь когда они прошли половину ступенек, и издала протяжный вой, на который и вышла на балкон сама Роза. Женщина остановилась на пороге, и, передавая ей письмо от мадам Аболер и корзину с гостинцами, Джордж засомневался, выходит ли она вообще за порог хоть когда-нибудь? Редко встречались ему женщины полнее этой, с лицами круглее и краснее. Впрочем, выглядела она совершенно счастливой. «В дверь она, должно быть, протискивается боком, да и то с трудом», – окончательно решил Джордж.

Роза, кивая, прочла письмо, потом чуть-чуть склонилась вперед, оглядела корзину, вновь кивнула. На миг Джорджу показалось, что тяжеленные груди и огромная голова вот-вот ее перетянут, и Роза грохнется наземь. Однако она удержалась на ногах и пригласила гостей в дом.

Здесь было сумеречно и прохладно. Накрытый матерчатой скатертью стол занимал почти всю комнату. С потолка свешивалась керосиновая лампа, зев камина заслонял огромный веер из мятой розовой бумаги. Дверь в дальней стене комнаты была открыта, за ней виднелась кухня и еще одна деревянная лестница, ведущая, видимо, в спальни. Роза на сносном английском языке предложила гостям выпить вина, и, не успели они отказаться, как на столе очутились бутыль и стаканы. Шампанское Роза, очевидно, решила приберечь до лучших времен. Вино оказалось терпкое, с сильным металлическим привкусом, и Джордж с улыбкой заметил, как Николя, отведав его, наморщила нос.

– Мадам пишет, вы хотите расспросить меня о моем Андреа, – сказала Роза.

– Верно, – ответил Константайн. – Он итальянец, не так ли?

– Да, из Милана. Но познакомилась я с ним в Швейцарии. Перед тем как устроиться в дом к Аболерам, он работал официантом во Франции, в Италии, в Германии. Он любил путешествовать. Он вообще много чего любил. В том числе молоденьких девушек, в основном горничных. – Тут она беззаботно рассмеялась. – Прежде чем отринуть его, я сказала ему: до свадьбы мужчина свободен залезать в любую постель. Это его личное дело. Но потом он должен вести себя благоразумно и не имеет права позорить жену, давая всем понять, что делит ложе не с ней одной. Но Андреа благоразумием никогда не отличался, потому я его и выпиннула.

Джордж кивнул, невольно подумав при этом: «Пинки Розы наверняка до смерти не забудешь».

– Где он теперь? – спросил он.

– Не знаю. Мы друг с другом связи не поддерживаем. Наверно, или подрабатывает где-то, или пьет до полусмерти, или спит с какой-нибудь дурочкой.

Зашумел въезжавший во двор трактор.

– Это вернулся мой сын, Пьер, – пояснила Роза. – Я настояла на том, чтобы дать ему французское имя. Он хороший фермер. Возвращается домой только на закате – поесть и поспать, но чуть свет – опять в поле. Жизнь у нас нелегкая, но мы довольны.

Через открытую дверь Джордж заметил, как трактор выезжает со двора обратно в поле, таща нагруженный навозом прицеп. За рулем его сидел коренастый мужчина.

– Это ваш единственный сын?

– Нет. – Роза печально покачала головой. – У меня есть еще один, гораздо моложе Пьера, но не спрашивайте, где он. Он весь в отца. Не сидит на одном месте, не довольствуется одной женщиной. Он – как птица перелетная. Заявится на минутку, поздоровается и опять поминай как звали. Я сейчас найду его фотографию.

Она грузно поднялась из-за стола, будто гигантский мяч подкатилась к каминной полке, и достала небольшой снимок в бархатной рамочке.

– Он – красавчик. Не то что Пьер. В отца пошел, – сказала с невольной гордостью Роза, показывая Джорджу карточку.

Джордж перенес снимок поближе к свету и увидел юношу лет двадцати, по пояс голого, одну ногу парень поставил на ствол срубленного дерева, руку положил на топор. Лицо повернуто немного назад – юноша смотрит как бы через плечо. Джордж узнал его мгновенно.

– Вот он какой, Джан, – вздохнула Роза. – Весь в отца.

Константайн передал снимок Николя и сказал больше для нее, чем для Розы:

– Джан очень похож на одного молодого человека, с которым я как-то познакомился на юге Франции. Шевелюра у него была каштановая.

– Да, у Джана волосы как раз такого цвета. Как и у его отца. В меня пошел один Пьер. Скажите, месье, почему вас так интересует Андреа?

Джордж помедлил, обдумывая ответ. Вопрос был уместный. И впрямь, почему? Да потому, что теперь они с Николя собирали сведения обо всех, кто имел дело со Скорпионом-Лонго-Барди – называйте как хотите. Значит, отец Джана – Андреа Паллоти. Оба – перекати-поле. Оба – позор семьи. Так что же ответить этой простоватой толстухе, счастливо живущей здесь вместе с угрюмым трудягой-сыном, не доставлявшим ей неприятностей?

Поколебавшись, Джордж сказал:

– Это, знаете ли, объяснить непросто, мадам. Я разыскиваю, собираю разные сведения, но сам точно не знаю…

– Мадам Паллоти, – перебила его Николя, – не принадлежал ли ваш муж к организации под названием «Бьянери»?

– Бьянери? – переспросила Роза, ничуть не удивившись. – Так вас это интересует?

Николя кивнула и пояснила:

– Подробности о том, чем занимаются в «Бьянери», могут нам пригодиться. Мы, видите ли, помогаем человеку, который был месье Абрлеру другом. Дело конфиденциальное, но очень важное.

– Другом месье Аболера? О, Господи, какое отношение к нему может иметь «Бьянери»?

– Вероятно, никакого, – сказал Джордж. – И все же что вы знаете о «Бьянери»?

Роза покачала головой:

– Ничего, месье. Я просто слышала, что такое дело есть. Как-то Андреа здорово напился и сболтнул о нем.

– Что же он сказал?

– Сказал? Почти ничего. Да и давно это было. В ту зиму Аболеры переехали в парижский дом, и однажды Андреа вернулся домой очень поздно и здорово хмельной. Я подумала, он был у женщины. Уложила его, а он клянется, что ни у какой бабы не был. Клянется и твердит одно – напился в клубе. В каком клубе, спрашиваю. А он отвечает – в «Бьянери». Это, говорит, клуб такой, там он раз в неделю, по средам, выпивает и играет в бильярд – и только. Потом он уснул и больше мне из него ничего было не выудить.

– А на другое утро? – подсказал Джордж.

– Да я потому и помню об этом случае, – улыбнулась Роза, – что когда он протрезвел и я спросила его о клубе «Бьянери», он удивился, о чем это я? Сказал, что такого клуба вовсе не знает. А напился в бистро.

– И больше вы ничего о «Бьянери» не слышали?

– Нет, месье. Хотите еще вина, мадемуазель? – Роза с готовностью положила руку на горлышко бутылки.

– Нет, нет, спасибо, мадам. – Николя торопливо покачала головой.

– А Джан никогда не упоминал о «Бьянери»? – спросил Джордж.

– Джан? Он ушел из дому, едва ему стукнуло шестнадцать, и с тех пор я видела его раза четыре, не больше. А упоминал он об одном – о чудесной жизни, которую ведет, служа шофером у одного богатого господина.

– Какого?

Роза опять с грустью покачала головой.

– Скорее всего, никакого, месье. Джан такой же лгун, как и отец. Мечтает о роскошной жизни. Но если проверить, наверняка окажется, что водит не лимузин, а грузовик.

– Вы точно помните, что в клубе ваш муж напился именно в среду? – спросила Николя. – Вы ничего не перепутали? Ведь это случилось так давно.

Роза улыбнулась, наполнила свой стакан вином и провела пухлой ручищей по многочисленным подбородкам.

– Нет, не перепутала, потому что в тот вечер готовила сырное суфле. А месье Аболер заказывал его только по средам. Нам с хозяйкой оно доставляло немало хлопот. Впрочем, это блюдо вообще требует особого внимания. И хотя у нас оно получалось почти всегда, в тот вечер – не удалось. И когда заявился Андреа, я, помнится, подумала: «Ну что это за жизнь? Сначала суфле не выходит, а потом муж-свинья опять заваливается пьяным». Но хватит об этом, мадемуазель. У меня славный сын, живем мы мирно, а время от времени мадам Аболер посылает нам сигареты и шампанское.