Убийство в Рабеншлюхт - Оксана Аболина

— Генрих, Анна говорила вам что-нибудь о бумагах мужа?

— О каких бумагах?

— Написанных на латыни.

— Нет, ничего такого не слышал, — покачал головой кузнец.

— Ну хорошо, а что вы знаете о том, что связывало Феликса и чужаков? Он часто у них появлялся?

— Да, этот бездельник, мерзавец и вертопрах, Царствие ему Небесное, бывал на хуторе Анны. Но не сразу он там появился. Не сразу. Потом присоединился. А недавно ушел от чужаков. Или они выгнали его. Не скажу, не знаю.

— А мадьяр?

Кузнец сплюнул.

— Этот — вообще чёрт, злой, странный, смотрит косо, ходит криво, молчит. Сегодня попросил пару слов написать — так зыркнул, что до сих пор мурашки по коже.

— Мы его в лесу встретили! С ножом! — воскликнул Иоганн.

— И что он там делал?

— Крался за нами! Когда мы его увидели, то сразу побежали назад, на хутор. Но мы вовсе не испугались, а просто вдруг вспомнили, что пора вернуться.

— Ну да, конечно, — согласился отец Иеремия. — Мадьяр очень странный тип, как о нем отзываются. Хотелось бы на него взглянуть.

— Не приведи Господь, — пробормотал кузнец. — Не хотелось бы мне, чтобы этот тип мной заинтересовался. Если ему будет надо, он ни перед чем не остановится. Будьте осторожнее, святой отец! Если убийца решит, что вы что-то знаете… и не дай Бог, это мадьяр! Любопытство наказуемо.

— Я всего лишь хочу спасти Себастьяна, — сухо напомнил кузнецу священник.

— Если вы хотите знать мое мнение, — произнес кузнец. — то я думаю, что все дело в политике. Феликс долго жил среди городских, у студентов волнения часто случаются. Почему он отсиживался в деревне в последнее время? Кто говорит: шашни, — а я так уверен, что дело это политическое. И, кроме того, не забывайте! Отец Феликса — местный староста. Многие им были недовольны. Сами знаете, он взяточник, хапуга и бабник. Ничем не лучше своего драгоценного сыночка! Не убили ли мальчишку в отместку отцу за какие-нибудь его темные делишки?!

— Да, чем дальше, тем больше вопросов, — подтвердил священник. — Однако, надеюсь, Господь поможет мне связать концы с концами и узрить истину.

Иоганну показалось, что дядя говорит слишком пафосно, он почувствовал себя неловко, завертелся, глянул на кузнеца, не заметил ли тот. Но Генрих продолжал спокойно править лошадью. Кузница была уже совсем недалеко. Иоганн соскочил с телеги и побежал вперед:

— А вот эти следы, — он ткнул палкой в полустертые, уже едва видные, следы велосипедных шин — когда они появились?

— Вчера, когда я уезжал, их не было, — подумав, ответил Генрих.

— Точно?

— Да, я вчера до колодца Рэнгу шел пешком, заметил бы. Тпру! Приехали.

— Значит, Франц был здесь утром! — подняв указательный палец к небу, радостно возгласил Иоганн. — Он должен был что-то видеть.

Отец Иеремия, кряхтя, слез с телеги.

— Благодарю вас, Генрих, что подвезли. Не посмотрите — всё ли в кузнице цело? Может быть, что пропало?

Пока Генрих отводил лошадь и осматривал кузницу, Иоганн стоял около забора и проводил пальцем по вырезанному гвоздем силуэту вороны. Отец Иеремия заглянул во двор — Рудольфа, сторожившего место убийства, не было видно. Возможно, жандарм уже отпустил его? Или он сам ушел, не дождавшись смены?

— Всё на месте, — сказал вернувшийся с алебардой в руках Генрих. — Только Себастьяна нет. — углы его губ дрогнули, Иоганну вдруг стало пронзительно жаль деревенского богатыря. Ему показалось, что кузнец разом постарел и осунулся.

— Пойдемте, дядя, — потянул он за рукав замешкавшегося отца Иеремию. — У нас еще много дел. Мы должны спасти Себу!

19

Если не считать отца мельничихи, который уже лет пять не поднимался с постели и никого не узнавал, фрау Герта была самой старой жительницей деревни. Восемьдесят человеку, а она ежедневно в саду копошится, и рассудок в полном здравии, и память такая, что отец Иеремия в пример забывчивым прихожанам ставит. Вот только глуховата да зрение совсем никудышное.

Иоганн с фрау Гертой был почти незнаком. Родился он в Леменграуене, куда maman уехала из Рабеншлюхт в восемнадцать лет, сразу после смерти бабушки. Иеремия собрал все деньги, какие только мог, да еще и занял в долг, лишь бы дать сестре хорошее образование. Матушка очень любила своего брата, старалась навещать почаще, а уж Иоганна, как подрос, так и вовсе пыталась отправить на целое лето. Впрочем, сам он предпочитал город и под всяческими предлогами увиливал. До сих пор это чаще всего удавалось.

До сего дня Иоганн был у старухи Герты лишь дважды, и оба раза с дядей. Мог бы и не ходить, но любопытство взяло верх. Дело было в одной истории, нечаянно подслушанной из разговора maman и мельничихи. Случилось это еще в прошлом году, когда отец Иеремия уехал по делам в город, а женщины засиделись далеко за полночь, вспоминая давние времена — в детстве они были подругами. Проснувшийся Иоганн выглянул в распахнутое окно и с удивлением обнаружил во дворе maman и Марту. Они сидели под деревом с кружками в руках и громко хихикали, а на расстеленном покрывале стоял графинчик с виноградным вином. Луна была в самом соку — полной, яркой, Иоганн задвинул штору и уже хотел отправиться спать, как женщины вдруг заговорили о старухе Герте.

В стародавние времена, когда Герта была молодой девчонкой — не старше Иоганна — она сбежала из родительского дома с настоящими разбойниками. Ее отец отличался нравом весьма крутым, и стерпеть такого позора не мог. Запряг коня, взял с собой охотничье ружье, ножи, топор и отправился в лес искать беглянку. Вернулся через несколько дней, мрачный и хмурый, а вместе с ним приехала и заплаканная девчонка. О том, что там произошло, так никто никогда и не узнал. Да только отец мельничихи — тогда еще вполне здоровый — утверждал, что видел Герту молящейся за упокой невинно убиенных душ.

Родители Герты вскоре умерли — оба в один год, а единственный брат уехал в Америку и пропал там. Последняя весточка, переданная сестре, сообщала, что он отправился на мексиканскую войну. Замуж Герта так и не вышла — то ли никто не звал, то ли сама не хотела, но Марта утверждала, что время от времени у нее жили подозрительные личности, а в доме существовала тайная комната с настоящим подземным ходом, выводившим в лес. Об этой тайной комнате Иоганн как-то заикнулся дяде, но тот только отчитал племянника, чтобы не верил всяким сплетням и не возводил напраслину на хорошего человека. Священник по-доброму относился к Герте, жалел одинокую старуху, и она отвечала ему большим уважением.

Вся эта история промелькнула в голове Иоганна, пока он шагал к дому фрау Герты — как раз на краю леса, невдалеке от изгиба дороги, убегающей из деревни к кузнице. Домик был окружен яблонями, и деревенские мальчишки частенько залазили сюда воровать яблоки. Деревья, правда, были старые, плодоносили с каждым годом всё меньше, а от рухнувшего забора остались лишь два столба с калиткой. Иоганн невольно улыбнулся, вспомнив, что отец Иеремия, наверное, единственный, кто упорно ею пользовался, а не срезал дорогу к домику через сад. Сам юный сыщик пошел именно через сад. Пошел да остановился, задумавшись. Если расспрашивать старую Герту про сегодняшнее утро, надо будет и про убийство Феликса сообщить, а как? Неровен час, старой женщине плохо станет. Нужно как-то издалека начать, подготовить… Иоганн попытался вспомнить, как в таких случаях поступали другие, но так ничего и не припомнил. Смерть в его жизни была явлением пока редким и даже исключительным. Рука машинально потянулась к яблоку, сорвал, надкусил, выплюнул — кислятина какая… И тут же получил удар между лопаток.

— Ах ты, поганец! — раздался сзади старческий голос. — Еще же не созрели даже, а он уже ворует. Ты у меня узнаешь, как на чужое добро рот разевать!

Юный сыщик не успел опомниться, как на него обрушился еще один удар, на этот раз по макушке. Он развернулся, закрывая голову руками, и увидел разгневанную Герту. Выглядела она воинственно: всклоченные седые волосы, нос горбинкой, большая бородавка на подбородке и метла в руках — ну чисто ведьма!

— Фрау Герта! — помня, что с глухими людьми нужно разговаривать громко, во весь голос завопил Иоганн. — Подождите!

— Я тебе покажу «фрау Герта»! Думаешь, раз старуха, так не управлюсь с тобой? — метла полетела в сторону, и хозяйка сада больно ухватила Иоганна за ухо.

— Я к вам по делу! — взвыв от боли, выкрикнул юный сыщик. — Да отпустите же!

— Я тебя отпущу! — пообещала старуха. — Я тебя сейчас так отпущу, ты еще год синяки считать будешь! По делу он… Вижу по какому делу ты сюда повадился, ублюдок несчастный. И Генриху скажу! Пусть получше следит за мальчишкой! Совсем избаловались.

— Я не Себастьян! Я по делу пришёл! О-о-о, да отпустите же! — взвыл Иоганн. — Там Феликса убили!