Куплю свое счастье - Элен Блио

важная миссия.

Я должна сделать предложение, от которого он не сможет отказаться!

Чувствую себя Аль Капоне, или Аль Пачино… в общем, крестной матерью мафиози. Корлеоне! Вот! Микеле Корлеоне…

А я Анастейша Корлеоне. Красиво звучит.

Ну, давай, ангел мщения! Звони.

- Роман… Игоревич. Я обдумала ваше предложение. И хочу снова вернуться к этому вопросу. Сегодня. В том же кафе. Через… - смотрю на часы, прикидываю, - через три часа. Уверена, вы заинтересованы в том, чтобы наш разговор состоялся.

Кладу трубку. Выдыхаю.

Точно крестная мать! Только почему-то очень трясет. Ну, ничего!

Неожиданно сама для себя вскакиваю и отплясываю какой-то дикий танец.

У меня все получится! Все-все!

Опять беру телефон. Еще один важный звоночек.

- Да, Владимир Владимирович. Да, договорилась.

Глава 17.

РОМАН.

Я сразу чувствую подвох.

Слишком все просто.

И что-то здесь не так.

Я не такой лох, Ася, как вы думаете! Я понимаю, что вы хотите меня переиграть, только вот как?

Вызываю Павла, Илона в столовой поглощает свои любимые тарталетки с черной икрой.

Мне интересно, она реально её любит, или ест просто потому, что цена икры больше пятисот баксов за кило?

Я вот больше люблю икру горбуши, самую дешевую.

Правда, к деликатесам я все-таки не равнодушен, но… могу спокойно есть и самую простую еду. Пюре с котлетами, например. Или борщ. Или…жареную курицу.

Иногда даже бесит, что приходится таскаться по ресторанам и питаться всякой хренью, типа дефлопе. Да, да, кино я, иногда тоже смотрю, и про крутоны знаю. Хороший эпизод, грамотный.

Именно так все и есть. Собирается в этих пафосных ресторанах всякая шушера, которая в месяц получает столько, сколько я за пару часов зарабатываю, и строит из себя.

- Ром, так что, ты думаешь, она согласилась взять бабки? – Илона изящно слизывает икру с тарталетки. Зачем так мучить себя, ела бы уже ложкой…

Молчу, делаю глоток кофе. Конечно, уже остыл!

Встаю, подхожу к кофемашине. Вообще-то я люблю варить кофе. Но сейчас мне не хочется этого делать. Понимаю, что не хочется потому, что Илона сидит за столом. Процесс варки кофе для меня слишком интимный, чтобы делать это при ней.

Я, конечно, могу ее прогнать. Ничего, переживет. Вот только… почему-то становится интересно, как эта женщина может просчитать логику другой женщины?

- Илона, ты бы на ее месте взяла деньги?

- За своего ребенка? Которого носила девять месяцев и в муках рожала? – ого, с козырей заходит! Не глупая она у меня все-таки, мадам…

- Допустим. Носила и рожала.

- Не знаю. Может и не взяла бы. – вот это поворот!

- Может? - интересно! - Какие факторы повлияли бы на твое согласие?

- Исходные данные и сумма.

- Исходные?

- Ну, ой, сорян…допустим мне двадцать, перспектив на жизнь никаких, дите мешает всему…

- Ей не двадцать.

- Да ладно? Феллини же только по малолеткам? – смотрит мне в глаза и округляет рот, понимая, что сболтнула лишнего.

Усмехаюсь. Неужели клеилась к Феликсу? Эта могла. Любительница острых ощущений.

Я ее не «вставляю». Я робот. Хоть и «королева драмы» местами.

- Ей. НЕ. Двадцать.

- Ну… да блин, извини, не могу я отучиться «нукать», ну все вокруг, ну, да ну…

- А если все с крыши спрыгнут?

- Ты меня знаешь, Рома, и как все. Я тоже прыгну. Значит, допустим двадцать пять, ребенок первый, но образование есть. Квартира, допустим…

- Ипотека.

- Ага. Это уже лучше. Ну, для тебя! В этом случае, надо просчитать перспективы. Можно и взять деньги. Ребенка родить в этом возрасте вообще не проблема. А тут бабки. Красивая жизнь. Ты же ей прилично предлагаешь?

- Прилично. Дальше.

- Что, дальше?

- Допустим она старше. И у нее уже есть дети.

- Старше? Старше двадцать пяти? Не может быть.

Молчу. Не в моих правилах обсуждать жизнь и отношения брата. Я не мог понять что его привлекло в этой Асе. Сначала не мог.

Теперь же… Теперь я тоже не понимаю.

Не понимаю, почему она так действует. Что в ней такого? Глаза наивные? Нос этот прямой как стержень? Пухлые губы? Рост мелкий? Что в ней такого?

Красивая? Допустим. Но красивых много. И у меня нет желания их… защитить, что ли?

А эту… Эту почему-то есть. Вопреки всему.

Уверен, она и на Феликса так же подействовала.

Необъяснимая женская сущность. Все. Больше ничего не понимаю.

- Ей тридцатник? Есть еще дети? Ну… тогда обломись, Вишневский. Не отдаст она тебе дите.

- Что?

- То! Не отдаст! Ни за миллион баксов, ни за десять, ни за двадцать.

- Почему? Где логика?

- Потому. Нет тут логики. Тут материнский инстинкт. И совесть. И чувства.

- Какие? – искренне не «вдупляю», как скажет та же Илона.

- Ну, есть такие чувства, Ром. Чувства. Любовь, например. Просто любовь. Бескорыстная. Безоговорочная. Материнская.

Туфта. Не верю.

- Молодец, Илона. Красиво все расписала. Только ошиблась чуток. Эта дамочка вышла на связь и, по ходу, готова взять бабки.

Хмыкает презрительно. Нагло берет ложку, зачерпывает черную икру, красиво отправляет в рот, облизывая пухлыми губками.

- Помяни мое слово, Вишневский, тебе будет проще тупо жениться на ней, чтобы эту малышку получить!

- Что?

Жениться? Серьезно? Нет, я правда думал, что Илона умнее.

- Я дам ей деньги, она мне ребенка. У нас встреча через час.

- А можно мне с тобой?

А почему, собственно, нет?

Насладится моим триумфом.

Да уж. Насладились мы оба и кое чем другим…

АСЯ.

- Добрый день, Ася.

- Добрый.

Я волнуюсь. Очень. Даже нет, не так… меня просто дико трясет. Я боюсь, что что-то пойдет не так и…

И я не знаю, что делать дальше. Просто не знаю.

- Как вы себя чувствуете?

Интересно, почему он спрашивает? Понимает, что я нервничаю?

- У вас все хорошо, Ася?

- Нет. Конечно нет. Не все.

- Ясно. Как ваша дочь?

Вскидываю на него глаза, в первую секунду не понимая о какой именно дочери он говорит. И страх липкой гусеницей сползает по позвоночнику.

Его, конечно, интересует самая младшая.

Алёнушка – Алёшка.

- С ней все хорошо. Она… с ней сейчас Маруся.

- Не страшно оставлять младенца с ребенком?

- Страшно, поэтому… давайте побыстрее все закончим.

- Мы не можем побыстрее закончить, потому что есть нюансы и формальности. И… я все-таки хотел