Мама для малышки, или Надежда в подарок (СИ) - Фокс Нана

— В среду, — уточняет Лиска.

— Окей. Тогда в среду днем заеду за псом и верну платье, чтобы мне не мотаться туда-сюда.

Что еще она хочет мне сказать, да и хочет ли вообще, мне уже неинтересно. Демонстративно хлопаю дверцей, завожу мотор и мимолетным взмахом руки прощаюсь с ней.

До детского праздника не так много времени, а еще надо превратить малышку в очаровательную феечку. Я даже не забываю прихватить свою косметичку. Девочки, они такие девочки даже в очень юном возрасте.

До детского сада добираюсь без приключений в виде заторов на дороге и постоянно красного сигнала светофора. Оставляю машину в соседнем дворе и, закинув рюкзак на плечо, почти не дыша вынимаю из салона кофр с невесомой красотой.

— Ты его все-таки нашла? Где?

Вздрагиваю от неожиданности, разворачиваюсь и на миг теряю дар речи.

Игнат… В который раз любуюсь его красотой — нет, не той картинной, идеальной, модельной, а настоящей мужской: с чуть сбитым носом, словно он в детстве был еще тем хулиганистым мальчишкой, с четко очерченными, немного крупноватыми губами и притягательной ямочкой на квадратном подбородке. А глаза… В их темных глубинах хочется затеряться, они манят, завораживают и не отпускают.

— Да, — откашливаюсь, возвращая себе возможность произносить хоть что-то.

— Ты фея? — Он чуть подается вперед, и его теплое дыхание опаляет мою щеку. — Фея! — уже не спрашивает, а констатирует факт. — Пойдем? — выпрямляется и подставляет мне локоть, забирая из моих рук чехол с костюмом.

ГЛАВА 18

МАРИНА

Фаничка в костюме феи кружится в хороводе, а у меня щеки болят от умиленной улыбки, не сходящей с лица. Еще и невесть откуда взявшаяся влага в уголках глаз чуть туманит взгляд. Незаметно смахиваю ее, чтобы девчушка не замечала, когда всякий раз отыскивает меня взглядом, ловит мой взгляд и еще шире улыбается, будто вновь убеждаясь, что все это не сон.

Нет, детка, не сон. Мы здесь. Машу ей рукой и шепчу лишь одними губами:

— Ты умница.

Малышка кивает в ответ и, чуть запинаясь, рассказывает стишок. Так мило рычит при произношении слов с буквой «р», словно она ее совсем недавно выучила и сейчас с гордостью показывает всем, как умеет рычать.

— Ты мне так и не сказала, где раздобыла такой шикарный наряд, — раздается над самым ухом голос Игната.

Замираю, вслушиваясь в каждое произносимое им слово, в тихое звучание завораживающего бархатного голоса. Ловлю еле заметное наслаждение от того, как теплое дыхание опаляет кожу, вызывая мурашки по телу.

— Не важно, — отмахиваюсь я, старательно следя за девчушкой, получающей в этот момент подарок из рук Снегурочки.

— Но…

— Я его не покупала, если ты об этом, так что не тревожься за мои финансы.

Игнат хочет еще, что-то возразить, но в этот момент к нам со всех ног мчится Фани. Прорубает, словно ледокол во льдах Антарктики, проход среди суетящейся толпы детворы и нетерпеливых взрослых.

— Мамочка! — кричит она так звонко, что, кажется, взгляды всех «неравнодушных» мамочек моментально устремляются на нас.

Чувствую, как затылок начинает печь, и даже с большой вероятностью могу предположить, кто стоит у меня за спиной и жжет меня пристальным взглядом — воспитатель Фаниной группы. Молодая девушка даже предприняла попытку не пустить меня на утренник, заявив, что я не член семьи и не имею права находиться в данном дошкольном учреждении, но пошла на уступки, стоило Игнату улыбнуться ей, даже не произнося ни единого слова. Только взгляд у него в этот момент был чертовски красноречивым.

— Ну как дела, моя хорошая? — Отец подхватывает дочь и усаживает к себе на колени. — Покажешь нам, что тебе подарили?

— Тут вот…

Фани ныряет почти с головой в огромный подарочный пакет и шелестит оберточной бумагой.

— Вот! — победно восклицает она, вынимая из вороха мишуры коробку с игрушечным единорогом.

— Ух, ты! — поддерживаем в один голос её радость.

— А можно мы уже домой поедем? — Фани умоляюще смотрит на отца и, получив утвердительный ответ, порывается бежать в группу, чтобы переодеться. — И завтра можно не ходить в сад? — хитрой лисичкой заглядывает она в его глаза, хлопая пушистыми ресницами.

— Ну-у-у-у-у… — задумчиво тянет Игнат, словно обдумывая предлагаемую перспективу, — думаю… — медлит, а девчушка, замершая на его коленях, будто и не дышит и только одними губами шепчет умоляюще:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Фани… — начинает Игнат, и губки малышки кривятся в обиде.

— А давайте поступим так, — рискую вступить в их диалог, и две пары глаз внимательно смотрят на меня. — Фани с утра идет в сад… — Наблюдаю за тем, как недовольно хмурятся бровки малышки, а носик начинает сопеть. — А вечером мы с тобой поедем выгуливать собаку.

Почему бы и нет? Перевезу Барона к себе в квартиру завтра, организую ему шикарную «конуру» в единоличное пользование и буду утром и вечером приезжать кормить и выгуливать.

— Настоящую? — с придыханием спрашивает Фани.

— Настоящую! — улыбаюсь я.

— А сегодня нельзя? — Малышка соскакивает с колен отца и хватает меня за руку.

— Сегодня не получится. — с легким сожалением сжимаю ее ладошку и поднимаюсь с места.

В этот момент у Игната звонит телефон, и он, бегло глянув на экран, с легким раздражением отвечает на вызов.

— Идите, переодевайтесь, я сейчас — прикрыв динамик, говорит он нам. — Слушаю, — строго отвечает абоненту.

Я увожу Фани в группу. Взбудораженная праздником детвора весело переговаривается, оглашая небольшое пространство раздевалки веселым шумом. Уставшие родители спешат быстрее переодеть своих чад и сбежать из этой кутерьмы. С горем пополам мы с Фани добираемся до ее кабинки, а пока меняем наряд и заботливо, в четыре руки прячем его в кофр, на пороге, возвышаясь над толпой, словно неприступная скала над морскою пучиной, появляется Игнат.

Хмурый, погруженный в свои размышления, он уверенно рассекает галдящую толпу, приближаясь к нам. Я на миг замираю, очарованная этим зрелищем, отмечая про себя: он разительно красив по сравнению с другими, пусть и немногочисленными представителями отцовского сословия Фаниной группы.

— Ну что, собрались? — Стараясь казаться беззаботным, Игнат улыбается и присаживается на корточки перед дочерью, помогая ей застегнуть сапожки.

— Почти. — Поправляю на Фани шапку и тянусь за своей шубкой.

Игнат оказывается проворнее меня и ловко разворачивает передо мной меховое изделие, помогая мне одеться. Просовываю руки в рукава, и крепкие руки запахивают полы шубки, аккуратно приобнимая меня. Его губы мимолетным касанием проходятся по моей макушке, вызывая волну мурашек.

— Пойдемте же скорее! — торопит нас малышка, и я, встряхнувшись, чуть отступаю от Игната, быстро застегиваю крючки на шубке и подхватываю свою сумку.

В его руках уже подарочный пакет и чехол с костюмом, а девчушка уверенно берет меня за руку и тянет к выходу.

— Что-то случилось? — все же набираюсь смелости и задаю Игнату вопрос, пока Фани с довольным видом шествует по огороженной территории детского сада, рассказывая своей новой игрушке, кто ждет ее дома.

— Форс-мажор на работе, — доверительно и как-то озадаченно признается он. — Надо ехать, и насколько это затянется, не могу точно сказать.

— Ясно.

Все, что я могу сказать в данной ситуации. Она и меня вводит в легкий ступор. Я могу предложить ему помощь, например, забрав Фани к себе. Мне абсолютно не сложно, но здесь вопрос доверия. И будь я на месте Игната…

— Держи. — Игнат прерывает мои размышления, протягивая на ладони связку ключей.

Останавливаюсь, смотрю вначале на его широкую ладонь, раскрытую в жесте полного доверия. Сглатываю образовавшийся в горле ком и медленно поднимаю взгляд, скольжу по мощной груди, ровно вздымающейся под тканью белой деловой рубашки, а в голове вдруг мелькает мысль, и даже руки порываются запахнуть полы его все еще расстегнутой куртки. Одергиваю себя и вглядываюсь в чуть хмурое лицо Игната. Не знаю, что хочу увидеть в его глазах, но сердце колотится на диких скоростях.