Трудное счастье Калипсо - Наталия Миронина

Но самое главное, что за годы совместной жизни Даша поняла, что ее муж Стас относится к числу тихих деликатных тиранов. И смириться он может с чем угодно, но только не с ее своеволием. Под это понятие, по его разумению, подходило все, начиная от выбора прически и заканчивая выбором марки автомобиля. В первые годы совместной жизни Даша, взяв себя в руки, тихо изучала повадки мужа в надежде найти верный способ противостоять его давлению. Однако самым действенным способом оказалось полное непротивление подчас дурацким требованиям мужа. В этом случае в доме был покой, дети не нервничали, а муж излучал довольство. В прошлой семье, где бывшая жена Ася была тираном доминирующим и весьма скандальным, Воронов мастерски научился держать удар. Женившись на Даше, он вдруг с удивлением обнаружил, что быть тираном приятно. Принимая невозмутимость и сдержанность за безволие и аморфность, Стас порой пробовал ее на «прочность». На первый взгляд казалось, что Даша уже полностью подчинилась мужу, что ее «я» было сведено к нулю, и вдруг случайное замечание или взгляд, жест – и мужу становилось ясно, что Даша – единица самостоятельная, по большому счету, не подчиняющаяся никому. Этакая неуловимость и отсутствие зримых, реальных причин для недовольства привели к тому, что Стас все время выступал в роли охотника за «душой» своей жены. Пока в доме были дети, это не так бросалось в глаза, во всяком случае, Даше было не до этого, но после их отъезда необходимость все время «обороняться» привела к тому, что она стала серьезно подумывать о разводе. Примеры, которые были перед глазами, подсказали Даше, что рублевская жена должна быть в первую очередь стратегом. И план отступления должен быть тщательно проработан, а отход совершаться на заранее подготовленные позиции.

Поэтому через какое-то время Даша снова приехала в свой магазин, потребовала опять у Зои Григорьевны документы и изучала их в течение недели. С таким же рвением и усердием она проштудировала устав, документы о регистрации и налоговую отчетность. Из всего этого она вынесла, что деньги, которые ее муж потратил на покупку бизнеса, она ему фактически отдала. Даша даже сделала ксерокопию платежки, согласно которой в банк Стаса возвращалась сумма, выделенная им когда-то на ее магазин. Это обстоятельство ее обрадовало, но еще больше обнадежило то, что мужу принадлежало только двадцать процентов, остальные восемьдесят были ее. Это означало, что никто ей не запретит продать свою долю третьей стороне. Тем более как ни искала она в уставных документах пункт о необходимости согласования действий партнеров в случае продажи долей, не нашла. Была ли это невнимательность, или мужу Даши, равно как и его юристам, и в голову не приходило, что когда-нибудь этот пункт может на что-то повлиять. Так или иначе, сейчас Даша могла спокойно продать свою часть кому заблагорассудится.

В какую сторону бежать от мужа, ей подсказала приятельница, которая вышла замуж счастливо во всех отношениях. Их встреча произошла в Жуковке, на веранде всем известного очень гламурного кафе. За неполные два часа они перемыли кости всем знакомым, удивили друга друга кольцами, пожаловались на крайнюю занятость и высокие заработки мужей и, довольные друг другом, стали прощаться.

– А как отсюда выбраться? – Даша глянула в сторону дороги. Дорога была забита, а разворот перегородила машина ДПС.

– Ждут руководство, – со знанием дела заявила подруга. – Значит, так, ты давай поезжай дальше, в сторону области, проедешь еще километров шесть, увидишь будочку такую белую, там тоже полицейские стоят, за ней сразу повернешь направо, увидишь ресторан «Вихрь». Кстати, очень модное место, и кормят отлично… – В этом месте подруга отвлеклась, прикурила длинную сигаретку. – Так вот, там на стоянке развернешься и поедешь уже в сторону Москвы.

Они расцеловались и разъехались. Совет был типично женский – чтобы быстрей доехать домой, надо было удлинить путь еще километров на семь. Впрочем, ни тогда, ни много позже она на подругу не сердилась, более того, была ей благодарна за то, что та подсказала ей верный путь.

«Белую будочку», на женском языке – пост ДПС, она увидела не очень скоро. Хвост из машин тянулся еле-еле, зато, повернув к упомянутому подругой ресторану «Вихрь», она увидела широкую, абсолютно ровную дорогу. Где-то в конце дороги виднелся блестящий церковный купол, по кромкам полей стояли домики, где-то на самых задворках этой великолепной декорации угадывались лес и река. Нет, видны они не были, но иначе и быть не могло. Она задумалась только на секунду, а потом нажала на газ и вместо положенного разворота помчалась по этой дороге. Мимо нее пронеслись старый амбар, водокачка, допотопные зеленые ворота и какой-то указатель. Что на нем было написано, она не прочла. Как можно обращать внимание на буквы, когда кругом такая красота. Дорога привела к небольшой площади с уютными домиками, небольшим магазином типа сельпо, резной церковной ограде и кучке мужиков. Мужики, толпящиеся у дверей сельпо, всегда имеют один и тот же вид – немного нахальный, немного воинственный и всегда выражающий готовность поговорить.

– Скажите, а где я нахожусь? – она высунулась из машины.

Мужики переглянулись, вперед выступил самый молодой:

– Двенадцать километров от Москвы по Рублево-Успенскому шоссе, населенный пункт, известный с одна тысяча пятьсот какого-то года тем, что…

Она слушала местного балагура и оглядывалась вокруг. Это была сказка, но не с высокими уродливыми заборами, нелепыми домами-склепами, надутыми охранниками, шлагбаумами и метрами колючей проволоки. Это была обычная сельская сказка, с избушками, аккуратными огородами, невысокими заборами, потупившимися от застенчивости подсолнухами. Рядом с покосившимися, но при этом аккуратно выкрашенными домиками стояли современные богатые дома, заборы рядом с ними были «человеческими», то есть такими, что и житель, и прохожий могли увидеть все, что так интересует человека. Похоже было, что прятать в этом месте себя, свой огород и сад считалось неприличным. От площади разбегались улочки, и по каждой хотелось пройти. На одной стоял темный дом под медной крышей, из сада раздавались звуки гитары. Другая начиналась широко и вольготно, но где-то посередине дороги, прямо на ее проезжей части раскорячилась старая сосна, которую все послушно объезжали.

– А что это дерево у вас посреди дороги растет? – спросила она балагура.

– А почему ему посреди дороги и не расти? – был ей ответ.

Действительно, а почему не расти старому и красивому дереву, если здесь у людей достаточно доброй воли его объехать. Звуки, которыми было наполнено это место, тоже были замечательными. Какой-то человек неподалеку громко позвал: