Роман с Джульеттой - Ирина Мельникова

Алина остановилась.

– Что случилось?

Полуянов вытер бескозыркой лицо.

– Главное, не принимай решений с кондачка! Как бы ни повернулся твой разговор с Карнауховым, не отказывайся от работы в театре. Ты нам нужна! Твой опыт, слава! Это теперь не только твое… Ты многое можешь… – Артем говорил сбивчиво, глотая окончания слов, и все сильнее сжимал ее ладонь. – Дай слово, что останешься в театре на любых условиях…

Алина освободила ладонь и покачала головой:

– Артем, я все понимаю… И я бы согласилась на любые предложения при одном условии: будь я одинокой. Но у меня трое детей, Артем! И я хочу, чтобы они жили достойно. Не шиковали, нет, но чтобы не заглядывались на мандарины в витрине, каждый день пили молоко, и чтобы у меня не болела голова, чем их накормить и во что одеть. Оказывается, невозможно заниматься творчеством, если знаешь, что твоему ребенку хочется кушать. Поэтому ни на какие условия, которые унизят меня, прежде всего, как человека, а потом уже как актрису, я не соглашусь. Даже ради возрождения театра, ради самых возвышенных идей… Повторяю, будь я свободна, будь я одна, как перст, я бы не думала ни секунды… Увы! – Алина развела руками и улыбнулась. – Прости меня, Артем! Речь не идет о баснословных гонорарах…

– Какие тут гонорары? – усмехнулся Полуянов. – Мы даже не областной, а уездный театрик…

– Ты забыл, что этот уездный театр хорошо знают в Москве, а когда-то на его спектакли слетались стаями театралы Курска, Липецка, Орла… А какие актеры у нас начинали?

– Па-а-аберегись! – неожиданно гаркнули басом над ее ухом.

И Алина отпрянула в сторону, уступая дорогу рабочим сцены, которые пронесли мимо них статую горниста из папье-маше.

Она проводила рабочих и статую взглядом. Рабочие были кто в чем, а ступни горниста изрядно объели мыши.

– Карнаухов пригласил художника из Волгограда специально для «Джульетты», ты, наверное, знаешь Протасова, его работу номинировали на «Золотую маску». Он делал декорации к «Королю Лиру»… – Артем вздохнул. – Так вот, Карнаухов заплатил Протасову за спектакль тысячу долларов. Вернее, Серпухов заплатил, поэтому Беловой отдали роль Джульетты. Чуешь, где здесь подводные камни?

– Чую. – Сердце Алины скатилось куда-то вниз, в область коленок. Конечно, она уже поняла, что Карнаухов давно не хозяин своему слову, и все-таки на что-то надеялась… Но лучше прояснить ситуацию заранее, чем получить удар по самолюбию в присутствии людей, которые с болезненным интересом будут наблюдать за ее реакцией и надеяться – ох, как они будут надеяться! – что тем самым выведут ее из равновесия.

«Ни за что! И никогда!» – Алина стиснула кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, но она сумела абсолютно безмятежно улыбнуться Артему.

– Спасибо, но я о чем-то подобном и сама догадывалась. Ты только подтвердил мои подозрения.

– У нас все на этом построено, – Артем нахмурился. – Только не думай, что я любитель сплетен. Просто я не хочу, чтобы всякое дерьмо помыкало тобой и диктовало тебе свои условия.

– Артем, ты меня плохо знаешь, – тихо сказала Алина. – Спасибо, конечно, за заботу и внимание, но я справлюсь. И никому не позволю помыкать собой! – Она пожала ему руку и, улыбнувшись, посмотрела ему в глаза: – Будет и на нашей улице праздник! Я тебе обещаю!

– Удачи тебе! – Он сжал ее ладонь и оглянулся. – Побегу, а то на репетицию опоздаю. «Максимку» для детей решили поставить. Между прочим, Белова и здесь в главной роли.

– С чем вас и поздравляю, – засмеялась Алина и помахала ему рукой. – Пока, артист, ни пуха тебе, ни пера! А я тоже побежала. Думаю, Карнаухов и Серпухов уже договорились!

– К черту! – отозвался Артем. – Как раз к раздаче пряников поспеешь!

Она и вправду успела. Вошла в приемную именно в тот момент, когда радостно оживленный директор пожимал руку пивному королю. Появление Алины вмиг разрушило эту идиллию. Лицо Карнаухова вытянулось, а глаза забегали.

– А-Алина Вадимовна? – произнес он растерянно. – А мы вас не ждали…

– Почему же вы меня не ждали? – произнесла она весело, направляясь к продолжавшим пожимать друг другу руки мужчинам. – Мы ведь, Геннадий Петрович, как раз вчера договорились о встрече. Или что-то изменилось за время нашей разлуки? Вот и Роза Артуровна, – Алина кивнула в сторону монументальной фигуры секретарши, застывшей возле окна с детской пластмассовой лейкой в руках, – в курсе, что вы пригласили меня для серьезного разговора.

Лицо Карнаухова пошло красными пятнами. Он перевел взгляд с Алины на Серпухова и жалобно улыбнулся:

– Вот, Юрий Борисович… Позвольте вас познакомить… Алина Заблоцкая… Алина Вадимовна… Звезда сцены… Звезда московской сцены… так сказать…

– А почему же «так сказать»? – Алина забросила на плечо свисавший прежде край палантина и перевела взгляд на Серпухова. «Длинноносый, глазки маленькие и… три подбородка. Брр! Мерзкий тип!» – все это пронеслось у нее в голове, но вслух она произнесла другое, включив свою самую очаровательную улыбку: – Юрий Борисович, видно, не в курсе, что я намерена работать в вашем театре, Геннадий Петрович?

Брови Серпухова поползли вверх. Он выдернул свою руку из ладоней Карнаухова и брезгливо вытер пальцы белоснежным платочком, затем небрежно затолкал его в карман пиджака и весьма любезно улыбнулся Алине.

– Наслышан, наслышан. – И, ловко подхватив ее под локоток, провел в кабинет директора. – Про работу в нашем театре, каюсь, не знал, но исправлюсь, сей же миг исправлюсь. – И посмотрел на Карнаухова, оставшегося за дверью. – Изволь, Геннадий Петрович, заказать в ресторане что-нибудь приличное. Коньяк, фрукты… Короче, сам знаешь! За мой счет, естественно! Мы обязательно должны выпить за столь приятное знакомство.

Он склонил голову, коснулся губами руки Алины и, вывернув шею, снизу вверх посмотрел на нее.

– На улице безобразие! Дождь, ветер, слякоть, словом, полное дерьмо с самого утра, а тут вдруг на пороге этого гадючника такая прелесть! И на душе словно солнышко взошло.

– А вы лирик! – Алина мило улыбнулась и с некоторым усилием, но освободила свою ладонь из цепких пальцев пивного короля. – Я бы попросила вас не беспокоиться. У меня вопрос к Геннадию Петровичу. – Она перевела взгляд на Карнаухова, который, схватив в охапку кожаный плащ, при этих словах Алины застыл на пороге. – Геннадий Петрович, – произнесла она строго, – никаких заказов. Я столь рано не пью и совсем недавно завтракала. Поэтому возвращайтесь в свой кабинет. А с Юрием Борисовичем мы любезно попрощаемся. Скорее всего, его ждут не дождутся в офисе.

– С чего вы взяли, что я спешу? – неподдельно удивился Серпухов. – Работа не волк, в лес не убежит.