Дым осенних костров - Линда Летэр

Под утро, когда воздух необычайно прозрачен, чист и свеж, а сердце волнует неясная приятная тоска, они оставили празднующих в замке, пересекли королевский двор со слегка хмельной стражей, миновав тяжелые окованные металлом тисовые ворота, оказались у спускающейся к городу дороги и побежали по извилистым улицам Фальрунна, держась за руки и смеясь. То тут, то там попадались еще гуляющие эльфы.

Около костра на небольшой площади не стихало веселье. Наль и Амаранта остановились, переводя дыхание. Играла музыка. Среди веселящихся простоэльфинов было несколько аристократов, и переглянувшись, влюбленные с горящими глазами бросились в только собирающийся круговой танец.

В тончайшей жемчужной дымке занималось над Фальрунном утро. Костры догорали. Легкий ветерок охлаждал пылающие щеки, глаза сияли, не признавая власти сна. Менестрель в поношенной тунике присел на землю, тихо трогая струны старой мандолины. Опустив голову, он словно нащупывал затерянную в веках тропу, а потом запел. Эльфы притихли, расселись вокруг него у почти прогоревшего костра.

Тонкие пальцы менестреля легко перебирали струны, извлекая щемящий мелодичный звон. В песне говорилось о человеческой девушке, которая, собирая ягоды, зашла глубоко в лесную чащу и увидела охотящегося эльфа. Тот желал скрыться, но девушка, еще не понимая, кто перед ней, просит его остаться и взять ее в жены.

Постой же, постой, друг прекрасен

Твой лик благороден и бел

Твой взор удивительно ясен

Я вижу — силен ты и смел

Голос менестреля словно заставлял неясные, зыбкие, как дым костра, образы вставать между ним и слушателями. Колыхнулась призрачная еловая ветвь, отводимая сильной тонкой полупрозрачной рукой. Высокая белокурая фигура, сотканная из рассеянного света, остановилась, ожидая. Другая приблизилась, цепляясь туманным подолом платья за кусты ежевики.

Эльнор молодой повернулся

Тихо главой покачал

И будто едва улыбнулся

В глазах же лишь лед и печаль:

— Соткешь ли ты мне сорочку

Из паутины лесной?

Тогда — кто знает? Быть может,

Смогу взять тебя я с собой

Лик ее тихо бледнеет

Но тотчас пылает взор

Так ветер тучи развеет

И солнце взойдет из-за гор

— Сотку тебе я сорочку

Тончайшего паучьего льна

А значит, вскоре я все же

В дом твой войду как жена

— Сошьешь ли мне ты перчатки

Из тонкой кожи грибной?

Тогда — кто знает? Быть может,

Смогу я остаться с тобой

— Сошью тебе и перчатки

Тончайшей кожи грибной

И значит, не сразу, но все же –

Вместе придем мы домой

— Сплетешь ли из лунного света

Мне ленту в тиши ночной?

Тогда — кто знает? Быть может,

Станешь моею женой

Она, опечалена горько,

Качает своей головой:

— Я бы просьбу исполнила, только

Не выплести ленты такой

— Как Солнце Луну не может

Надолго на небе догнать

Так и любви нашей тоже –

Увы, никогда не бывать

Тебе все у нас будет чуждо

Мне придется тебя пережить

На века, а дитя тебе все же

От меня никогда не носить

Что бы впредь со мной не случилось

Тебя я забыть не смогу

И чтобы сердце так больно не билось –

Навеки в чащу уйду…

Последний звон струн растаял в тонком утреннем воздухе. Над лесом сияло в лазурном небе слепящее солнце, открывая первый день еще неизведанной взрослой жизни.

12. Смысл жизни воина

Еще до конца лета Наль закрепил за собой статус мастера-оружейника и мастера-ювелира, сотворив необходимые шедевры. Он был принят в Гильдию кузнецов и вступил в должность королевского оружейника, передающуюся у Фрозенблейдов от старшего сына к старшему сыну. Выковал для себя собственные мечи, что безупречно ложились в ладонь, делаясь продолжением руки. Один клинок из бледно-голубой метеоритной стали, другой серебристо-белый — металл, добытый в дальних шахтах Полуночных Гор. У оснований клинков вились тонкие узоры, в которых наметанный глаз распознавал происхождение оружия, родину и статус его владельца. Наль назвал их Синий Лед и Снежный Вихрь, и более не расставался с ними.

Параллельно он поступил в Военную Академию, где уже исправно владеющие оружием молодые эльфы в течение трех зим совершенствовали навыки, учились держаться в строю, действовать сообща в малых и больших группах, без промедления понимать и исполнять приказы, вести командный бой и разведку. Над входом в Академию был выбит рунами военный девиз нордов — Дро фрез э лайзер, «Сквозь лед и пламя». Проходя под ним каждый день, будущие воины стремились запечатлеть его в своей душе.

Сразу следом, как один из лучших выпускников, Наль был направлен к неспокойной халлькадорско-сульгваретской границе. Старшие советовали не заключать помолвки до первого военного похода. Эльнор должен познать себя в бою, говорили они, и испытать, каким вернется в родной дом. Также и эльнайри должна посмотреть, узнает ли по возвращении своего избранника. Случаи разрывов между обещавшимися друг другу парами вследствие пережитых потрясений были редки. Тем не менее, не каждый рассудок выносил того, что выпадало на его долю на войне — таково было наследие эльфов, плата за долгий век с его многочисленными возможностями. И Наль с тяжелым сердцем последовал совету.

* * *

Порывы ветра со свистом прорывались меж шестов разбитого у пологого холма лагеря, трепали плащи и края палаток. Беспокойно шумел незнакомый лес за спиной. Небо скрывалось рваными тучами, что неслись на северо-запад, не давая утреннему свету пробиться сквозь их пелену. Воздух был наполнен свежей утренней сыростью.

Юные воины устроились на земле возле небольшого валуна, вглядываясь в противоположный край темнеющего впереди заброшенного поля. Впервые люди оставили его, когда их настиг страшный мор. Окрестные поселения опустели. Позднее было предпринято несколько попыток вернуться в эти места, однако отступившие на время лютые холода вновь ожесточились. Успехи в суровом краю не стоили трудов, и люди окончательно переселились южнее. Полю не дали вновь зарасти частые битвы. Норды не желали подпускать врага слишком близко к своим поселениям, и стремились останавливать его у этой, ранее недоступной черты.

Дероальт отхлебнул из передаваемой по кругу бутыли, поморщился, вздрогнул и протянул ее Налю. Молчали. Мелкая дрожь пробивала не от ветра. Нордам не страшен холод, перед которым отступают и люди северного Мидгарда, и остальные эльфийские народы. Наль сделал глоток и невольно зажмурился. Обжигающая жидкость пролилась в горло — резко пахнущая, без особого вкуса. Его передернуло. Впервые он попробовал бреннвин в пять зим — случайно, когда старшие лишь на миг не доглядели за столом. Он готов был заплакать — питье оказалось самым ужасным, что довелось ему пробовать до тех пор, но тогда он уже носил