Почерк диверсанта - Сергей Москвин

– Необходимо срочно получить установочные данные на инструктора из местного отделения горного туризма, который в период седьмого и восьмого марта водил по маршруту группу московских туристов из трех человек, – начал объяснять задачу оперативному дежурному Чернышов. – Надо будет узнать имя и адрес этого человека и немедленно взять его под охрану. Далее, – Чернышов не давал дежурному по горотделу вставить слово. – Необходимо установить непрерывное наблюдение за прибывшими из Москвы альпинистами: Евгением и Игорем Братынскими. Они проживают в моей гостинице.

– Товарищ полковник, – взмолился дежурный по горотделу. – Рабочий день давно кончился. Все уже разошлись. И какая охрана, какое наблюдение? У нас в отделе всего девять человек.

Чтобы снять охватившее его раздражение, Чернышов глубоко вздохнул, а потом медленно выдохнул воздух через ноздри.

Когда террористы угрожали Пятигорску химическим оружием, в его распоряжении круглосуточно были десятки оперативников. В помощь местным сотрудникам ФСБ в Пятигорск приехали несколько оперативных групп из Москвы и Ставрополя. В распоряжении Чернышова находились лучшие профессионалы из антитеррористического отряда «Альфа». Посты радиотехнического наблюдения, боевые вертолеты и даже зенитно-ракетные комплексы – все эти силы находились в оперативном подчинении Чернышова. Потому что террористы, вооруженные химическим оружием, угрожали жизням сотен тысяч людей, а он, полковник Чернышов, руководил всей антитеррористической операцией. В равной степени он отвечал и за успех, и за поражение.

«Сейчас все изменилось», – подумал Чернышов. Террористы уже не угрожают городу. Прикомандированные сотрудники ФСБ вернулись к местам своей службы. Даже оперативники Пятигорского горотдела ФСБ фактически не подчиняются ему. Только Артем Ветров, его непосредственный подчиненный, остался в его распоряжении.

Чернышов повернулся к Ветрову:

– Артем, необходимо срочно найти того проводника, что водил по горам Мамонтова и Братынских. Разузнай у него все об этом походе. Что делали его туристы, куда смотрели и о чем разговаривали. Меня интересует абсолютно все. С момента выхода и до момента возвращения. Придумай что угодно, но не оставляй этого проводника до утра. Утром я обеспечу ему охрану.

– Это настолько серьезно, Павел Андреевич? – волнение Чернышова передалось и Ветрову.

– Да. Во время разговора с Братынскими я специально заострил их внимание на проводнике. И выяснил, что эта тема им неприятна. Если наши подозрения верны, то проводник может представлять для них опасность. В таком случае они вполне могут попробовать его ликвидировать.

– Так надо провести у них в номере негласный обыск. Уверен, что там мы найдем ответы на интересующие нас вопросы.

– Об этом поговорим завтра. Сейчас отправляйся на поиски проводника, – поторопил Ветрова Чернышов.

Чернышов понимал, что своим разговором мог спровоцировать братьев Братынских к активным действиям и таким образом подставить под удар ни о чем не подозревающего человека. Защиту проводника Чернышов считал для себя первостепенной задачей.

Отправив Артема Ветрова выполнять приказ, Чернышов позвонил в контрольно-спасательную службу. Он не надеялся застать там кого-нибудь в столь поздний час, но на этот раз ему повезло. Трубку снял сам начальник спасательной службы.

Борис Григорьев только недавно вернулся с места катастрофы прогулочного вертолета, где до темноты продолжались спасательные работы. Работы осложнялись сошедшей с горы снежной лавиной. Тем не менее из-под снега удалось извлечь тела пилота и третьего пассажира, которым не удалось спастись. Оба трупа сильно обгорели. Однако пилота удалось опознать по сохранившимся фрагментам летной одежды, в частности по шлемофону, который был сделан из огнеупорного материала. Труп пассажира обгорел в меньшей степени. Григорьев объяснял это тем, что при взрыве тело пассажира выбросило из кабины. Спасатели действительно обнаружили его труп немного в стороне от основных обломков вертолета. Когда тела обоих погибших были обнаружены, начальник контрольно-спасательной службы распорядился все работы на месте трагедии с наступлением темноты прекратить и продолжить завтра с рассветом. Вымотавшись за день, Григорьев вернулся в свой кабинет, где его и застал звонок Чернышова.

– Да, Павел Андреевич, слушаю вас, – устало сказал Григорьев.

– Борис, вы можете мне сказать, что произошло? Почему вертолет разбился? – спросил Чернышов.

– Несчастный случай. О причинах катастрофы говорить еще рано. Мы пока даже не собрали все фрагменты разбившегося вертолета.

– И все же, Борис, самая вероятная версия. Мне это важно знать. Я не могу вам рассказать всего, но поймите, это очень важно.

– Как это ни печально звучит, Павел Андреевич, но самая вероятная версия, на мой взгляд, – ошибка пилота. Полет на недопустимо малой высоте.

– Значит, другие версии вы исключаете? – поинтересовался Чернышов.

– Нет, конечно. Эта, я повторяю, наиболее вероятная.

– Ясно. Вот еще что, – неожиданно вспомнил Чернышов. – Какая требуется подготовка альпиниста для восхождения на Эльбрус или на перевал Азау?

– Мастер спорта как минимум, – уверенно ответил Григорьев

– А вот у меня двое знакомых утверждают, что побывали там, не имея даже разрядов по альпинизму.

– Чушь. Ни один начальник КСС[2] не пустит на пятитысячник альпиниста, не имеющего соответствующей квалификации.

«Вот так, – удовлетворенно подумал Чернышов. – Значит, не были вы ни на Азау, ни на Эльбрусе. Хотя снаряжение у вас очень даже не хилое».

Примерно через час после разговора с Григорьевым Чернышову позвонил Артем Ветров.

– Павел Андреевич, я вам из ментовки звоню, – сообщил Ветров.

Судя по всему, телефон у Ветрова был отвратительный. В трубке непрерывно что-то щелкало, раздавались посторонние шумы. Чернышов даже не сразу понял, что говорит Артем.

– Откуда ты звонишь? – переспросил он.

– Из районного отделения милиции. Вы прямо как... нерусский, – не нашел лучшего сравнения Ветров. – Так вот, сообщаю вам, интересующий нас инструктор-проводник из отделения горного туризма убит.

– Как убит?! Когда?! – Чернышов почувствовал, как у него сжалось сердце.

– Убит утром девятого марта, то есть еще вчера. Подробностей убийства я узнать не успел. Сами понимаете, поздний вечер. Все дела давно в сейфах. Вот тут, рядом со мной, милейший сержант, он обещает мне утром предоставить возможность ознакомиться с розыскным делом. Но только завтра.

– Ясно, Артем. Спасибо тебе, – поникшим голосом произнес Чернышов. – Возвращайся в гостиницу, отдыхай. Думаю, за ночь ничего нового не произойдет. Утром действительно взгляни на розыскное дело, а я заеду в прокуратуру посмотреть уголовное.

Закончив разговор с Ветровым, Чернышов еще долго сидел за письменным столом и постукивал пальцами по его поверхности.

– Значит, недооценил я вас, недооценил. Никак не ожидал упреждающего удара, – наконец сказал он. – Но я все равно докопаюсь до сути. И если вы имеете отношение к убийству проводника, то вы ответите за это.

Чернышов встал и заварил в фарфоровом чайнике крепкий кофе. Нужно разобраться в этой истории. Он не ляжет спать, пока не сделает этого. Придвинув к себе лист белой бумаги, Павел Чернышов начал выписывать на него вопросы, которые сегодня вечером задавал Артему Ветрову.

ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА ПОЛКОВНИКА ЧЕРНЫШОВА. 11.03

Местное время 08.30

Они снова собрались в больничной палате Олега Муромцева. Обсуждаемые вопросы являлись сугубо служебными. Поэтому медсестры на импровизированном совещании оперативной группы отсутствовали.

– Смотри, Олег, все выглядит как спонтанное, неподготовленное убийство, совершенное уличными хулиганами. Потерпевшему нанесли удар ножом в сердце и водопроводной трубой раскроили череп. Оба ранения оказались смертельными. Проводник умер практически сразу. – Чернышов протянул Олегу Муромцеву копию заключения судебно-медицинского эксперта из уголовного дела, заведенного по факту убийства инструктора-проводника.

– А зачем наносить вторую рану, если и первая уже была смертельной? – тут же спросил Ветров.

– В том-то и дело, – сказал Чернышов. – Убийце-профессионалу незачем наносить второй удар. А когда человека избивает озверевшая стая, он вполне может получить несколько смертельных ранений. Следователь ухватился за тот факт, что обе раны нанесены совершенно разным оружием: ножом и водопроводной трубой. Отсюда он делает вывод, что убийство совершили как минимум два человека. И все же слишком сильно могли быть заинтересованы братья Братынские в устранении опасного свидетеля.

– А может, мы имеем дело с предпринятой ими инсценировкой хулиганского нападения? – предположил Ветров.

– Вот я и хочу, чтобы Олег взглянул на заключение эксперта. Если это инсценировка, возможно, в акте удастся найти этому доказательства. Посмотри, Олег. Тебя ничего не смущает? Все-таки ты лучше всех нас разбираешься в оружии.