America Latina, или повесть о первой любви - Владимир Динец

Был разгар сухого сезона, и пейзажи напоминали подмосковную осень. Ласковое солнце пробивается сквозь легкую дымку, шуршат под ногами сухие листья, прозрачный лес лишь в глубоких оврагах сохранил часть листвы. Толстенные бутылочного цвета сейбы Seiba angustifolia, однако, стояли в облаке белых цветов, словно гигантские вазы.

Мы предъявили в конторе Индульгенцию, и нам разрешили воспользоваться «кемпингом» — полянкой с душем и площадкой для костра. Здесь мы поставили палатку и целых пять дней наслаждались тишиной и покоем. До ближайшего городка, где продавались продукты, всего полчаса ходу, а там можно освежиться холодным кокосовым «молоком» и искупаться в море. Вдвоем или в компании Майка, американского ботаника, мы облазили весь горный кряж, пользуясь тропинками и руслами почти пересохших ручьев. Единственное, что порой портило эту райскую жизнь — ветер с соседней фабрики рыбьей муки, прозванный нами «вобляк».

Хотя фауна сухих лесов не так богата, как влажных, ее намного легче увидеть.

Кого только мы не встретили за эти дни: причудливого древесного муравьеда (Tamandua mexicana), редкого ночного ленивца (Choloepus hoffmani), белохвостых оленей, крошечных лесных кроликов (Sylvilagus brazilensis), похожих на заляпанных белой краской морских свинок пак (Cuniculus paca), ярко-красных грызунов акуши (Myoprocta)… И флора оригинальная: у одного из местных деревьев, например, крылатые семечки размером с комнатный вентилятор.

Особенно много редкостей попадается вдоль ручьев. Идти по их скалистому ложу очень тяжело, потому что приходиться продираться сквозь колючий бурьян и толстую паутину гигантских пауков-нефил. Но только здесь можно увидеть местный подвид зеленого ара (Ara ambigua), которого в мире осталось не больше двадцати птиц, оленей-мазама, серых древесных крабов, змеек-ботропсов, изумительно красивого белого хохлатого орла (Spizastur), состоящих словно из одного хвоста шоколадных белок (Microsciurus). Днем в заводях плавают тысячи крошечных золотых лягушек Colostethus, а ночью их сменяют квакши, похожие на сухой лист.

Ночь для нас начиналась с громких криков попугаев-амазонов, которые большими стаями летели из леса на ночевку в мангровые заросли. Тогда я брал фонарик и медленно поднимался по одной из тропинок к гребню кряжа. Перед самой вершиной я входил в плотный слой ночного тумана-гарруа, но по дороге обратно успевал согреться и высохнуть. На гребне меня ждала маленькая совка, которая обязательно подбиралась поближе и долго летела следом, с любопытством меня разглядывая.

За горами начинались заброшенные пастбища, поросшие густым кустарником. Там водились зеленые змейки-плетевидки (Oxybelis). Их ни за что не заметишь в переплетении вьющихся растений, ведь даже змея длиной в полтора метра чуть толще карандаша. Но если плетевидка выдаст себя неосторожным движением, ее можно смело хватать за хвост — не укусит, только попытается отпугнуть, раскрыв ярко-фиолетовую пасть и с шипением бросаясь в лицо.

Еще в кустарниках встречались мелкие бродячие муравьи, передвигавшиеся огромными толпами: встречая их на тропе, приходилось пробегать по ним прыжками несколько десятков метров, чтобы избежать укусов.

Спустившись вниз, я останавливался на часок-другой в овраге. Выше по ручью, судя по обилию оленьих костей, жил ягуар или пума, но мне так и не удалось их увидеть. Лишь однажды сверху донеслись странные мягкие шаги, но оказалось, что так поет маленький зеленый сверчок.

Когда над лесом раздавались крики возвращающихся с ночевки амазонов, я шел к палатке. Вокруг паслись на травке белохвостые олени, которые здесь почему-то вдвое меньше, чем в Коста-Рике. Просыпались жившие на нашей полянке птицы — черно-белые сойки, желто-черные танагры, лимонные чижи, черно-красные дятлы, рыжие древолазы, синие колибри и крошечные попугайчики Forpus, у которых самки зеленые, а самцы бирюзовые. Следом просыпалась Юлька, и мы спешили в город, чтобы успеть позавтракать и вернуться до наступления жары.

Как-то раз под утро я спускался по тропинке и вдруг увидел бегущего навстречу паука-птицееда. Эти мохнатые фиолетовые красавцы размером с кулак днем прячутся норах, а ночью охотятся. За пауком, нервно вибрируя усиками, гнался профессиональный киллер — изящная, стремительная черная оса размером с сигарету, безжалостной целеустремленностью и металлическим блеском напоминающая очищенного от кожи терминатора.

Однажды давным-давно я нашел в Подмосковье песчаную горку, на которой гнездились в норках всевозможные одиночные осы. Были там и убийцы пауков — маленькие черно-красные Pompillus. Наблюдая за их методами, я не раз видел, как они справляются с опасной добычей: вскакивают на спину, подгибают вниз брюшко и наносят молниеносные уколы в головной и грудной нервные узлы. Затем они уволакивают парализованного паука в норку и откладывают на него яйцо, а вышедшая личинка питается этими «живыми консервами».

Но как осы справляются с живущими в норах тарантулами? В норе пауку на спину не вскочишь, а его сильные лапы и ядовитые челюсти перегораживают весь просвет земляного хода. Я пытался поселить паука в стеклянную трубку, однако из этого ничего не вышло.

И вот теперь, спустя 15 лет, мне удалось узнать, что происходит в зловещем мраке паучьих нор. Не успев добежать до своего дома, паук нырнул в подходящую по диаметру выемку под корнем, но она оказалась совсем короткой, и, посветив внутрь фонариком, я мог отлично видеть, что там происходит. Птицеед развернулся в тупике и поднял к потолку мохнатые лапы. Оса изогнулась, просунула вперед узкое брюшко и, бесстрашно втиснув его между ядовитыми челюстями противника, ударила в подбородок. Паук тут же схватил ее лапами и потащил к себе, но его челюсти уже были парализованы, и он ничего не успел с ней сделать. Второй укол, нанесенный в «солнечное сплетение», добил беднягу. Все вместе заняло не более полсекунды. Не остановившись ни на миг после жуткой корриды, оса тут же вцепилась в несчастного, вытащила наружу и поволокла сквозь густую траву с неожиданной для такого хрупкого на вид существа силой. Я проводил ее до норки, находившейся метрах в ста — за два часа пути оса ни разу не отдыхала.

Несмотря на то, что Серро Бланко расположен в самой густонаселенной части Эквадора, его флора и фауна все еще плохо изучены. За пять дней мы сделали несколько интересных записей в «журнал исследований» — в частности, о встрече очень редкого рогатого гуана (Oreophasis derbiana), второй за все время существования заповедника. А ведь это не какая-нибудь пичужка, а птица размером с индюка. Что уж говорить о насекомых или грибах

— вероятно, сотни видов их еще не открыты.

На этом наше путешествие по холодным парамо и теплым лесам Эквадора закончилось.