Богдан Хмельницкий - Владимир Замлинский

На остров и соседние с ним островки, на берега Днепра начали собираться «пластуны», «луговики», «лесовики», разного рода запорожские промысловцы, которые вливались в первый отряд Хмельницкого. Вскоре он разросся настолько, что, посоветовавшись со своими соратниками, Хмельницкий решил разгромить гарнизон, стоявший в Сечи и вокруг нее, освободить от польской стражи святыню запорожцев и всего украинского народа.

Во второй половине января 1648 года повстанцы неожиданно напали на правительственное войско у острова Хортица. Победа досталась почти без боя. Большая часть реестровцев сразу же перешла на сторону Хмельницкого. Польские же драгуны, потеряв в короткой стычке более тридцати человек, бежали. Вместе с ними в Крылов к Конецпольскому прибыл и их начальник полковник Гурский.

21 января 1648 года сдались без боя и все остальные казаки Черкасского полка. Они передали Хмельницкому Сечь со всеми запасами и лодками.

Восстание казаков на Запорожье было событием огромного исторического значения. Оно знаменовало собой начало освободительной войны против шляхетской Польши. Именно тогда отсюда разнеслись пламенные слова первого универсала к украинскому народу его великого сына: «Не подчиняйтесь больше своим урядникам, как невольники, вы, чьи отцы не признавали никаких панских законов и не подчинялись никаким королям… Против всех тех кривд, которые учинены вам, нет другого способа, как только силой и страхом смерти сломить поляков… Идите на Запорожье в неприступные места Днепровского низа, и ударим на поляков… Было бы очень хорошо, если б на поляков ударили без всякого отлагательства казаки и крестьяне сразу и совместно».

Хмельницкий понимал, что главной силой в борьбе против шляхетской Польши являются крестьяне и казачество, и стремился прежде всего поднять их на восстание. Он предупреждал, что борьба будет жестокой и кровавой и никому не будет в ней пощады. «Что же касается меня, — писал он, — то я не буду жалеть ни жизни, ни силы, готов на всякую опасность, все отдам для общей свободы и блага. Душа моя не успокоится до тех пор, пока я не достигну того, что я определил высшей целью жизни».

Слова универсала всколыхнули весь народ — и казаков, и крестьян, и мещан, всех, кто стремился вырваться из шляхетской неволи, кто хотел свободы своему народу. Запорожская Сечь становится центром подготовки всенародного восстания. Народные массы из поколения в поколение знали запорожцев как героических борцов против иностранного гнета за единство с русским народом, верили им, поддерживали их. За исключительно короткое время — на протяжении двух-трех месяцев — в Сечи были созданы первые отряды повстанческой армии. Ядром ее стала закаленная уже в предыдущих битвах масса рядового запорожского казачества и крестьянских повстанцев.

Весть о событиях на Запорожье не на шутку встревожила магнатов. Принимаются срочные меры, чтобы задушить начавшееся движение, чтобы не пропускать никого в охваченные волнением низовья Днепра. Повсюду на Украине шляхетская власть и отдельные магнаты усилили карательные экспедиции против восставших сел, выставляли заслоны и засады против беглецов, которые всякими путями пробирались на Запорожье, отбирали у населения оружие, чинили без разбора кровавый суд и расправу, стремясь запугать население. А старый знакомый Хмельницкого украинский магнат Адам Кисель, с «великим усердием» служивший польской шляхте, даже предложил «не выпускать за Днепр известия о дальнейших мятежах казаков».

Особенно тревожило польскую шляхту то, что казаки могли выйти из Запорожской Сечи в «волость» и объединиться с мятежниками в Поднепровье, и тогда восстали бы крестьяне, казаки и мещане как Левобережья, так и Правобережья Украины.

Боясь народного гнева, усиливает свои войска шляхта на Украине. Они пополняются большим количеством наемников. Кроме того, каждый магнат собирал собственные отряды, которые во многих случаях, как, например, у князя Иеремии Вишневецкого, были довольно значительными.

Руководство всеми правительственными войсками на Украине в борьбе против восставшего народа было сосредоточено в руках коронного гетмана Николая Потоцкого и его помощника — польного гетмана Мартина Калиновского.

20 февраля 1648 года Потоцкий обращается с ультиматумом к восставшим: «Предостерегаю всех тех, кто пребывает у Хмельницкого, и напоминаю, чтобы вы ушли из этого своевольного сборища и, схватив самого Хмельницкого, отдали его в мои руки. Знайте, что если вы не исполните моей воли, я прикажу отобрать все ваше имущество в волостях, а ваших жен и детей вырезать». В ультиматуме Потоцкий стращал восставших выступлением против них татарских и русских войск, что было явной провокацией. Когда же запугивание не помогло, он приказывает полковнику Каневского реестрового полка выступить на Запорожье и подавить восстание казаков, а Хмельницкого убить. В помощь ему он придает войсковые силы реестровых Чигиринского и Переяславского полков.

Потоцкий издает универсал о сборе всех коронных войск, находящихся на Украине, в Баре. Стянувшись там, они двинулись в Черкассы, где к ним должны были присоединиться магнатские хоругви. Чтобы выиграть время, Потоцкий отправляет к Хмельницкому своих посланников с предложением сдаться, а взамен обещает вернуть хутор Субботов и гарантирует безопасность.

Хмельницкий хорошо знал цену этим заверениям. Он принимал гетманских послов и тут же отправлял их с требованиями отвода польско-шляхетских войск с Украины, ликвидации «Ординации» 1638 года, устранения из Запорожского реестрового войска всех польских шляхтичей. Он знал: гетман ни за что не согласится на это, но Богдану нужно было также выиграть время.

С той поры, когда Хмельницкий решился на открытое выступление против шляхты, он словно сбросил с себя какую-то страшную тяжесть, которая всю жизнь давила и не давала расправить грудь и вздохнуть в полную силу. Теперь он знал, как будут поступать люди, жизнь и будущее которых ныне связаны с ним, зависят от его решений. Знал он также, как будет действовать его старый знакомый коронный гетман Потоцкий. Все, что сейчас делает Потоцкий, подчинено одному: выиграть время, чтобы собрать войско и ударить по Запорожью. С этой целью он и прислал к нему своего любимца, знавшего, как выражался о нем Потоцкий, все «казацкие гуморы», ротмистра Ивана Хмелецкого и полковника Кричевского, надеясь, что, будучи старыми знакомыми Хмельницкого и «многих его казаков, они сумеют удержать их от выступления».

С этими послами, как и с их предшественниками, разговор шел все о том же. Выпив добрую кварту горилки и закусив чем бог послал, Хмелецкий начал убеждать Хмельницкого: