Лестница страха - Михаил Ежов

— А что?

— Учителя.

— Тоже пробелы в биографиях? — усмехнулся Смирнов.

— Еще какие.

— Серьезно?

— Угу. Вот послушай. Возьмем, к примеру, того же трудовика. Служил на флоте, затем восемь лет пустоты. Появляется в Ленинграде, работает на заводе, заканчивает курсы переквалификации и нанимается в школу. Теперь химик.

— А с ним что не так?

— Сейчас расскажу. Закончил педагогический университет, работал два года учителем, затем уехал из Питера. Куда — неизвестно. Вернулся через три года, трудился лаборантом в местном НИИ, потом стал учителем в нашей школе.

— Ну а русист? С ним, по-твоему, тоже не чисто?

— Суди сам. — Казимов взял следующий листок. — После института два года о нем ни слуху ни духу. Родственники уверены, что он был на стажировке в Швейцарии, но нигде об этом нет никаких записей — я проверил. Судя по всему, он за границу не выезжал. По крайней мере, официально. Затем он появляется и работает в школе. Причем вначале он вел рукопашный бой и только три года назад стал преподавать русский и литературу.

Казимов отложил листок и накрыл ладонью папку.

— И та же картина со всеми учителями этой школы, Валер. У каждого в биографии есть пробел.

Смирнов нахмурился.

— У каждого?

— Абсолютно. В разное время, но все работники этой школы где-то пропадали.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже.

— Но еще больше мне не нравится то, что ты это раскопал.

— В смысле? — Казимов поднял брови.

— Подумай сам. Во что мы можем вляпаться?

— На что ты намекаешь? — Казимов усмехнулся. — КГБ?

— Все может быть.

— Ты параноик!

— Эта школа не такая, как другие, согласись.

— Да, людям нравится в ней работать.

— Пять дней назад несколько классов водили на медосмотр в местную поликлинику.

— Ну и что?

— А то, что у детей взяли заодно и кровь на анализ. Вот только теперь результаты не могут найти.

— Ты узнал это в поликлинике?

— Да, сегодня утром. Результаты потерялись. Возможно, их ошибочно отправили в архив.

— А копии остались?

— Нет.

— Тот, кто делал анализы, помнит, что в них было?

— Нет. У них есть специальная машина, которая проводит исследование образца крови и распечатывает результат. Никто в лаборатории не видел, что было в анализах, — они просто отложили их в общую стопку, чтобы передать врачу. Но до того они так и не дошли.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Взлом архива, верно?

Казимов кивнул:

— Все сходится. Посуди сам. У учеников берут кровь на анализ, результаты попадают в архив, их видит Миронова. Она сообщает своей знакомой Растоповой, юристу, что с анализами не все чисто. Возможно, они собираются пойти в полицию или решают шантажировать школу. Если честно, последнее мне кажется более вероятным, потому что иначе трудно объяснить, как об этом стало известно убийце. Или убийцам. Дальше женщин устраняют, превращая место преступления в сцену достойную руки маньяка.

Смирнов с сомнением покачал головой.

— Что должно было быть с этими анализами, чтобы так расправиться из-за них с двумя женщинами?

— Мало ли. Например, допинг. Ты заметил, сколько у школы спортивных наград? Сплошные первые места!

— Даже если допустить, что детям давали стимуляторы, это не повод для убийств.

— Тебя смущает их жестокость?

— А тебя нет? Такой почерк подходит скорее психопату, а не педагогу.

— Кто только не сходит с ума, — резонно заметил Казимов. — Привести примеры из судебной практики?

— Не надо, — поморщился Смирнов. — Знаю не хуже тебя.

— Если этот допинг имеет отношение к наркотикам, — пояснил Казимов, — то повод для убийств был. И даже для того, чтобы замаскировать их под работу маньяка. Страх делает с людьми жуткие вещи. Помню случай в позапрошлом году…

— А что ты скажешь насчет Принцессы Сибари? — перебил Казимова Смирнов. — И списка, по которому происходили убийства.

— Я думал об этом, — кивнул дознаватель. — Но погибли только две женщины и священник. Преступник заявил, что больше убивать не намерен? Почему? Если он маньяк, то не должен останавливаться. Кроме того, раскидать листовки в школьных туалетах проще всего было учителю. Так же, как воспользоваться кабинетом химии для приготовления соляной кислоты. И там же можно было раздобыть эфир. Что же касается Принцессы Сибари, то тут все было сработано очень просто.

— Неужели?

— Сейчас сам убедишься. Я думаю, что, когда Растопова и Миронова начали шантажировать школу, преступники раскидали листовки и сами опубликовали в Интернете «заказ» на этих двух мамаш. Недаром же дочка Мироновой утверждает, что ничего такого не делала.

— Зато сын Растоповой делал, — заметил Смирнов.

— Совпадение, я уверен. Убийц интересовали только два человека, поэтому остальных убирать ни к чему. Этим и объясняется обещание нашего «маньяка» прекратить убийства.

— А священник? Ты считаешь, что Миронова рассказала ему про анализы?

— Да, и, вероятно, сделала это на исповеди. После ее смерти отец Севастьян, должно быть, решил нарушить правила и рассказать обо всем.

— Как об этом мог узнать убийца?

— Скорее всего, священника сдала сама Миронова. Ее ведь пытали, помнишь?

Смирнов кивнул. То, что говорил Казимов, казалось очень даже возможным. Более того, следовало признать, что все факты действительно укладывались в эту теорию.

— Вообще-то похоже, что ты прав, — проговорил он. — Но тогда возникают следующие вопросы.

— Вот-вот. — Казимов достал сигарету и зажигалку, но закуривать не торопился. — Кто убийца? Насколько во всем этом замешана администрация школы? И вообще, есть ли в этой школе хоть один невиновный.

— Если анализы уничтожены — а если дело в них, то это почти наверняка, — мы ничего не докажем. У основных подозреваемых алиби.

— Знаешь, насчет этого у меня есть одна идея. — Казимов улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. — Хочу ее сегодня проверить.

— Что за идея?

— Пока не скажу — вдруг ерунда.

— Ну и что? Ты ничего не теряешь.

Казимов покачал головой:

— Нет. Расскажу, когда вернусь. Мне понадобится фотография Голобова и других учителей-мужчин.

— Зачем?

— Сказал же, объясню все потом.

Смирнов поднял руки.

— Ладно, как знаешь. Но, по-моему, лучше, чтобы я был в курсе.

Казимов рассмеялся:

— Ну не убьют же меня в этой школе!

Смирнов задумчиво посмотрел на него:

— Если ты ошибаешься, то нет.

Казимов щелкнул зажигалкой и затянулся.

— Перестань! Я просто задам детям несколько вопросов.

— Когда собираешься идти проверять свою догадку?

— А вот сегодня и схожу. — Дознаватель взглянул на часы. — Через часик где-то. Заодно расспрошу учителей насчет белых пятен в их биографиях. Интересно послушать, что они скажут.

— Удачи.

— Спасибо.

— Как, кстати, у тебя дела с Леной?

Казимов невольно поморщился:

— А что с ней?

— Не помирились?

— Нет. Приставил к ней пару оперов, они сменяют друг друга.

— А сам?

— Мне не до этого.

— Ясно. Ну как знаешь.

Казимов кивнул:

— Все это прошло и кануло в Лету. Дела давно минувших дней, так сказать.

Смирнов решил сменить тему.

— Пока ты будешь болтать с детишками, я, пожалуй, проверю школьные счета. Если они покупали химикаты вроде эфира или соляной кислоты…

— Они ж не дураки, — перебил Казимов. — Наверняка брали только компоненты, а потом проводили реакции. И вообще, это ничего не докажет. Такие реактивы наверняка нужны для любой школьной лаборатории.

— Да, ты прав. Ну, тогда даже не знаю, чем заняться. — Смирнов развел руками.

— Не торопись. Если моя догадка подтвердится, нам будет что предъявить кое-кому из учителей. А там, глядишь, распутаем весь клубок.

— Подозреваешь директрису?

— Если честно, по-моему, там все замазаны.

— Из-за того, что у людей пробелы в личных делах?

— Да. Слишком странное совпадение.

— Ну, всех-то мы вряд ли прихватим.

— За убийство, конечно, нет. Зато, что касается анализов… — Казимов аккуратно затушил сигарету. — В курсе должны были быть многие. Если детям давали стимулирующие препараты — а как иначе объяснить столь высокие результаты в спортивных соревнованиях? — то делал это не один человек.

— Может, физруки? — предположил Смирнов.

— Без них, я уверен, не обошлось.

— Вот только зачем это нужно? Ради рекордов?

— Тщеславие, знаешь ли, никто не упразднял.

Смирнов с сомнением покачал головой:

— Притянуто за уши. Кроме того, если что-то детям и давали, то теперь они уже все чистые. А все препараты из школы убрали, можешь не сомневаться.

— Я узнал, что через четыре дня в спортивном лагере за городом пройдут соревнования. Наша школа тоже участвует. Думаешь, они сольют их?