Ничьи котята - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, конечно, – буркнул мальчик. – Что я, не понимаю, что ли, что красть нехорошо?
– Не понимаешь, – отрезал Дзинтон. – Понимал бы – не крал. Палек, каждый человек от рождения наделен свободой выбора. Люди – не тролли, которые без вбитого с детства чувства долга и чести превращаются в диких зверей. И не орки, жизнь которых по большей части с младых ногтей определяется общиной. Люди могут выбирать, и я свободу выбора за ними признаю, пусть даже сам выбор мне не всегда нравится. Но в моем доме нет и никогда не появится воров и бандитов.
Он выпрямился.
– Вчера я сказал тебе, что Яне нужен друг. И ты таким другом стать можешь. Но друг-вор ей не нужен. На первый раз сделаем вид, что ничего не случилось. Но если ты снова украдешь пусть даже конфету с лотка, я тебя не знаю. Живи где хочешь и как хочешь, но у меня ноги твоей больше не будет.
Он снова наклонился к лицу мальчика, и его голос стал мягким и вкрадчивым:
– Ты мечтаешь путешествовать. Я могу сделать так, что твоя мечта исполнится. Но, ради всех богов обоих континентов, не уничтожай свое будущее своими же руками! Договорились?
Палек швыркнул носом и нехотя кивнул.
– Вот и замечательно. А теперь, сделай милость, отнеси пелефон хозяину. Вторая Морская, дом семь, квартира двадцать четыре, господин Янада. Там домофон, имена написаны на щитке. Читать, надеюсь, умеешь? Скажешь, что нашел в магазине на полу, а кассирша подсказала, где ты живешь. Она и в самом деле его знает. И имей в виду, в пелефоне его недельное жалование, так что не разбей и не потеряй. А по пути выброси мусор, – он ткнул пальцем в пакет со сладостями, – в ближайшую урну. И возвращайся скорее – вам с Яной надо учиться правильно кормить Карину. Не забыл, что с завтрашнего дня это ваша обязанность? Ладно, топай, самостоятельный ты наш.
Дзинтон потрепал мальчика по волосам и зашагал в сторону отеля. Палек остался сидеть на пне, чувствуя сквозь шорты, как твердые щепки впиваются ему в ягодицы. Ничего себе выволочка! Давно ему так не влетало. Вошь, гордящаяся тем, что она паразит… Лучше бы выпорол!
Он посмотрел на зажатый в кулаке злополучный пелефон. Откуда он у Дзинтона? И откуда Дзинтон знает, где живет тот дядька и что его знает кассирша? Тут точно какая-то тайна. А он, Палек, тайны любит. Ладно, решено. Он больше не станет воровать. По крайней мере, пока живет в отеле с Дзинтоном и Яной. Но ведь он там не останется навсегда, верно? В конце концов, невежливо навязываться посторонним людям. Так что пока что с воровством завязали, а потом… потом можно подумать еще раз.
Мальчик соскочил с пня, подхватил с земли сиротливо лежащий пакет и споро зашагал обратно в город. Вторая Морская… где она? А, ладно. Наверняка где-то неподалеку.
Карина сознавала, что спит. Она плавала в блаженном полузабытье, не чувствуя тела. Боль, раньше всегда преследовавшая ее даже в кошмарах, растворилась в нигде, и светлая легкая пелена тепла и спокойствия окутывала ее. Иногда она вспоминала, что нужно бежать, что за ней обязательно придут, но не оставалось сил всплыть на поверхность окружающего океана, и она опять проваливалась куда-то вниз, позволяя волнам убаюкивать себя.
Иногда она все же выныривала на поверхность сна, чувствуя солнечное тепло на лице и слыша щебет птиц где-то то ли далеко, то ли совсем близко. Раздавались человеческие голоса, слышались шаги, и тогда она понимала, что лежит на кровати в небольшой светлой комнате, и в приоткрытое окно вливается насыщенный терпкий запах весеннего леса. Но потом ее снова окутывало забытье, и она опять проваливалась в глубины океана.
Иногда осторожные прикосновения будили ее, и тогда ее невидимые руки напрягались, готовые крушить и убивать, но голос Яны успокаивал ее, и она послушно глотала еду – то теплый вкусный бульон, то пресную кашу, то какое-то непонятное пюре, запивала ее водой, глотая какие-то таблетки. В какой-то момент у нее скрутило живот, и она встала с постели, не понимая, куда и зачем ей идти, но потом сообразила и воспользовалась горшком, который подставила Яна. В другой раз что-то злое и острое вцепилось изнутри ей в сердце и голову, но тут же испуганно притихло, бежав от рук молодого мужчины, который – она точно знала – может защитить ее от чего угодно. Она улыбнулась ему благодарной улыбкой и тут же уснула снова.
Потом она снова полупроснулась-полувсплыла на поверхность, разбуженная приглушенными голосами. В комнате стояла темнота, за плотно закрытым окном посвистывали цикады.
– Говорю же тебе, нет нужды! – с досадой произнес мужской голос. – У меня появятся деньги завтра или послезавтра, так что я куплю все, что надо.
– Ну, а я купила уже сегодня, – безмятежно возразила невидимая женщина. – Подумаешь, несколько пододеяльников и простыней! Тем более – по ценам для служащих.
– И детское белье. И сандалии. Сколько ты потратила – четыре тысячи, пять? Шесть?
– Не скажу! И потом, я тратила деньги, которые хотела отдать за жилье. Раз пока что я за него не плачу, у меня остается не так мало.
– Неважно. Главное, что ты все равно не можешь себе позволить покупать лишнее.
– А ты можешь?
– Я – могу. И, в отличие от тебя, не беру на себя финансовые обязательства, которые не могу выполнить. Цу, я очень благодарен за помощь, но деньги я тебе верну. Если не скажешь, сколько потратила, вычислю сам.
– Ох, и зануда же ты, господин Дзинтон Мураций!
– Тс-с! Карину разбудишь. Давай-ка уйдем из коридора.
Голоса удалились. Карина сонно удивилась, что взрослые ругаются непонятно о чем. Сон постепенно уходил, и она все лучше и лучше осознавала себя.
Новый позыв в животе заставил ее выбраться из-под одеяла, которое уже оказалось в пододеяльнике, и воспользоваться горшком. Тело пронизывала страшная слабость, и она поспешила улечься обратно в постель. Где она? Что вокруг за люди? Где Яна? Ей казалось, что она видела подругу, слышала ее голос, или нет? Прошлое тонуло в тумане, и даже побег из Института и события следующего дня казались далекими и нереальными. Она прислушалась к себе. Побаливал живот, но как-то глухо и неуверенно, словно боль слышалась откуда-то из-под подушки. Руки и ноги казались вялыми, словно сделанными из тряпок. Но
