Тридцать первый выстрел - Сергей Самаров

– Тридцать Первый, ты не слишком высоко забрался? – спросил по связи майор Желобков.

– Вижу тебя сверху, – помахал я крылом всей группе в общем и Геннадию Викторовичу персонально. – Завидуешь? Завидуй! Рожденный ползать летать не может.

– Что же мне, командир, ползать перестать?..

Желобков ползает лучше всех в группе. И быстро – как нормальный человек ходит не самым медленным шагом, – и совершенно бесшумно. Умение ползать в спецназе всегда ценится, и майор прекрасно всем демонстрирует, что ползанье – это точно такой же талант, как у художника или снайпера. Чем человека бог наградил, то следует использовать и развивать. Мы все пытались достичь в этом элементе боевой подготовки уровня Геннадия Викторовича, но никто не сумел даже близко приблизиться к нему по скорости.

Мы летали, поочередно пробуя машину на разных режимах, с включенным и выключенным двигателем, осваивая маневрирование с двигателем и без него. Никифорович с управлением справлялся без проблем и не сильно мне мешал, хотя обычно я не люблю, когда у меня что-то висит над головой. В какой-то момент я даже вытащил автомат и приложил приклад к плечу. Стрелять я, естественно, не собирался, но попробовать прицелиться мог себе позволить; при этом попросил Никифоровича делать наклон в нужную мне сторону, поскольку прицельно стрелял я всегда только с правого плеча. Выбрав цель – одиноко лежащий большой валун, уже уходящий под брюхо нашего дельталета, – я попросил Волоколамова вывести меня для стрельбы по этому камню. Он неплохо справился с виражами и поставил дельталет так, чтобы мне было сподручно стрелять. А потом, в завершение маневра, и вовсе сделал большой круг и пошел на снижение, чтобы я имел возможность опробовать вариант стрельбы вперед по той же самой мишени. Но я только прицеливался. Поднимать стрельбу даже на окраине города без предупреждения соответствующих органов было рискованно. В городе могли объявить тревогу, да кто-то и мог бы дать сдуру несколько очередей по дельталету. Хотя мы были защищены броней, все же в подобном обстреле приятного было бы мало.

Первый полет, как я и планировал, свелся к тому, чтобы отработать навыки управления: мне – вспомнить, потому что давно не летал, а капитану Волоколамову – попробовать.

Вернувшись на футбольное поле, я вытащил трубку мобильника. В какой-то момент полета, незадолго до выхода на посадку, мне показалось, что она вибрировала у меня в кармане, но в тот момент вибрировала вся тележка мотодельтаплана, потому что двигатель был включен, а я был за управлением. Но уже внизу, когда мотодельтаплан, пробежав диагональ футбольного поля, послушался тормозов и замер, посмотрев на монитор трубки, я увидел, что звонок в самом деле был, хотя номер мне не знаком. Заглушив мотор, но не покидая кресла, а только расстегнув пряжку ремней безопасности, я нажал клавишу вызова последнего входящего номера. Ответил голос, чем-то отдаленно похожий на голос майора Желобкова:

– Слушаю. Если не ошибаюсь, Тридцать Первый?

– Так точно. Подполковник Апостолов. Вы мне звонили?

– Полковник Казанцев, космическое управление ГРУ. Мы выполнили просьбу полковника Мочилова. Нам передали четыре номера сотовой связи для контроля. Я звонил вам, когда был зарегистрирован первый звонок. Мы засекли его.

– Откуда и куда, товарищ полковник? И о чем говорили?

– О чем говорили, пока сообщить не могу, поскольку разговор велся на иностранном языке, и сейчас запись находится в лингвистическом отделе.

– Должно быть, дагестанский язык. Или какой-нибудь из местных… Возможно, калмыцкий или узбекский – это как вариант.

– По раскладке полковника Мочилова, мы тоже сначала так предполагали. Но лингвисты считают, что говорили на каком-то из китайских диалектов. Только на каком, пока непонятно. Сейчас срочно вызвали специалиста. Думать так нас заставляет адрес звонка. Он был совершен одному из помощников военного атташе Китая. Мы этот номер не знали, определили только по карте, но наши коллеги из ФСБ сказали точно, кому принадлежит номер. Они за этим человеком давно присматривают. Вам, Тридцать Первый, эта информация что-нибудь дает?

– Подтверждает, товарищ полковник, самые смелые наши предположения. Мы предполагали, что имеем дело со спецслужбами государственного уровня, а не с простыми кавказскими бандитами. Видимо, последних просто используют.

– Тогда вам следует связаться с местным управлением ФСБ. У них вполне может быть дополнительная информация, поскольку китайскую активность они отслеживают.

– Нашей операцией руководит генерал ФСБ, он обеспечит связь с коллегами. Спасибо.

– Кстати, Тридцать Первый, вы что, не всегда имеете возможность сразу отвечать на звонки? Как вам лучше дозвониться после следующего сообщения? Или вы будете звонить сами?

– Во время вашего звонка я был в воздухе, управлял мотодельтапланом. Не мог ответить. Но сегодня уже летать не собираюсь. Можно звонить в любое время. Если завтра полечу, я позвоню вам и оставлю номер, по которому можно передать информацию.

– Хорошо, ждите звонков…

Выбравшись сначала из кресла первого пилота, а потом из шумной и восторженной толпы встречающих офицеров моей группы, я, реально сознавая, что совершил в этот день вовсе не первый в мире космический полет и даже не первый в мире полет на мотодельтаплане, скромно отошел в сторону, ладонью решительно отодвинув от себя все поздравления. И сразу позвонил генералу, чтобы передать информацию о возможном появлении на нашем горизонте китайцев, которых, как я предполагал, местные жители и приняли за калмыков или узбеков. Это не мудрено, поскольку калмыцкие степи вплотную прилегают к Северному Кавказу, и встретить здесь калмыка можно довольно часто, а узбеков судьба куда только не бросает на заработки из своей нищей страны, из всех сфер экономики всерьез освоившей только базарную торговлю.

Генерал, как обычно, сдержанно выслушал меня, не перебивая, и только после этого сказал:

– Стало быть, Тридцать Первый, ты опять напророчил насчет вмешательства извне… У меня тоже подобные мысли вертелись. Как им не вертеться, если данные в воздухе витают и на голову давят? Но я был склонен, признаюсь, обратить взор к Ирану. Мы слишком привыкли с ним мало считаться и относиться к нему больше как к партнеру, а это далеко не всегда так. Иран был и остается государством «себе на уме». Там, правда, спецслужбы не сильные, хотя и лишены комплексов, точно так же, как МОССАД, и могут позволить себе действовать в любом направлении. Кроме того, не стоит забывать, что любой иноверец для них враг, невзирая на все тонкости и добрые вроде бы отношения в политических вопросах. А оказывается, здесь китайцы объявились… Кстати, о них я тоже что-то слышал. Правда, не заинтересовался, поскольку меня это, как я тогда думал, мало касалось. Но я наведу справки. Хорошо, что ты сумел проверить трубку. Опять твоя интуиция сработала – вовремя и к месту. С китайским вопросом мы разберемся, данные я запрошу; если что будет, тебе сообщу. Теперь о насущном и сегодняшнем. Я твоего звонка с докладом ждал. Как первый полет? Отлетал уже или еще только думаешь?

– Полет, товарищ генерал, только что завершился. Испытательный. Машиной доволен. Напарником – тоже, и даже в большей степени, чем машиной. С управлением справляется на «отлично», хотя раньше летал только на простых дельтапланах. Теперь смело можем отправляться на поиски. Дублер у меня стопроцентно есть, и я за него спокоен.

Генерал что-то промычал в трубку – наверное, одобрил – и высказал естественное опасение:

– Я тут вот что надумал… И офицеры комитета со мной согласны. Мотодельтаплан с земли заметить легче, чем с мотодельтаплана рассмотреть кого-то внизу. Потому полеты твои будут опасными. Подстрелить могут. И потому…

Я позволил себе забыть о субординации и прервать заботливого советчика.

– Мы, товарищ генерал, бронировали машину. Усилили корпус «тележки» снизу бронежилетами «шестого» класса. Значит, даже пулемета можем не сильно опасаться. Если, конечно, пулемет не крупнокалиберный зенитный. Но я сомневаюсь, что у бандитов могут быть такие. Они бронетехникой не обеспечены, а на руках такие пулеметы таскать… сами понимаете. Правда, нам, видимо, придется во время полетов от бронежилетов отказаться. В воздухе имеет значение собственный вес экипажа. Думаю, если мы полетим без бронежилетов, то сумеем добиться выигрыша в скорости и маневренности.

– Значит, себя обезопасили не полностью?

Непонятно было, заботится генерал больше обо мне и капитане Волоколамове или об успешном завершении операции, но это и не имело решающего значения. Наша безопасность автоматически продолжала операцию, а наша гибель автоматически ее тормозила, причем, скорее всего, существенно.