Дверь в зеркало - Елена Топильская

Ванная в квартире Полякова была далеко не такой чистой и ухоженной, как в квартире напротив. По облупившейся ванне сбегали ржавые потеки, от крашеных стен, не покрытых кафелем, отламывались целые куски штукатурки, краны образца «времен очаковских и покоренья Крыма» с трудом поворачивались, горячая вода не шла.

От унижения, испытанного во время снятия отпечатков пальцев, Антон даже на время забыл про головную боль. Кое-как отмыв черные пальцы, он, пошатываясь, прибрел обратно в комнату, где на него никто не обращал внимания, подошел к окну и, навалившись грудью на подоконник, вдохнул мокрый ночной воздух. Стало приятно, и ему захотелось освежиться еще больше. Он высунулся в окно, дал мелкой дождевой пыли облепить лицо, и взгляд его случайно упал на травку под окошком.

Напрягая глаза, он попытался идентифицировать довольно большой предмет, лежащий на траве. Сверху он походил на плоский квадратный ящик, с какими художники выезжают на этюды, и даже лямка какая-то обвивала его, как змея, выползающая из логова. Само по себе нахождение этой вещи во дворе без присмотра наводило на подозрения. Но одна деталь серьезно взволновала Антона: какая-то накладка на боку ящика, ужасно похожая на резной гребешок, украшавший то самое таинственное зеркало, с которым Антон за последние дни почти сроднился.

Говорить было трудно. Поэтому Антон просто подергал за рукав Спартака Ивановича, пристроившегося рядом, на другом подоконнике писать протокол, и показал ему вниз. Спартак Иванович отреагировал живо, свесился из окна, посмотрел и быстренько послал во двор оперов – посмотреть, что это за штука такая. Проявив заботу о коллеге, предложил и Антону прогуляться под их присмотром, предположив, что на воздухе тому полегчает. При этом все словно забыли, что вообще-то «скорую» вызывали для него. Врачи уехали, и Антон как будто бы и перестал нуждаться в медицинской помощи.

Проглотив обиду, он согласился с предложением и отправился вместе с операми во двор.

Выйдя из парадной и вдохнув влажного прохладного озона, он и впрямь почувствовал себя лучше. Уже без посторонней помощи он дошел до странного предмета, лежащего на газончике.

Вообще было очень похоже, что ящик выпал или был выкинут аккурат из окна квартиры Полякова. Опера подошли к ящику раньше, чем он; из осторожности – мало ли, что в этом ящике, вдруг расчлененный труп или взрывчатка, не стали трогать его, а присели возле него на корточки, решая, что делать. Антон же, измученный головной болью, утратил всякую осторожность. Плохо соображая, он потянул за лямку – опера напряглись, готовые, если что, лечь на землю и закрыться руками, но ничего не произошло. Его, однако, останавливать не стали.

Антон осмелел и повертел ящик, пытаясь понять, как он открывается. Размеров он был приличных, около метра на метр, может, чуть больше. Поднять его Антон не смог – ящик был тяжеленный. Опера терпеливо ждали.

Забыв про свои недуги, Антон почти лег на зловредный ящик и стал ковырять его со всех сторон, нащупывая замки или щели. Наконец ему это удалось, он на что-то нажал, чем-то щелкнул и понял, что устройство открывается.

Опера помогли ему откинуть тяжелую крышку; потом вытащили откуда-то из недр ящика ножки – стало получаться подобие столика; со дна его откинулось еще одно полотно, вставшее перпендикулярно столику, и в нем отразились и удивленные лица оперативников, и страдальческая гримаса Антона. А потом кто-то из оперов пошарил за изнанкой зеркальной поверхности и выкинул наверх резную корону, венчающую зеркало. И стало понятно, каким образом его, такое громоздкое – это если не знать секрета, – выносили из жилищ его временных владельцев после их смерти.

К тому моменту, как во двор спустился Спартак Иванович, дописавший протокол, оперативники уже споро сложили зеркало, вновь превратив его в достаточно компактный ящик, который сильный мужчина вполне мог унести на плече.

Выяснив подробности, следователь от души хлопнул Антона по плечу:

– Молодец! Докопался все-таки, нашел пропажу! Надо обмыть это дело!

От этого дружеского жеста Антон на мгновение потерял сознание, но один из оперов привычно его подхватил. Сознание вернулось. Оперативники, чутко уловив руководящее пожелание следователя прокуратуры, уже совещались, кому бежать в круглосуточный магазин. Бросив монетку, они выбрали гонца и забренчали металлическими деньгами. С Антона, как с пострадавшего, лепты не взяли.

Решено было отметить окончание осмотра на воздухе, во дворе, тем более что двор плавно переходил в скверик, отгороженный от тротуара ажурной чугунной оградкой. Антона усадили возле сложенного зеркала, караулить. Справедливости ради надо сказать, что кто-то из оперов все же растворился в закоулках ночного квартала, выполняя свои профессиональные обязанности и пытаясь найти злодея, ударившего по голове следователя прокуратуры и вонзившего нож в грудь еще одной жертвы. Но никого так и не задержали.

16

От ночной свежести и тишины голова у Антона стала постепенно проходить. Он даже задремал, бдительно придерживая рукой плотную холщовую лямку складного зеркала; разбудили его опера, криминалист и Спартак Иванович, весело балагурившие с бутылкой в руках. Они попытались было расстелить бланк протокола, в качестве скатерти, прямо на зеркале, но Антон чуть ли не грудью прикрыл важное вещественное доказательство.

Тогда стол накрыли на скамеечке, стоящей под столетним тополем. Красиво расставили одноразовые пластиковые стаканчики, открыли бутылку водки и спохватились насчет закуси. Бежать снова в магазин все до единого участники акции категорически отказались. Положение спас Спартак Иванович, вовремя нашедший в кармане ириску в затертом фантике. Похоже, что он сам про нее забыл и, найдя, очень обрадовался.

Ириску торжественно водрузили в центр праздничного стола, развернули фантик, и Спартак Иванович, сосчитав присутствующих и упомянув, что еще сейчас Лариса подойдет, виртуозно разрезал конфетку на шесть частей. После чего, скороговоркой пробормотав: «Ну, с Богом!», до краев наполнил водкой стаканчики.

Антон с ужасом посмотрел на свои двести граммов водки. Он вообще не предполагал, что работа в прокуратуре сопряжена с таким количеством опасностей. Ну ладно, всего за три дня его отравили парами ртути, стукнули по голове, причинив черепно-мозговую травму, заставили всю ночь участвовать в осмотре, хотя он объективно нуждался в срочной госпитализации... Это все не смертельно. Но пить без закуски теплую водку в таких количествах?! Подобного он даже в студенчестве себе не позволял.

В то же время он предвидел саркастические возгласы своих несостоявшихся собутыльников, в которых словосочетание «профессорский сынок» было бы самым безобидным для него эпитетом.

Пришла Лариса с неизменным экспертным чемоданом, Антон даже подумал, не пристегнута ли она к нему наручником; брякнула его на землю рядом со скамеечкой и спросила:

– А мой стакан где?

Пока ей наливали, Антон наклонился к ней и шепотом наябедничал, что его пить заставляют.

– Ну и что? – удивилась Лариса.

– А как же черепно-мозговая травма? – занервничал Антон.

– Ах да, у тебя же ЧМТ... Ну, ты пригуби чуть-чуть. Эй, друзья, а закусывать чем будем?

Ларисе любезно указали на художественно разрезанную конфету. Когда приготовления были закончены, все дружно подняли свои стаканчики, тихонько их сдвинули, боясь пролить хоть каплю драгоценной жидкости, и лихо выпили. Антон по совету Ларисы только пригубил и срочно зажевал обжегшую губы водку шестой частью ириски.

Только лишь стаканчики коснулись импровизированной скатерти Спартак Иванович снова схватился за бутылку и разлил остатки. Антон испугался.

– А это чем закусывать?

– Как чем? А ириска?

– Так уже нету...

Спартак Иванович не поверил и ткнулся носом в фантик, на котором доля Антона действительно отсутствовала.

– А ты чего – съел?! – поразился следователь. – Ну, ты даешь! Надо же было пососать и обратно положить.

В этот момент к дому, тихо шурша колесами по блестящему асфальту, подъехала «скорая помощь». Из нее выглянул водитель и, видимо, оценив камуфляжную форму двух оперов и эксперта-криминалиста, а также чемодан медика с красным крестом, и поняв, что это не местная гопота на пленэре распивает, а люди солидные, через низкую оградку крикнул:

– Мужики, квартира три – вход отсюда?

– Мы из квартиры три, а что случилось? – меланхолично вопросил Спартак Иванович на правах старшего.

– Вызов у нас на черепно-мозговую. Там лестница-то нормальная, носилки спустить? А то сказали, неходячий, – развил тему водитель, и все дружно посмотрели на Антона, осторожно, чтобы не расплескать, несущего ко рту полнехонький стакан водки.

Такого позора Антон еще не испытывал.

Он вспоминал этот миг, уже лежа в палате после процедур, и заливался краской. Несмотря на то, что все неприятное уже было позади.