Слуга Люцифера - Ольга Крючкова

В трубке наступила тишина. Затем Сергей откашлялся и выдавил из себя:

– Полин, это ты? Не ожидал, что позвонишь…

– Я может не во время, ты занят работой?

Полина рассчитывала, что встреча отложится.

– Да, нет… Полин, какая работа?! Я же в летнем отпуске – каникулы у детей. Так, что я в полном твоём распоряжении.

Такого крутого оборота Полина вообще не ожидала. Она только открыла рот, как Сергей её опередил:

– Ты, извини, меня идиота, за ту встречу в магазине. Я просто растерялся, не знал, что и сказать. Ты всё правильно заметила про возможности, которые я не использовал тогда, в молодости. Я не на что не рассчитываю, просто давай встретимся, посидим в кафе. Если не хочешь вспоминать – не будем, потреплемся о погоде, работе, о чём угодно. Давай, а?

Против такого напора разве устоишь?!

– Хорошо, пойдём в «Теремок». Здесь у нас рядом открылся. В двенадцать часов тебя устроит?

– Конечно, устроит. Договорились.

Полина немного отдышалась: «Какая глупость, взрослая женщина, а волнуюсь как восьмиклассница перед первым свиданием. Да и не свидание это никакое, а деловая встреча. Она порылась в шкафу, обнаружив, что приличного наряда у неё просто нет.

Полина надела видавший виды костюм, закинула на плечо потёртую сумочку. С туфлями было сложнее, они совершенно потеряли вид, и о том как выглядели пять лет назад, можно было только догадываться. Полина достала подсолнечное масло из холодильника, капнула на кусочек ватки и протёрла свои умирающие туфли. Масло впиталось, они заблестели и приняли более приличный вид, если не принимать во внимание покосившие каблуки.

Полина заметила Ковалёва ещё издалека. Его манера одеваться всегда удивляли: вроде бы и рубашка, и брюки самые обычные, но всегда подобранные в тон и сидят на нём отлично.

– Здравствуй, Серёж! – выпалила Полина.

Ковалёв извлёк из-за спины букетик бордовых пионов.

Полина удивилась: «Надо же прошло столько лет, а он помнит, что пионы – мои любимые цветы».

Они вошли в кафе, и разместились за пластиковым столиком, прикрытым клетчатой скатертью.

– Серёж, я тебя прошу: ничего не мудри, – предвосхитила Полина события, понимая, что с заплатой педагога они могут рассчитывать на две чашки кофе с эклерами.

Полина надкусила эклер: он оказался на редкость свежим и вкусным. Запив его кофе, она решила взять инициативу в свои руки.

– Признайся мне, как бывшей любовнице: что с тобой происходит?

Сергей замялся, затем, решив, что Полина, пожалуй, единственный человек и специалист, которому он может довериться.

– Полин, в общем, на первый взгляд банальная история нашего времени. Я раздражителен, быстро устою. По ночам постоянно сняться сны, утром, когда просыпаюсь, ощущение такое, что не спал вовсе. Днём иногда отключаюсь минут не десять-пятнадцать и не помню, что в этот момент делал.

Полина достала из сумки блокнот, внимательно слушала Сергея и делала в нём пометки.

– Серёж, давай начнём с того, что ты попытаешься вспомнить всё, что тебе снилось в последнее время.

– Хорошо. Один сон повторялся несколько раз. Я чётко, будто на яву видел Лукрецию Борджиа и вступал в ней в отношения. Ну, ты меня понимаешь… Причём я всё ощущаю, мало того мне кажется, что говорю во сне на итальянском…

Полина опять что-то чирикнула в блокноте.

– Скажи, а как часто тебе снился этот сон?

– Ну, сон снился, раз пять, а может и больше…

– Ты читал про семейство Борджиа?

– Конечно, и достаточно много, особенно про период, когда Родриго Борджиа стал понтификом, повергнув тем самым в шок всю Италию.

– А почему шок? Ты испытываешь некий подсознательный страх перед этим историческим лицом? – усердствовала Полина.

– Нет. Я восхищаюсь им – он достиг грандиозных высот, став главой католической церкви, у его ног были миллионы верующих! Но в то же время он был отравителем, интриганом, словом, чудовищем.

– То есть у тебя двойственное отношение к Борджиа, – подытожила Полина.

– Да, наверное, – согласился Сергей.

– Скажи, Сергей, у тебя были проблемы личного характера в последнее время?

– Проблемы есть у каждого человека. Я работаю в школе, преподаю историю. Устаю, ученики не ангелы, учатся из-под палки. Я стараюсь донести до них интересные факты, а большинству это не надо. Вот в шестом «А», одна только твоя дочь хоть какой-то проявляет интерес к предмету. В школе на сто умеющих читать, едва ли приходится один умеющий думать. Обидно бывает, хочется послать всё к чёрту. Да и зарплата – смех. Можно ли на неё прожить? Можно, если жить один день. А ведь зарплата – мерило уважения, с которым общество относится к данной профессии. Значит, никому мои знания не нужны.

– Так с работой всё ясно… – подытожила Полина. – Я знаю, ты развёлся. Понимаю, тема деликатная, но прошу тебя рассказать как можно больше о бывшей жене и разводе. Поверь, это очень важно, – Полина открыла чистый лист в блокноте, превозмогая неприязнь.

– Ты же знаешь, женился я, будучи аспирантом, на Светочке Большаковой, мы с ней вместе учились на одном курсе. Светлана казалась мне интересной особой. Она была очень привлекательной барышней и, вообще, у нас было много общего. Отец Светланы, Пётр Васильевич Большаков был важной фигурой в университете: у него куча всяких степеней, печатных работ и всё такое. К нашему роману он относился неодобрительно, прочил дочери в мужья молодого и перспективного доктора наук. Светлана проявила характер, заявив, если не выйдет замуж за меня, то не выйдет никогда. Отец, конечно, уступил. Прожили мы десять лет. Все эти годы Пётр Васильевич высказывался Светлане, что не за того вышла. Она завела интрижку на стороне, я не выдержал и сорвался, сказал всё, что думаю о ней и её папе. Это случилось незадолго до защиты докторской. Докторскую, как ты понимаешь, я не защитил, благодаря стараниям Большакова. Из университета пришлось уйти и от жены тоже. Я без скандалов и лишних объяснений переехал к маме. Вот и вся история…

Полина поймала себя на мысли, что расчувствовалась, как последняя дура – совсем не профессионально. «А он меня пожалел, когда к Светке Большаковой переметнулся?»

– Сергей, диссертацию, ты писал на какую тему?

– Я всегда увлекался историей средних веков Европы. Тема как раз из снов – «Ватикан в период понтификата[33] Родриго Борджиа».

Полина вновь сделала пометку в блокноте. Она немного подумала и подвела резюме:

– Я внимательно тебя выслушала и готова высказать своё предварительное мнение. Разберём пример Лукреции. Ты сказал, что действия происходят как на яву. Это объяснимо явлением «транссубстанции», то есть ощущений в сновидениях. Во сне сознание реагирует иначе, чем в нормальном состоянии бодрствования, мозг господствует над организмом. Работа центров головного мозга и гистологические слои коры головного мозга отвечают за воспоминания. Благодаря этому сложному процессу, абстрактные мысли в состоянии сна превращаются в наглядные пластические образы. Вот и всё объяснение, очень просто. Ничего страшного в рассказанном тобой я не вижу. Что же касается образа Борджиа… Ты много читал, занимался научной работой, писал диссертацию на эту тему. Твоя память содержит огромное количество информации. Вот мозг и извлекает из неё понтифика.