Проданное счастье (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

— Что-то меня так глобально не накрывает, как тебя. И нет желания обзаводиться отпрысками, как и женой.

— Ты по характеру другой, — усмехаюсь. Алиев хмыкает. — С трудом представляю тебя вообще семейным человеком.

— И не представляй. Мне и на воле хорошо. Ну выпьем за здоровье твоего наследника, чокнемся водой, — поднимает стакан с водой, я поддерживаю его.

— Ты думаешь будешь мальчик?

— Какая разница. Вот тебе реально все равно, ты не заморачивался по поводу пола.

— Это да.

— А кто будет присматривать за твоим чадом? Гувернантку наймешь? Или как их там сейчас называют.

— Я не хочу чужих людей в своем доме видеть, — задумываюсь, накалываю на вилку овощи. — Хочу попросить Веру Семеновну присмотреть за малышом.

— Тещу что ли? — взлетают вверх брови, рука Руслана зависает. — Натан, ты сегодня прям не устаешь меня удивлять.

— Да, мне нужен рядом человек, которому я доверяю. Не тебя же просить нянчиться со моим ребенком, — иронично улыбаюсь, друг хмыкает.

Мы ужинаем, разговариваем между собой о незначительных темах. Ближе к концу ужина приходит смс. Я открываю сообщение, сначала хмурюсь, требовательный тон отправителя я чувствую даже через обычные буквы.

«Жду вас завтра».

Но все это отходит на задний план, когда следом прилетает фотография. Возможно неуместная, ненужная в моей ситуации, но отчего-то мои губы трогает улыбка, а сердце сжимается, не веря.

Оксана прислала фото обычного теста на беременность с двумя полосками.

29 глава

— Всего одна комната? — Оксана выходит со стороны спальни, я оборачиваюсь. На самом деле в квартире две комнаты, просто гостиная объединена с кухней.

— Вам мало пространства? — иронизирую. Раздражение никуда не исчезло после первой встречи, более того, она раздражает, что дышит рядом со мной. Ее запах, ее облик, ее манера говорить и ходить — все раздражает.

— Нет, нормально, — бурчит под нос, еще раз придирчиво осматривает помещение. — Но могли бы и побольше снять хоромы.

— Мой клиент мог и другую суррогатную мать подобрать, а не вас, — резко замечаю.

Оксана сразу же театрально хватается одной рукой за край стола, второй за живот. Стискиваю зубы. Ее игру видно невооруженным взглядом.

— Что-то у меня живот болит. Ох, как мне плохо, — медленно подходит к дивану и сразу же ложится. — Не могли бы принести воды. Мне хочется пить.

Иду в сторону кухни, там стоит бутылка воды. Возвращаюсь со стаканом, протягиваю Оксане. Она делает мелкие глотки, смотрит на меня. Оценивающе, щупает меня глазами. Я выдерживаю этот осмотр, судя по тому, как закусывает губу, что-то себе уже придумала.

— Клиент не будет против, если у вас сложатся отношения с суррогатной матерью его отпрыска? — протягивает стакан, старается прикоснуться ко мне. Отдергиваю руку, ставлю стакан на стол.

— Он против служебных отношений. Вам во сколько на прием?

— К четырем. А вы женаты?

— Нет. И не планирую жениться в этой жизни, — смотрю на время, до приема полчаса. Если идти пешком, можем прийти в точно назначенное время. На машине быстрее, я просто не желаю находиться с Оксаной в одном помещении. Вот бывают такие люди, которые ничего плохого не сделали, а все равно неприятны и хочется избавиться от их общества. Выбора у меня нет, придется эту женщину терпеть всю беременность.

— Нам нужно ехать в центр.

— Зачем? — сразу же как-то резко реагирует Оксана, поспешно садясь. О боли быстро забывает, смотрит на меня настороженным взглядом. Несколько секунд рассматриваю взволнованное лицо женщины, пытаясь понять, что не так в ее поведении.

— Хочу переговорить с Оксаной Львовной по поводу вашей беременности.

— У меня все хорошо. Небольшой тонус, но он почти у всех бывает в первом триместре. Мне сразу же выписали витамины и магний. Я буду строго по часам принимать таблетки. Не стоит беспокоить врача по пустякам.

— Этот ребенок — не пустяк! — тычу пальцем в ей живот. — Он слишком дорог… — запинаюсь, в последнюю секунду вспоминаю о мифическом клиенте. — Дорог для клиента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Еще бы, — хмыкает Оксана. — Столько бабла вбухать в эту прихоть, да со мной должны носиться, как курица с яйцом. Я готова.

Мы в молчании спускаемся на парковку. Подходим к моей машине, как воспитанный человек, открываю дверку для своей спутницы. Она одаривает меня лучезарной улыбкой, думая, что ее чары действуют. Ничего подобного, лишь глухое раздражение, которое я глушу в себе.

В центре нас сразу проводят в кабинет Мальцевой. Она приветствует нас кивком головы, жестом руки приглашает сесть. Краем уха слушаю отчет об анализах, понимая, что все прекрасно, ничего ужасного по показателям нет, но замечаю на лице Оксаны Львовны некое беспокойство. И начинаю сам беспокоиться.

— Все в порядке? — задерживаю Мальцеву в кабинете, когда выходит Оксана, направляясь в сторону кабинета УЗИ.

Врач мнется, прячет от меня глаза, но все же вздыхает и говорит:

— У нее хгч немного завышен. На прошлом осмотре мне показалось, что матка слишком сильно увеличена для такого срока.

— Что это значит?

— Пока ничего, надеюсь УЗИ снимет все мои вопросы. Вы будете присутствовать?

— А нужно? — не вижу смысла мне сидеть в кабинете с чужой женщиной, если в свое время я всего лишь по одному разу ходил с Элей.

— Ваше право. Некоторым мужчина интересно.

— Мне не настолько. Я подожду в коридоре. Если что-то серьезное, в ваших интересах мне об этом сообщить сразу, — внимательно смотрю на Мальцеву. Она в курсе, кем я работаю и понимает, что в случае непрофессионального отношения к делу, я могу подать на центр в суд и выиграть его.

Когда Оксана Львовна и Оксана скрываются в кабинете УЗИ, я подхожу к автомату и беру себе кофе. Мне еще предстоит дорога в Питер, завтра суд, на котором я обязан присутствовать, перекинуть свои дела на сотрудников не могу.

На неделе запланирована встреча с дизайнером. Алиев великодушно посоветовал знакомую фирму, ребят которых знает. Он звонил сегодня, спокойным тоном уже рассуждал о предстоящем моем отцовстве, шутил, советовал найти молодую нянечку и попробовать закрутить с ней роман с последствиями. Не прямо, но улавливалось в разговоре: мать ребенку нужна в первую очередь, потому уже отец. Как ребенок, росший вдали от родной матери, он знал, о чем говорил.

Пытаюсь вспомнить, как выглядит девушка-донор, продавшая свою клетку. Вспомнить не получается. Вроде темненькая, глаза светлые…или темные. Вздыхаю. Если я ее встречу в толпе, пройду мимо и не узнаю. Хотя зачем узнавать, она подписала договор, я не заинтересован в ее присутствии в моей жизни.

— Натан Якович, — меня трогаю за локоть. Оборачиваюсь. Рядом стоит взволнованная Мальцева. Слишком взволнована и напряжена.

Сердце сжимается от страха. Неужели что-то с ребенком? Хотя какой-там ребенок, еще эмбрион, без ножек и ручек. Что с ним? Я стараюсь подавить внезапную панику, не спешить с выводами.

— Я вас слушаю, — голос меня не слушается, сипит от переживаний. Ольга Львовна неуверенно улыбается, высматривается в мои глаза, что-то в них ищет. Без понятия что.

— Все хорошо. Просто… У вас будет двойня.

— Что? — ошеломленно переспрашиваю, не веря услышанному.

— Два эмбриона. Два ребенка.

Смотрю на врача изумленным взглядом, не понимая, как уложить в голове полученную информацию. Как два ребенка? У меня будет два ребенка? Это шок. Это правда, к которой я никак не был готов.

30 глава

— Тебе не кажется, что дело тут странное? — Никольская начинает говорить, как только официант приносит заказ и оставляет нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Три дня я принимал факт, что вместо одного ребенка у меня будет двое. Вроде радость, вроде цель достигнута, но все же некую неуверенность мне пришлось испытать.

— В чем странность? Разве можно заранее предугадать, что будет двойня?

— Если только женщине не подсадили двух эмбрионов.