Земляника для короля (СИ) - Владимирова Оксана

— Если хочешь, я лично поясню тебе в чем дело, а здесь при всех выворачивать свое грязное белье мы не будем.

— А как же мой Сиастик, он так боится теперь, — воскликнула подскочив с места все та же заботливая мать.

— Я могу вылечить его, — предложила я свою помощь.

— Вот еще, не хватало! — заверещала женщина. — Ты говоришь, что ничего нашим детям не поправляла. А мне сыночка сказал, что ты показывала как работает твой дар.

— Все, что я сделала, это показала свои чувства. Мысли ваших детей я не трогала, даже не знаю о чем они думали.

Толпа загудела.

— А где гарантии, что ты нашим мальчиком ничего не подправила? Когда они пришли домой то, просились в твою школу.

— Да, я пригласила ребят к нам присоединиться. Но ничего не меняла в их сознании. Прийти к нам это было их личное решение.

— А что ты сделала с Симиситой и Сеном? Тоже просто словами сказала: “дети, станьте умнее” — и ничего в них не изменила?

Это был сен Марози. Ну как объяснить людям, что такое умственная отсталость? У нас в мире она не лечится, а я хотела всем добра.

Повисла пауза. Я решила избегать скользких тем и перевести разговор в другую сторону. Как же были неприятны двусмысленные ситуации, когда не докажешь, что прав.

— Сен Марози, ваши дети болеют или может перестали вас слушаться?

— Сенара Роля, мои дети слишком привязаны к чужому человеку, а это подозрительно. Сейчас они горячо полюбили вас, а потом будут ненавидеть мать и отца!

— А может дело не в моем ментальном воздействии, а в отношении к детям.

За нашим словесным пинг-понгом, наблюдал весь зал.

— Сенара Роля, не уходите от ответа. Вы делали ментальное вмешательство в сознание моих детей?

Я поняла, что если сейчас не отвечу, то люди надумают чего-нибудь пострашнее того, что есть на самом деле. Лучше все сказать честно и объяснить причины. Вранье всегда всплывает. Я это точно знала.

— Ваши дети были больны. У нас на Земле такое заболевание называется умственная отсталость. С помощью ментального дара я вылечила их. Больше никаких вмешательств не было.

— Что и требовалось доказать! — воскликнул сен Марози!

Тут подскочила сена Марози.

— Люди добрые, чует мое сердце, что она и Иржика заставила спасать ее жалкую жизнь.

Зал заволновался. Практически все подскочили и начали, что-то кричать. Кто-то орал на меня, кто-то пытался успокоить своих соседей. Староста подбежал к тарелке, видимо гонгу, и начал по нему стучать. От него было много шума, но никто не унимался.

— Хватит, остановитесь! — кричал Айрил.

— Долой школу, долой ментальных поработителей! — заорал кто-то из толпы и люди ринулись из здания наверх, по-видимому, в мой класс. Отец со старостой бросились туда же. Я осталась стоять посреди зала.

Ко мне подошла сена Сосесоид — мать Иржика. С ненавистью взглянув в глаза, она плюнула мне в лицо. Я замерла на месте. Мы стояли и смотрели друг на друга не отрываясь несколько мгновений. Наконец, женщина встрепенулась, опустив плечи развернулась и вышла из зала. Я сползла на лавку.

Одно слово и лицо очищено. Как жалко, что я не могла точно также волшебным заклинанием починить свое сердце. Я слышала, как наверху громили класс. Звон стекла, грохот от падающей мебели. Крики, топот.

Появилась мысль подчинить людей у которых нет осканита и вывести оттуда. Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Но тогда у меня может оказаться еще меньше союзников. Кому понравится делать что-то против своей воли? С другой стороны какая разница что будут думать обо мне? Главное, чтобы все были целы. Я приоткрыла щиты, чтобы проникнуть в мысли незащищенных осканитом и вдруг услышала:

— Пожар! Дом, чей-то дом горит, бегите, спасайте, чтобы пламя не перекинулось на другие хаты.

Толпа ринулась вниз, в зал забежал растрепанный отец.

— По-моему горит твой дом! Пойдем, тебе нельзя оставаться одной!

Мы вместе с обезумевшей толпой неслись по улице. Действительно от моего дома уже практически ничего не осталось. Многие остановились и злорадно хохотали, глядя как исчезает в огне жилище. Отец тут же пошел тушить пламя. Ко мне подошел староста Айрил.

— Это поджог, Кэтти, только я не могу понять как? Там ведь стояла охрана. Все кто может ее открыть были в зале собрания.

Мне хотелось сказать, что не все, но промолчала. Мы наблюдали, как работает Кряжек. Я почувствовала, что сегодня не пойду в отчий дом, не смогу. К нам подскочила мать Сиастика.

— Видишь, как благословила тебя богиня?Уходии из нашей деревни!

— Это ты уходи отсюда, старая истеричка! Ничего не понимаешь! Это не проклятие, это новая возможность! Не слушай ее, Кэтти. Ты очень нам нужна, — орала моя верная Арри.

Женщины сцепились, потом уже не только языками, в ход пошли кулаки. Староста бросился разнимать дерущихся, а у меня то ли от напряжения, то ли от усталости началась апатия.

Мне почему-то вспомнилась Мария — Антуанетта французская королева. Интересно, как она шла на казнь? Историки говорят, что она сама положила голову на гильотину. А еще извинилась перед палачом, которому случайно наступила на ногу. Королева, она и в Африке королева. В деревне Крайней тоже будет королевой.

Я шла по улице, подальше от своего дома, расправив спину и гордо глядя вперед. Никто не пытался меня задержать. Все расступались. Кто-то опустив глаза, а кто-то насмехаясь. Позади полыхал мой дом, люди как сумасшедшие носились по улице. Я шла прочь. С меня хватит! Пора что-то решать.

Дверь в хорам была открыта. Не останавливаясь я прошла в особую комнату, перешла порог и остановилась.

— Я не справляюсь, — сказала я. Голос мой отразился от стен и фраза повторилась несколько раз, подчеркивая мое опустошение.

— И не нужно. Я сама, — ответило мне тихим журчанием эхо.

Я подошла к фонтану, заглянула в воду. Мое отражение смотрело на меня. Впалые уставшие глаза, под ними синяки, на щеке сажа. Я провела по отражению рукой, оно сморщилось и по воде пошли круги. Смотреть на себя больше не хотелось. Я отвернулась от фонтана. Одно слово и я вся чистая.

— Иди, поспи, — прошелестели листья с клумбы и длинные лианы потянулись ко мне, взяли меня за руки и привели к ложу, сплетенному из зелени. Я разулась, сняла плащ, улеглась поудобней и сразу уснула.

Утром я проснулась от того, что выспалась. Мне вспомнился вчерашний день, и сердце заныло. Я слезла с ложа, обулась, сотворила заклинание очищения, пригладила волосы, заплела косу. Когда я стала выглядеть прилично огонь затрещал:

— Я вижу, ты приняла решение, иди скажи об этом Цеводу.

Я послушно пошла к выходу.

— Спасибо за приют, — обернувшись на пороге, поблагодарила я.

— Иди с миром.

Я вышла из особой комнаты. На напротив выхода сидели и, по всей видимости, ждали меня, мои защитники — Кряжек, староста Айрил, Калий и Цевод. Увидев меня, все встали.

— Ну вот, я же говорил, что она здесь, — обратился Калий к мужчинам.

— Кэтти, как ты? Кряжек подбежал ко мне и обнял.

— Со мной все хорошо, вы позволите нам поговорить с Цеводом наедине?

Я увидела, как все напряглись. Кряжек заглянул мне в глаза. Я пожала плечами.

— Просто время пришло.

— Хорошо.

Пока мы с Цеводом, молча шли в сад, мне почему-то вспомнился роман Пушкина «Евгений Онегин». Когда я читала его в школе, то не могла понять, почему все восхищаются Татьяной Лариной и ее поступком. Потом, уже будучи зрелой женщиной я оценила всю красоту и благородство этой женщины. Именно поэтому ее имя и стало бессмертным на нашей Земле. Но каково было ей отказаться от личного счастья, но остаться с чистой совестью. Мы этого не узнаем, ведь Татьяна — придуманный персонаж.

Мы с Цеводом нашли лавочку возле пруда и сели на нее. Осень уже поставила свою печать на сад. В пруду плавали желтые и красные листья, на еще зеленых деревьях были уже проплешины. Цветы благоухали, а птицы не пели.

— Кэтти, ты прости, но после того, что произошло я не смогу разрешить своей жене заниматься чужими детьми, — сказал Цевод и испытующе посмотрел на меня.