Возвращение чувств. Машина. - Екатерина Мансурова

Помолчав, и как-то странно притронувшись батистовым платком к глазам, графиня выдохнула словно бы мешавший ей воздух. Гораздо теплей и мягче она сказала:

– Спасибо, дорогие мои. Я ни минуты не сомневалась в вас. И только вам я могу доверить спасение моей дочери. Подойдите ещё ближе. Ещё. – она жестом приблизила их почти к изголовью, и заговорила шёпотом, – Слушайте внимательно! И об этом – никому! И – никогда. – она перевела дух, и как бы через силу, продолжила:

– Тюрьма и суд не прошли для нашей Беллы даром. От пережитого у неё немного… повредилась память. Она многое – даже слишком многое, забыла. Я рассчитываю на вас. И если она что-то будет спрашивать, даже такое, что вы знаете, она должна знать, – не удивляйтесь. Просто расскажите, ответьте ей. А если переспросит – расскажите ещё раз. И – никому об этом ни слова. – она грозно сверкнула очами, – Впрочем, я надеюсь, что на свежем воздухе и на свободе её память быстро восстановится. А вы – помогите.

Мария, чтоб не высказаться вслух, прихлопнула рот рукой, впрочем, все эмоции как всегда были написаны на её лице. Пьер же просто кивнул.

– Теперь – о деле. – ещё тише продолжила графиня, – Сейчас я дам вам денег – всем троим. Если с кем-то что-то случится, остальные смогут продолжить путь. Да, вам предстоит долгое путешествие. И опасное. Ваша конечная цель известна пока только Белле, но когда вы будете достаточно далеко от Парижа, она скажет вам, куда вы держите путь. Тогда и решите, как лучше ехать, чтобы сбить королевских ищеек со следа.

Дороги наши небезопасны. Поэтому хорошо вооружитесь, так как вам нельзя ехать с попутчиками. Возможно тебе, Мария, лучше тоже переодеться в мужское платье.

Нет, попутчики вам точно не нужны. Вы не сможете сохранять инкогнито, и такой – она скептически кивнула в сторону Катарины, – маскарад наверняка будет замечен, и вызовет подозрения. Избегайте больших компаний путников, но – двигайтесь всё же днём. Ночами – вызовет подозрение уже наверняка…

Ехать, конечно, придётся не самыми короткими и не самыми людными дорогами. Поезжайте маленькими городками и деревушками – там всегда можно найти не одну просёлочную дорогу. Но я бы посоветовала иногда заезжать и в города – когда много народа, приезжие не так бросаются в глаза. Ладно, со всем этим вы разберётесь уже в пути. Сами.

Она помолчала, словно собираясь с мыслями, или что-то ещё вспоминая:

– Отсюда вы уедете порознь. Вначале – вы, – она указала на Пьера и Катарину, – Пьер, ни на шаг не отходи от Беллы. Тебе, Мария, придётся ехать с тем мужчиной, который помог ей освободиться. Встретитесь вечером, в местечке Мэ, в гостинице. Ну, в той, в которой мы останавливались в позапрошлом году – вы оба должны её помнить.

Под её требовательным взглядом оба быстро кивнули.

– Прекрасно. Вы, Мария, выезжаете из города через ворота Ле-Блан-Мениль, а вы – взгляд на Пьера, – через ворота Монтрей. Думаю, часам к трём, или раньше, вы до Мэ доберётесь. Что вам делать дальше, решите сами. Францию вы, по-крайней мере, Пьер, – снова подтверждающий кивок, – знаете прекрасно.

Далее. Путешествовать под собственным именем Белла, конечно, не может.

Поэтому она будет баронесса Бланка де Вильнев, дочь Шарля де Вильнев. Ты, Мария, должна её помнить – она внешне немного похожа на Беллу. А главное – сейчас она живёт с мужем во Флоренции, так что мы можем смело воспользоваться её именем – ей это не повредит. Но это, разумеется, в том случае, если Белла будет уже в женском платье. Впрочем, когда его одевать, и одевать ли – решайте сами, по обстоятельствам. Какие имена выберете вы оба себе – значения не имеет, тем более, что вам лучше менять их почаще. Хоть каждый день. Тебе, Мария, лучше взять какое-нибудь дворянское… Ты должна справиться. – графиня немного криво улыбнулась, чуть хмыкнув.

– Много вещей сейчас не берите – только то, что влезет в седельные сумки. Купите потом всё, что понадобится, по дороге. И вот еще что. Мария! Старайся поменьше говорить. Шумная, ярко одетая компания всегда запоминается людям. Вас же никто запомнить не должен.

Мария покраснела, побледнела, раскрыла было возмущенно рот… Но потом, замахав руками, прикрыла его ладошками, не сказав ни слова.

О, отлично! Катарина не могла не улыбнуться.

Старая графиня с трудом потянулась, и из-за резного изголовья кровати достала небольшой изящный ларец. Отперла его крошечным ключиком, висевшим на тонкой цепочке на её белой, и всё ещё прекрасной, шее. Оттуда она извлекла пачку бумаг, которые, впрочем, тут же сунула обратно, и ещё три кошеля – два поменьше, и один побольше.

Похоже, к её побегу и впрямь всё было готово заранее, отметила про себя Катарина.

Кошели поменьше графиня протянула Пьеру и Марии:

– Вот деньги. К сожалению, их не так много, как хотелось бы, но на ваше путешествие должно хватить. Расходуйте бережно, не привлекайте внимания, покупайте то, что понадобится, в разных местах.

Они с глубокими поклонами приняли кошели, и тут же спрятали: Пьер в карман штанов, Мария – где-то в складках своей необъятной юбки.

– Всё. Идите, заканчивайте сборы. На это у вас не больше десяти минут. Мы и так очень задержались. Пьер, снаряжение лошадей теперь на тебе. Белла права – вам понадобится четыре – одна для багажа, который появится позже. Пока пусть на ней едет тот офицер…

Мария, в мужчину пока не переодевайся. Времени нет. Пришлёшь ко мне Эделину – я должна сделать кое-какие распоряжения. Да, и никому из домашних – ни слова. Для всех, и тех, кто узнал, и тех, кто не узнал Беллу, вы едете за деньгами, к нашему ростовщику Барецци. Благо, он живёт достаточно далеко – в Сен-Клу. Ну, ступайте, – она устало кивнула, – Удачи вам. Берегите Беллу! Прощайте!

– Прощайте, сударыня! – сквозь рыдания произнесла несчастная няня, – Да охранит вас Пресвятая Богородица! А вы уж не сомневайтесь – мы Беллочку в обиду не дадим – всё сделаем! Прощайте, прощайте! – утирая слёзы передником, она резко повернулась, и кинулась вон из комнаты, даже забыв поклониться. Дверь за ней захлопнулась. Пьер, прежде, чем повернуться, медленно и как-то задумчиво, произнёс:

– Прощайте, сударыня. Вы были нам хорошей хозяйкой. За Беллу – не переживайте. Довезем, куда надо. Всё будет хорошо. – неловко поклонившись, он быстро вышел.

Как только дверь закрылась, Катарина повернулась к матери. Та молчала, и продолжала отрешённо смотреть на закрытую дверь.

Должно быть это ужасно – отрывать от себя… Да, как бы кусок своей жизни.

И, судя по-всему, счастливой жизни. Ведь эта женщина знает, что ждёт её впереди – допросы, обыски, возможно, какие-то репрессии… А она – инвалид. Ужасно.