Легенда ночи - Ярослава Лазарева

— Что с тобой? — Я подошла и села к нему на колени.

Взяв листок со стола, прочитала вслух:

— «Твой облик мил мне, он меня волнует. И существо мое ликует… И кровь горит и жжется изнутри, и я кричу: «Люби меня, люби!» Мой рот, как орган, чувствует ток крови…»

Последнее предложение было зачеркнуто. Грег мягко взял листок из моих рук, скомкал его и бросил на пол.

— Не могу! Полный бред! Это плохо! Я понимаю.

— Ну не такой уж и бред, — ласково сказала я и взъерошила его волосы.

— Ты утешаешь меня, — тихо произнес он. — Но меня так распирает чувство, оно становится все сильнее, и мне иногда трудно из-за этой переполняющей меня горячей энергии, понимаешь?

Я кивнула, хотя, конечно, понимала его не до конца.

— Я думал, творчество, особенно поэзия, должно облегчить мое состояние, — продолжил он. — Я смутно помню, как это было раньше, когда я был обычным парнем, безумно влюбленным в девушку. Я писал много стихов в то время! Но, став вампиром, я утратил свой бесценный дар. Видимо, этот дар никогда не вернется!

Увидев, как он расстроен, я обняла его и нежно погладила по щеке. Грег прижался ко мне и стал покачивать меня на коленях, словно ребенка.

— Та певица, Астра, помнишь? — после паузы спросила я. — Ты еще сказал, что она исполняет песни на стихи поэта-вампира. Значит, все-таки это возможно — быть вампиром и поэтом?

— Я об этом думал, — оживленно ответил Грег, спустил меня с коленей и встал.

Он подошел к огромному книжному шкафу, занимающему практически всю стену, и начал быстро перебирать книги.

— Рубиан Гарц, — говорил он. — О нем почти ничего не известно. У меня есть тоненький сборник его стихов, переведенных на русский. В предисловии сказано, что он жил в шестнадцатом веке в Тюрингии в небольшой деревне, воспитывался в семье обычного плотника. Когда ему было восемнадцать лет, он из-за несчастной любви пытался повеситься. Это ничего тебе не напоминает? — спросил Грег и повернулся ко мне с книгой в руках.

Я вздрогнула, ведь Грег тоже в восемнадцать лет повесился из-за несчастной любви. И тоже был поэтом.

— Но Гарца якобы спасли, вовремя вынули из петли, — сказал Грег, подходя ко мне. — А потом он помешался и вообразил себя вампиром. Так написано в предисловии к его сборнику. И начал писать совершенно другие стихи. Вот послушай!

Грег раскрыл книгу и прочитал:

Любовь как жажда. Нет ее смертельней!Ведь никогда насытиться не можешь!Припасть к тебе и пить до одуренья,И целовать, скользя по нежной кожеРаскрытым ртом… Резцами чуть касаясь,Пощекотать… Услышать вскрик твой нежныйИ, отстранившись, локон твой небрежноОткинуть с шеи… И припасть, впиваясь,Налившись кровью, как любовью грешной…

— Не знаю, — сказала я, когда он замолчал. — Для меня как-то уж очень специфично.

— И его стихи очень точно передают мои ощущения… в какие-то моменты, — ответил он. — И меня это мучает. Если он действительно стал вампиром после самоубийства, значит, он не утратил свой поэтический дар? Почему же я его утратил?!

— А что еще про него известно? — торопливо спросила я, заметив, что Грег начинает сильно нервничать.

— Да ничего! Кстати, Гарц, видимо, псевдоним, так даже в предисловии написано. А я в этом уверен!

— Почему? — удивилась я. — Фамилия звучит вполне нормально для немцев. Тюрингия же где-то там?

— Да, — кивнул Грег, — это историческая область в центральной части современной Германии. А вот Гарц [12] — название самой высокой горы, на которой, по преданиям, собирались ведьмы на шабаш, причем со всей Европы. Эту гору даже описал Гете в своем великом «Фаусте».

— Но если Гарц действительно стал вампиром после самоубийства, — задумчиво проговорила я, — ты вполне можешь его встретить.

— Я уже думал об этом, — сказал Грег и закрыл книгу. — Было бы интересно поговорить с ним. Я бы спросил, как ему удалось не утратить свой поэтический дар. Но ведь мое предположение, возможно, ошибочно. И Рубиан Гарц просто помешался и вообразил, что он вампир, а на самом деле оставался обычным человеком и писал стихи. Почему ты проснулась? — вдруг спросил Грег. — Еще очень рано, всего половина шестого.

— Сон плохой привиделся, — нехотя ответила я. — Можно сказать, кошмар.

Я хотела поговорить с ним об участи Дино, но слова замерли на губах. Я осознала, что Грег ничем не может помочь.

— У тебя глазки слипаются, — ласково сказал он. — Давай-ка спать, Ладушка!

Грег подхватил меня на руки. Я засмеялась и обняла его за шею. Он отнес меня в спальню и опустил на кровать. Потом сбросил длинный шелковый халат и остался в одних трусах. Я не сводила с него глаз. Он был похож на самого обычного парня: стройная фигура, белая кожа и ясные глаза. В такие минуты я напрочь забывала, что он вампир, и видела лишь любимого… человека. Впервые я осознала, что стала часто называть Грега про себя именно человеком.

— Иди ко мне, — прошептала я и протянула руки.

Грег улыбнулся и тут же забрался ко мне под одеяло. Он обнял меня и положил голову на плечо. Я ощутила, как он целует мою шею, и закрыла глаза.

— Спи, любимая, — прошептал он мне на ухо. — И пусть тебе приснятся самые прекрасные сны.

Я спала на удивление крепко. Грег разбудил меня в одиннадцать. Он легко целовал мое лицо, чуть тормошил, щекотал и шептал, что пора вставать. Но мне было так хорошо, что не хотелось выходить из сонного оцепенения. Я что-то бормотала, прижималась к нему, целовала его в ответ и снова проваливалась в сон. Он дал мне возможность еще с полчаса поспать, потом сварил кофе и принес в постель. Почувствовав его запах, я окончательно проснулась, потянулась и села. Грег поставил на-кроватный столик на одеяло и сел рядом. Увидев чашку с кофе, сливки, песочные корзиночки с джемом и большое зеленое яблоко, я улыбнулась, шепнула «Спасибо!» и начала завтракать.

— Мы выедем после пяти, — сообщил Грег. — Атанас звонил с утра, сказал, что они ждут нас к шести часам.

Я заметила, что он нервничает. Но мое настроение отчего-то было безмятежным, а может, я еще окончательно не проснулась.

— Лада, мне кое-что нужно уладить, — сказал он, — я отлучусь ненадолго.

— Опять Арно? — нахмурилась я.

Но Грег предпочел промолчать, а я не настаивала на ответе, я не хотела больше ничего знать.

«В конце концов, это их дела, — рассуждала я, наливая сливки в кофе и помешивая ложечкой. — Дино прекрасно понимает, на что он нарывается, продолжая преследовать Грега. И я тут бессильна. Может, поговорить с ним? А вдруг он послушается и уберется восвояси?»