Вернадский - Лев Гумилевский

Вернадские приехали сюда отдыхать, и Владимир Иванович удерживал свой ум от привычной деятельности.

Но уже на другой день на берегу, следя за тем, как Наталья Егоровна у края воды собирает гальку, он заметил, что, несмотря на запрещение, его ум действует и мыслит.

Творческое мышление развивается не по типу цепной реакции — начавшись в одной точке и постепенно расширяясь, охватывая весь материал, подходит к обобщениям. Скорее оно похоже на деревенский пожар в скученном поселке, где вопреки ожиданию огонь то перебрасывается через два дома на третий, то переходит через улицу, то возвращается назад, так что иногда, ко всеобщему изумлению, среди сплошь выгоревшей деревни вдруг остались невредимыми две-три одинокие избы.

Мысли Вернадского возвращались к живому веществу. Так он называл совокупность однородных живых организмов, вроде туч саранчи, где применимы число и мера, как при изучении горных пород и минералов. Переходя в своей постановке преподавания минералогии от изучения химических соединений, какими являются минералы, к изучению химических элементов, входящих в их состав, Вернадский все более и более убеждался в чрезвычайном значении для истории элементов живого органического мира. Роль живого вещества в истории таких элементов, как кислород, углерод, азот, фосфор, он выяснил давно, но оказывалось, что такое же большое значение живое вещество имеет и в истории таких, далеких от организмов элементов, как кремний, железо, марганец, медь, алюминий.

По расчетам Вернадского, половина известных в то время химических элементов была тесно связана в своей истории с живым веществом. Эти элементы по весу составляют почти всю земную кору, и, естественно, загадка жизни обращалась в загадку планетной организованности, планетного механизма.

— Было ли когда-нибудь и где-нибудь начало жизни и живого или жизнь и живое такие же вечные основы космоса, какими являются материя и энергия? Характерная ли жизнь и живое только для одной Земли или это есть общее проявление космоса? Имела ли она начало на Земле, зародилась ли в ней? Или же в готовом виде проникла извне в нее с других небесных светил?

Вернадский задавал себе один вопрос за другим, сверяясь со всей своей памятью и познаниями. Там, где собственной памяти или познаний оказывалось недостаточно, он обращался за новыми знаниями к книгам как к великой памяти человечества. Но ответа не находил.

Полный хозяин в минералогии и геологии, он знал, что не только в настоящих геологических условиях, но на протяжении всех известных геологических веков на Земле существовала жизнь, одинаковым образом отражавшаяся на химических процессах земной коры. И нигде не было ни малейшего признака самопроизвольного зарождения организмов. Наоборот, все указывало на то, что во все это время — десятки и сотни миллионов лет — живое происходило всегда из живого.

Современные организмы непрерывно связаны с организмами прошлыми, и живое вещество составляет единое во времени явление с живым веществом древнейшей геологической эры.

Но, в свою очередь, и биологи также твердо знали, что ни в природных, ни в лабораторных условиях никто никогда не наблюдал самопроизвольного зарождения, а все до сих пор производившиеся опыты синтеза живого неуклонно давали отрицательные результаты.

И Вернадский пишет в Новую Александрию, где Самойлов уже занимал кафедру минералогии сельскохозяйственного института:

«Тогда жизнь есть такая же часть космоса, как энергия и материя», — и тут же напоминает, что, «в сущности, ведь все рассуждения о приносе зародышей на Землю с других небесных тел в основе своей имеют то же предположение вечности жизни».

Гипотезой о вечности жизни начинается длинный ряд неожиданных, почти сказочных обобщений Вернадского, навстречу которым шли не менее удивительные и неожиданные открытия, совершенно менявшие мышление натуралистов XX века.

Бесстрашие самобытной мысли подсказывало Вернадскому иногда спорные выводы и обобщения. Но в конкретной своей научной деятельности он всегда, по сути дела, руководствовался диалектико-материалистическим методом. Только это и позволило ему завершить становление геохимии как науки, увидеть намного раньше других громадное геологическое значение радиоактивности, создать биогеохимию и подойти к анализу положения и роли человечества на нашей планете.

В 1896 году французский физик Анри Беккерель указал на способность соединений урана испускать лучи особого свойства, названные тогда беккерелевскими лучами. Заинтересованные этими лучами, Мария Склодовская и ее муж Пьер Кюри открыли новый химический элемент, названный ими радием. Радий обладал излучающей способностью в миллион раз большей. Вскоре Склодовская-Кюри указала, что та же способность свойственна еще одному элементу — торию.

Одновременно с работами Кюри явление радиоактивности исследовал Резерфорд. Экспериментально доказанное явление радиоактивности обратилось в научный факт.

Были найдены и другие радиоактивные элементы: полоний, актиний, радон, ионий. Еще позже оказалось, что по крайней мере два элемента из давно известных, калий и рубидий, обладают, хотя и в слабой степени, той же способностью.

В 1902 году после открытия радия и полония начали вскрываться самые неожиданные последствия этого открытия.

В 1903 году Пьер Кюри открыл в радиоактивных элементах непрерывное, идущее вместе с распадом атома тепловое лучеиспускание, прямо пропорциональное количеству радиоактивно распадающихся атомов и времени. Кюри всегда интересовался геологическими науками и заключил, что материя земной коры проникнута атомами, практически являющимися неиссякаемым источником ее нагревания.

Через три года эти научные идеи получили подтверждение в работах английского физика Стрётта.

Столь важные и для геологической науки следствия новейших открытий физики были в то время только достоянием физиков. По крайней мере Вернадский узнал о них впервые лишь на Дублинском съезде Британской ассоциации наук в августе 1908 года.

Заседания происходили в здании Тринити-колледжа, принадлежавшего старинному Дублинскому университету. С докладом выступил профессор минералогии и кристаллографии Джон Джоли. Речь его была посвящена геологическому значению открытия явлений радиоактивности.

Джоли первый, как геолог, понял значение нового геологического фактора. Выступая перед виднейшими представителями науки, он попытался объяснить некоторые загадочные явления, давно уже установленные геологами.

Джоли объяснил, например, загадочное явление «плеохроичных двориков», или ореолов. Так называются окрашенные кольца вокруг микроскопических включений радиоактивных минералов, содержащихся в горных породах. Происхождение их объяснить никто не мог. Джоли существование этих «двориков» связывал с включениями радиоактивных минералов. В подтверждение своей догадки Джоли вместе с Резерфордом воспроизвел явление «двориков» в лаборатории, доказав их радиоактивное происхождение: они образуются в результате изменения окраски нерадиоактивных минералов под действием излучений радиоактивных включений.