Эпицентр - Кевин Андерсон

— Я… я думаю, вам лучше переговорить с представителем Министерства энергетики. Она имеет право отвечать на подобные вопросы. Если она не против, тогда и я отвечу. И вам не придется меня привлекать. Честное слово!

Малдер вздохнул: этот раунд он проиграл.

— Ладно. Звоните ей прямо сейчас. Порывшись в ящике стола, Ожильви откопал телефонный справочник Центра ядерных исследований Тэллера и, нервно перелистав страницы, набрал номер Розабет Каррера.

Скалли подошла поближе к Малдеру и шепнула на ухо:

— Значит, статья 43, пункт «е»?

— Незаконное ношение более одной ручки в нагрудном кармане клетчатой рубашки, — отшутился Малдер. — Но он-то ничего об этом не знает.

Виктор Ожильви передал ему трубку.

— Доброе утро, агент Малдер! — Голос Розабет Каррера звучал мягко, дружелюбно и любезно. — А я не знала, что вы уже вернулись из Нью-Мексико.

— За время нашего отсутствия произошло немало интересного. Куда-то подевались почти все сотрудники доктора Грэгори, и мы не можем ни от кого добиться, что же с ними приключилось. Раз все они причастны к делу, нам так или иначе придется задать им кое-какие вопросы. Тем более теперь, когда мы обнаружили связь между доктором Эмилом Грэгори и жертвой из Уайт-Сэндз.

Скалли приподняла бровь: Малдер откровенно преувеличивал, но Розабет Каррера знать этого не могла.

— Агент Малдер, — сказала миз Каррера уже не столь любезно, — доктор Грэгори работал над проектом, имеющим большую ценность не только для его лаборатории, но и для государства в целом. У таких дорогостоящих проектов всегда есть жесткий график. В его соблюдении заинтересованы люди из высших политических кругов, и они делают все, чтобы график соблюдался. Боюсь, мы не сможем отозвать ученых по чьей бы то ни было прихоти.

— Это не прихоть, миз Каррера, — перешел на официальный тон Малдер. — У вас в Центре при невыясненных обстоятельствах погиб ученый-ядерщик, а теперь еще одна жертва, уже на полигоне Уайт-Сэндз, при схожих обстоятельствах. Думаю, у нас достаточно оснований сначала как следует в этом разобраться, прежде чем перейти к следующему этапу расследования. Я хотел бы попросить вас приостановить испытания Брайт Энвил.

— Брайт Энвил? Первый раз слышу о таких испытаниях.

— Давайте не будем играть в кошки-мышки! Пожалейте телефонное время.

— К сожалению, ничем не могу вам помочь. Работа доктора Грэгори будет продолжена согласно утвержденному графику, — спокойно и твердо заявила Каррера.

Малдер принял вызов.

— Знаете, ведь я могу позвонить в штаб-квартиру ФБР, да и в Министерстве обороны у меня есть кое-какие связи.

— Можете звонить кому угодно, агент Малдер, — почти грубо ответила она. — Но испытания, которые готовил доктор Грэгори, все равно пройдут по графику. Будьте уверены. У правительства есть свои приоритеты, и я уверена, что вы и сами это отлично понимаете. Расследование убийства в этом списке стоит значительно ниже, чем интересы национальной безопасности.

Когда Малдер опустил трубку, Скалли заметила:

— Насколько я поняла по твоей скорбной физиономии, Розабет Каррера не стала навязывать нам свою помощь.

— Да, — со вздохом признался Малдер, — переговоры прошли не слишком результативно. Виктор Ожильви нервно дернулся к выходу.

— Значит, я могу не отвечать на ваши вопросы?

Покосившись в его сторону, Малдер буркнул:

— Можете, но в таком случае и на поздравления с Рождеством от меня тоже не рассчитывайте.

Ожильви быстро растворился в коридоре. Уперев руки в боки, Скалли повернулась к Малдеру и объявила:

— Ну ладно, теперь мой черед собирать информацию. Пора еще разок наведаться в Беркли.

Штаб-квартира общества «Нет ядерному безумию!».

Понедельник, 15.31

Когда Скалли спустилась по бетонным ступеням в бомбоубежище, где разместился штаб противников ядерного вооружения, она обнаружила там полный разгром: как будто проворовавшаяся компания спешно сворачивала бизнес.

Несколько студентов-активистов снимали со стен плакаты с жертвами Нагасаки, фотографии несчастных туземцев, лишившихся крова, списки наземных ядерных испытании и графики роста раковых заболевании.

Оторопев, Скалли остановилась и молча смотрела на возню и суматоху. За тонкой перегородкой все так же надсадно гудела копировальная машина.

На высоком табурете стояла секретарша Бекка Тори и сдирала со стены лозунг, призывавший не допустить вторую ядерную войну. На этот раз мулатка была все с тем же нагромождением косичек, но в еще более диком наряде.

— Мне нужно поговорить с Мириел Брэмен, — окликнула ее Скалли. — Она здесь?

Бекка выдернула еще одну кнопку, и половина лозунга шуршащим водопадом обрушилась вниз. Спустившись с табурета и вытерев руки о цветастое платье, секретарша спросила:

— Вы та самая дама из ФБР? А Мириел здесь больше нет. Как видите, мы сворачиваемся. Общество «Нет ядерному безумию!» закрыто.

— Закрыто? — удивилась Скалли. — Вы переезжаете в другое помещение?

— Нет. Просто Мириел ни с того ни с сего взяла и прикрыла лавочку. По арендному договору мы могли сидеть тут еще целый месяц, но она уступила помещение другой группе. Знаете, в университете офисные помещения всегда в дефиците.

— А вас что, перестали финансировать? —

Скалли никак не могла взять в толк, что вес таки случилось.

— Да что вы! — рассмеялась Бекка. — За последние пять лет в Беркли не было организации устойчивее нашей. На наш счет переводили дикие бабки откуда-то с Гавайев. Но Мириел все разом свернула и велела переоформить аренду на тех, кто стоял первым на очереди. Говорит, у нее изменились планы. Думаю, ее опять куда-то понесло, только на этот раз совсем в другую сторону.

— А что за организация будет здесь теперь? — Скалли все никак не могла прийти в себя от известия о внезапном исчезновении Мириел Брэмен. Что могло заставить ее отказаться от дела, которому она была так беззаветно предана, ведь ради него она бросила любимую работу и нанесла непоправимый ущерб карьере.

— Теперь здесь «зеленые». Показать их плакаты? Жуть! Там и про высокую концентрацию токсичных веществ в грунтовой воде, и про то, как они проникают повсюду и подрывают наше здоровье.

Секретарша протянула Скалли несколько плакатов, где приводился список формул токсичных веществ, обнаруженных в пробах водопроводной воды. Многие из них Скалли знала, некоторые видела впервые. Приведенные цифры показались ей завышенными, и она засомневалась в чистоте анализа.

На одном из плакатов приводились данные о неуклонном росте раковых заболеваний в результате загрязнения грунтовых вод. График был один к одному, как на плакате общества «Нет ядерному безумию!», с той лишь разницей, что тот во всем винил остаточную радиацию в результате ядерных испытаний в пятидесятых годах.