Конец света на нудистском пляже - Марина Васильева

— Хорошая селедка, — согласился Петров. — А я ведь почему-то не заметил. Вот только редиска суховата. Ты сейчас куда? — спросил Петров, приступая к селедке. — К себе в кабинет?

— Да нет, — ответил Степанов, вылавливая ложкой из компота кусок абрикоса, — мне в больницу надо.

— Заболел, что ли?

— Упаси бог. По делу еду. Мужика одного допросить надо.

— В какую?

— «Скорой помощи».

— Тогда нам по дороге. Я тебя подброшу.

Сытые, а потому довольные милиционеры вышли из столовой, затем на улицу, сели в черную «Волгу» Петрова, и уже через двадцать минут Степанов был на месте.

— Бывай, — сказал ему напоследок Петров.

— Спасибо, — буркнул в ответ Степанов и направился ко входу в больницу.

Каково же было его удивление, когда он дернул ручку двери, а та осталась закрытой.

— Что такое? — удивился Степанов и поглядел на табличку, чтобы убедиться, что он хочет войти именно в больницу «Скорой помощи». Табличка убедила капитана в его правоте, и он снова дернул ручку. Тот же результат. — Эй, кто-нибудь!

Никто ему не ответил.

Тогда Степанов подошел к окну, что было справа от дверей, заглянул в него, но ничего не увидел.

— Тихий час! Не пущают! — крикнул женский голос за его спиной. — До полпятого не пущают.

Степанов обернулся и увидел полную немолодую тетку. По-утиному переваливаясь с боку на бок, она пересекала двор.

— А как мне внутрь попасть? — спросил Степанов.

— А енто через приемный покой надоть, — крикнула тетка. — Там он.

И она показала куда-то в сторону, после чего шмыгнула в густые высокие кусты.

Степанов досадливо плюнул и пошел к другому отделению.

Черноборская больница «Скорой помощи» представляла собой целый комплекс зданий, связанных между собой коридорами и лестничными пролетами и разбросанных по довольно большому периметру. Степанов был здесь не раз, но каждый раз плутал между отделениями, пытаясь найти нужное. В этот раз ему нужно было отделение, в котором находятся сердечники. Но, как назло, он совершенно забыл его название. На здании, к которому он подошел, было написано «Токсикология». Это было явно не то, но зато двери здесь оказались открытыми.

— Мне нужно отделение, в котором лежат сердечники, — обратился Степанов к мрачному парню в белом халате, который сидел в какой-то стеклянной будке неподалеку от входа и читал яркий красочный журнал.

— Сердечники? Это вам кардиология нужна.

— А где она?

— Через два отделения отсюда. Сначала пульмонология, затем инфекционка и третье кардиология.

Степанов вышел и пошел, как ему сказал парень, однако вместо кардиологии третьим по счету зданием оказалась проктология. Капитан на всякий случай прошел дальше, но уткнулся в одноэтажное строение, на котором значилось «Морг». Степанов даже отпрянул.

Из морга вышел здоровенный детина в коротком халате санитара, достал из кармана пачку «Примы», кинул сигаретку в маленький рот и щелкнул зажигалкой. Глубокомысленно закурил. Степанов поглядел на него с завистью. Свои сигареты у него закончились, а стрелять ему почему-то не хотелось. Но тут санитар посмотрел капитану прямо в глаза, затем взглянул на смятую пачку в руке и улыбнулся:

— Че, мужик, курить хочешь?

— Хочу.

— «Приму» будешь?

— Буду.

— Кури.

В другой бы раз Степанов отнесся бы к парню с такой внешностью с подозрительностью, наработанной годами работы в милиции, но сейчас он показался ему настоящим ангелом, сошедшим с небес. Капитан аккуратно вытащил из протянутой ему пачки сигарету, прикурил от зажигалки, которую ему поднес санитар, и с наслаждением затянулся.

— Заплутал я что-то, — сказал он санитару.

— А че ищешь-то?

— Кардиологическое отделение. Ты не знаешь?

— Отчего не знаю? Я, братец, тут все знаю. А кого ты там ищешь? У родственника, что ли, сердчишко прихватило?

— Да нет, — уклонился от прямого ответа капитан, — приятель один.

— Товарищ, значит?

— Пусть будет товарищ. Его только сегодня привезли.

— Так у нас многих сегодня привезли, — со знанием дела сказал санитар морга. Вид у него при этом был такой, словно он был главный врач больницы. — Твой кто будет?

— Мой? — удивился Степанов. — Банкир.

— Большой человек. Постой, постой! Это не тот, который на пожаре обгорел? Когда бандиты его собственный банк взорвали?

— Да не обгорел он, — растерялся Степанов. — Удар с ним случился.

— Ну, пусть будет удар. А только ты уже с ним не встретишься, с приятелем со своим.

— Это почему?

— А потому! Помер он. Почитай, как два часа назад. Как привезли, так и помер. Даже капельницу бедняге не успели сделать.

— Как помер? — пробормотал Степанов.

— Да вот так. Все мы, как говорится… кто-то раньше, кто-то позже.

— Погоди, погоди, ты меня не путай. А тебе-то откуда известно, что он помер?

— Э, братец! — усмехнулся санитар и кивнул себе за спину. — Про такие дела я завсегда первым узнаю. Раньше родственников.

— Откуда?

— Как откуда? Да я этого самого банкира сам лично на каталке и привез. — Санитар хитро подмигнул. — Так-то, брат. Вот ты помрешь, и тебя тоже привезу.

— Спасибо, не надо, — ответил Степанов, резко повернулся и пошел прочь.

Даже не спросил, где же все-таки находится кардиологическое отделение.

Через двадцать минут ему все же удалось добраться до кардиологического отделения и даже попасть внутрь.

— Мне нужен главный врач, — сказал Степанов в приемном покое.

— Главврач больницы? — распахнула на него глаза симпатичная медсестра, только что вступившая на дежурство.

— Ну не обязательно больницы, — смешался Степанов. — Главный в отделении кто?

— Заведующий.

— Так вот он мне и нужен.

— А вы кто такой? По какому вопросу?

Степанов молча вынул удостоверение и сунул его под нос медсестре. Та ойкнула.

— Куда мне идти?

— Второй этаж, кабинет двести десять.

— Спасибо.

Степанов прошел по темному обшарпанному коридору, в котором пахло пылью и известкой, поднялся по грязной лестнице и стал искать двести десятый кабинет. Кабинет он нашел быстро. Около него стоял высокий немолодой врач в белом халате и тихо разговаривал с женщиной в розовой блузке и черной юбке. Женщина плакала, врач что-то ей говорил, она кивала в ответ. Степанов догадался, что это и есть заведующий. Капитан решил подождать, когда он освободится, отошел в сторону и стал смотреть в окно на унылый больничный двор. К разговору он не прислушивался. Женщина говорила невнятно, вскрикивая и всхлипывая, врач успокаивал ее шепотом. Наконец они разошлись. Врач отправился к себе в кабинет, женщина к лестнице.