Рыжий (СИ) - "Alex Berest"

«Мы»*** — роман-антиутопия Евгения Замятина, написанный в 1920 году. В СССР не печатался до 1988 года как «идеологически враждебное» и «клеветническое» произведение. Повлиял на творчество многих известных писателей XX века, в том числе на Олдоса Хаксли, Джорджа Оруэлла, Курта Воннегута.

«Посев»**** — издательство, учреждённое в Германии российскими эмигрантами из Народно-трудового союза и выпускающее книги (в том числе художественную литературу) на русском языке, а также журналы «Посев» и «Грани».

Бонист****** — коллекционер бумажных денег и бонов.

Звездчатая крепость*******- (от лат. Fortalitia stellaris) бастионная система фортификационных сооружений, пришедшая на смену средневековой фортификации.

Веревка статика******** — разновидность туристических веревок. Обладают высокой прочностью и относительно низким статическим удлинением.

Абалаковский рюкзак********* — был разработан легендарным альпинистом и туристом того времени Виталием Михайловичем Абалаковым. Рюкзак выпускался советской промышленность массово.

Фотографии к главе и книге в разделе доп. материалы.

Глава 13

На седьмое ноября погода выдалась холодной и дождливой, и директор школы своим решением отстранила от участия в демонстрации четвертые и пятые классы. Кто-то пошел на демонстрацию с колонами предприятий своих родителей. А остальные продолжили бездельничать в самые короткие каникулы.

Вторая четверть началась для меня с драки. В первый учебный день, на объединённом уроке физкультуры с параллельным четвертым «Г» классом. Ко мне подвалил Федька Борисов по прозвищу «Комар», неформальный лидер их класса. И сразу наехал на меня:

— Рыжий. Я слышал, ты заучкой стал? — и нагло уставился на меня.

Ага, а вот пошли и ягодки из-за моей отрешенности к местному сообществу. Раньше Женька целые дни проводил на улице в различных компаниях. Нередко дрался и совершал прочие бесшабашные глупости, чем несомненно повышал себе авторитет.

Я же сократил почти до минимума общение с прежними дружками этого тела. Чем, со временем, вызвал падение своего авторитета. А уж улучшение оценок, опрятный вид и более взрослое, ответственное поведение в школе, дали повод и к подобным наездам. Тем более «Рыжим», никто из бывших дружков, Женьку не называл, опасались. Значит и сейчас придётся ответ дать безбашенный, в старом стиле.

Без размаха ткнул согнутыми пальцами в солнечное сплетение мальчишке, совершенно не ожидавшему ничего подобного. Но, в отличие от столкновения со Жмуром, нынешний мой удар не привел к нужному эффекту. Пацан лишь хекнул и немного наклонился ко мне. Пришлось бить по ушам ладонями, сложенными лодочками.

«Комар» ойкнул и, схватившись за уши, повалился на пол и, неожиданно для меня, заплакал. Столпившиеся вокруг нас детишки во все глаза молча пялились на произошедшие. Я же, в душе ругая себя последними словами, отцепил руки, испуганно дернувшегося Федьки, от его ушей и смог спокойно вздохнуть. Крови не было, а значит перепонки не повреждены.

Тем временем, Борисов, размазывая сопли и слезы по лицу кулаками и ладонями, всхлипывая, нес какой-то бред:

— Лис. Я не хотел. Извини. Я просто. Я думал. А ты. Сразу. Пацаны сказали. А ты. А ты.

Я помог подняться причитающему и всхлипывающему мальчишке. Приподнял рукой подбородок вновь перепугано дернувшегося Федьки и, заглянув в его настороженные и красные глаза, спросил:

— «Комар», как меня зовут?

— Жженя, — немного заикаясь выдавил он.

— А прозвище у меня какое?

— «Лис», «Лисёнок», — уже более спокойно ответил он.

Хм, про «Лисёнка» я и не знал. Видимо так Женьку, звали в компаниях в его отсутствие.

— А ты? Как меня назвал ты? — изменив интонацию на более строгую, спросил я у него.

— Жень, прости. Я не хотел. Оно само. Я понял, — глаза у мальчишки опять оказались на мокром месте. — Я больше так не буду! — Выдал он главную волшебную фразу всех нашкодивших детей.

— Верю. Прощаю, — я похлопал его по плечу, и поборов брезгливость, пожал его ладошку, которой он недавно размазывал по лицу слезы и сопли.

Окончательно нас всех разогнал пришедший учитель физкультуры. Построил, пересчитал, сделал с нами разминку и, разбив на команды, отправил играть в «пионербол»*. Но видя наши жалкие потуги на нормальную игру, свернул сетку и разрешил играть в вышибалы.**

А в конце этой учебной недели, я уже не сдержался на уроке «Рассказы по истории СССР». Учитель истории, Сергей Никифорович, зачитывал нам наши самостоятельные работы по его предмету. Причем он не стеснялся в выражениях, описывая наши перлы.

— Крепостные крестьяне жили в крепости. Имели орудия и прочие пушки. Вот как? Как ты это понял, Лубенец? — докапывался он до одного из близнецов.

— Ну, орудия это же большие пушки, — лепетал в оправдание побледневший пацан.

— Сельские орудия, а не военные. Ты разницу понимаешь? — не унимался учитель.

Андрюха в ответ лишь отрицательно и обречённо покрутил головой.

— Садись, два.

— Сергей Никифорович, это несправедливо, — решил вмешаться в происходящее я. — Вы сами нам не дали определения что относится к сельскохозяйственным орудиям. У меня в тетраде и в учебнике этого нет. И у остальных тоже нет. Или есть? — спросил я у класса

— Нет, нет, нет, — зашелестели голоса одноклассников.

— Мы все знаем, что такое сельхозинструмент, — продолжил я. — Это лопаты, грабли, тяпки и прочие вилы. А что такое сельхозорудия — нет.

— Спасибо, Лисин. Я тебя понял. Признаю, моя вина. Результаты самостоятельной работы аннулируются, — пошёл на попятную учитель. — Но к тебе Лисин, у меня остался вопрос с этой работы. Почему на вопрос «Что дала крестьянам революция?» ты ответил — лампочки и радио?

Упс. Попал. Надо было наверное указать побольше.

— Ну, "Лампочка Ильича", радио в каждом доме, поэтому так и ответил. А надо было перечислять все? Телевизоры, мотоциклы и магнитофоны?

Преподаватель на мои вопросы почему-то поморщился.

— Я не об этом? — ответил он. — Я про свободу, землю и возможность работать в коллективе.

— Свободу им вроде в 1861 году дали, — начал я…

— Нет. ты опять меня не понял, — перебил он мой ответ, но тут прозвенел звонок и спас меня.

Всё, на истории больше не выёживаюсь. Отвечаю строго по учебнику. Не хватало мне еще обвинений в контрреволюционной или антигосударственной деятельности. А то расскажет историк на школьном педсовете о моих неправильных взглядах на советскую историю. и быстренько меня пропесочат на том же педсовете, да еще и бабулю привлекут. Нафиг- нафиг.

В середине ноября долбанули морозы и пошёл снег. Я думал, что Азов это южный город, но холода в минус пятнадцать или даже в двадцать быстро меня избавили от этого заблуждения. А уж постоянные ветра только добавляли холода.

Народ поспешно заклеивал окна. Как в школе, так и дома. Мы с бабулей клеили щели медицинским лейкопластырем, а промежуток двойных рам забили старой, серой ватой. В комнатах сразу стало теплей.

Еще через неделю полностью замерз Дон. И я с удивлением смотрел с высоты «турецкого» вала, как по льду спокойно снуют-туда сюда грузовики и легковушки. В нашем квартале, на месте автостоянки, жители организовали каток. Сформировали снежные валы и залили кипятком с помощью шланга из котельной. Ледовое покрытие получилось почти идеально ровное.

На этом катке, постоянно шли хоккейные баталии и просто катались местные жители. Когда я дома рассказал бабуле о катке, она предложила купить мне коньки и, в ответ на мое согласие, выдала мне двадцать пять рублей. Даже странно, не похоже на неё.

Коньки я купил на следующий день, специально выбрал на два размера больше, на вырост. Сейчас разницу в размере нивелировала пара теплых вязанных носков. И я теперь с удовольствием бегал на коньках, заменив тем самым простой бег, который стал мне недоступен из-за сугробов и гололёда.