Семя Гидры (СИ) - Ларсен Вадим

     - Папелло? - переспросил Иван, особо не рассчитывая на пояснения.

     И всё же Питер ответил:

     - Да. Художник из этих, новомодных, которые одеваются как шлюхи... Отец обещал осенью устроить ему выставку в Нью-Йорке.

     Иван не знал, как продолжить. Начавшийся разговор открывал очередную грань истории, делал следующий ход в игре, сдавал новую карту. Обстоятельства сами нанизывались одно к другому как жемчужины на тесьму.

     Наконец Иван нашёл нужные слова:

     - Уверен, этот Папелло, когда узнает, что вы исчезли по пути к нему, сообщит о случившемся твоему деду, а тот не пожалеет ни денег ни сил на поиски.

     - Может быть, а может, и нет, - безразлично пробубнил мальчик. Огонёк надежды, поджигаемый Иваном в измотанной душе мальчишки, увы, не стремился разгораться. - Когда мы заселились в отель, отцу позвонила его нью-йоркская секретарша. Пришло приглашение от Папелло. Отец распорядился, чтобы отказали. Он тогда страшно поругался с Наташкой и был не в духе. Но та прознала, что в Scuba-Radhanagar приезжает и этот мерзкий Том Брюстер и упросила отца лететь. Она это умеет. В общем, всё решилось в последний момент. Потому и забыли про учителя.

     Больше Иван ни о чём не спрашивал Питера. Хватит с него на сегодня. Звонок 'из Нью-Йорка' - третий по счёту из 'пригласительных' посетить неповторимое побережье Андамановых островов, как и два прежних, испускал гнусный аромат приманочного сыра в мышеловке.

     ***

     Без огня и оружия в джунглях не выжить. Огонь, слава золотоволосому Агни, Иван сохранить сумел, пришла пора придумать, из чего смастерить нож.

     Он вытащил на свет ящики - авиационные бомбовые контейнеры - и взялся выгребать их содержимое. Внимание привлёк небольших размеров металлический кейс, в котором оказались две отвёртки, плоскогубцы, молоток и набор гаечных ключей. Отвёртки и плоскогубцы поржавели, а ключи сохранились довольно таки сносно.

     Иван взял самый большой из них едва тронутый ржавчиной - комбинированный, с одного конца рожковый, с другого накидной - повертел в руке, осматривая и изучая. Вещь тяжёлая, приятная на ощупь. Из отличной английской стали. На боковой поверхности между цифрами 24 и 27 пальцы нащупали выпуклую надпись Stanley. Знатная фирма. Иван любовно погладил гладкие губки ключа - без сомнения находка как нельзя кстати.

     Молоток был, вероятно, заклёпочный, весил не меньше двух килограмм и для задуманного подходил идеально. Вот только рукоять его превратилась в труху, но то дело поправимое. Как-никак кругом тропический лес и подходящих веток предостаточно.

     Питера Иван усалил на порог, приглядывать за лесом, сам же приступил к работе. Пришло время вспомнить детство, проведённое в кузнице деда Мити.

     Натаскав с ручья валунов, мелкой и средней гальки, Иван отвёртками разрыхлил землю и руками выкопал яму длиной в полметра и в четверть метра шириной и глубиной. Обложил по краям валунами, засыпал галькой дно. Получился 'полевой' горн. Уложил хворост, сверху подходящий по размеру сухостой и завершил всё 'шалашиком' из толстых отборных веток для основного жара. В завершение вылил на всё это бутылку виски и запалил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

     Когда в горне устоялся стойкий огонь, Иван вкопал в раскалённые угли ключ-заготовку и, поручив Питеру не жалеть принесённых из леса дров, приступил к постройке наковальни.

     Для этой цели не подходил ни один из камней, обильно рассыпанных по берегу ручья. Но и на этот раз Ивану сопутствовала удача. В ящике среди снаряжения обнаружился стальной фланец, служивший вероятно основой для крепления прибора фотофиксации. Диаметром с локоть и в палец толщиной. По контуру пять сквозных отверстий для крепления к фюзеляжу и одно для кронштейна в центре. Прекрасная плоскость под наковальню.

     Иван подыскал подходящий булыжник, вкопал его рядом с горном. Сверху умостил фланец и прочно зафиксировал, вбив сквозь крепёжные отверстия, пять тщательно подобранных по толщине и прочности веток в землю.

     Для проверки он изо всей силы жахнул молотком по конструкции. Фланец загудел, но не сдвинулся с места. Камень также успешно перенёс нагрузку. Иван остался доволен и занялся заготовкой.

     Как приговаривал дед Митя, накачивая меха: 'Как незрелой вишней железо заиграет, вот, Ванька, тогда и ложь его под молот'.

     Ключ в горне быстро почернел, затем начал светлеть и вскоре совсем слился с огнём, лишь изредка проявляясь в игривых языках племени. Чтобы поддать кислорода, Иван время от времени махал дюралевым листом над горном как над мангалом. Светло-вишнёвым - цветом ковки - заготовка 'заиграла' спустя полчаса. Плоскогубцами Иван вынул её из горна, торцом поставил на наковальню и ударил по верхней губке. 'Рожки' ключа сплющились, и это означало - заготовка готова к ковке.

     Он долго и упорно 'мучил' поковку, то нагревая её, то отбивая молотком и снова нагревая. Пару раз наковальня слетала с камня, ломая крепёжные ветки. Иван возвращал заготовку в горн, крепил фланец новыми ветками и со словами: 'Тоже мне Крузо нашёлся', упорно продолжал ковать. Звон стоял неимоверный. Птицы испуганными стайками вились высоко в небе, не решаясь вернуться в кроны деревьев пока форма тупоносого тесака с ровным аккуратным спуском под лезвие не удовлетворила, наконец, кузнеца-самоучку.

     Пришло время отжига. Иван в очередной раз выдержал 'незрело-вишнёвую' окраску, а затем медленно остудил поковку на воздухе, 'освободив' её, по словам деда Мити, от 'негараздов'. Пока та остывала, он налил воды во вчерашнюю дюралевую 'сковородку', набрал мокрого песка и с полдюжины более-менее плоских и гладких камней. Затем он снова раскалил будущий тесак до 'подсолнухового' цвета и, не теряя ни секунды, остудил его в воде. На камнях пересыпанных мокрым песком очистил от окалины, снова нагрел и мигом окунул в воду. Заготовка краснела, чернела, шипела, выпаривая густые клубы, а Питер смотрел на всё это разинув рот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

     После всех проделанных манипуляций, Иван в последний раз вынул остывшую заготовку из 'сковородки'. Придерживая плоскогубцами за кольцеобразный конец, он долго вертел изделие перед собой, внимательно разглядывая на предмет неточностей и исправлений, и остался доволен. Откованное полотно тесака получилось в форме рыбины с отвисшим брюшком - именно это 'брюшко' и стоило заострить. Но перед тем как приступить к последней операции, Иван плотно обмотал в несколько слоёв отведённую под рукоять часть заготовки между кольцом и откованной 'рабочей' плоскостью мокрой парашютной стропой. Получилось довольно эргономично. Да и точить будет сподручней.