Война погасила маяки (с иллюстрациями) - Юрий Чернов

Сорок пять суток укрывались работники курессарской милиции Лабо и Герасимов на острове. Несколько дней вечерами в районе командного пункта БОБР они слышали выстрелы. Там шли расстрелы. Фашисты вооружили националистические банды — омакайцев, и они помогали вылавливать остатки гарнизона. Однажды в лесу было схвачено несколько политработников. Когда их привели в Курессаре в комендатуру, немцы удивились.

— Зачем вели? Политруков расстреливать на месте.

Представление о том, как оценивал оборону острова наш противник, дает статья участника боев финского капитан-лейтенанта И. Вирки «Захват островов Рижского залива», опубликованная в декабрьском номере «Морского журнала» за 1941 год в Хельсинки.

Отмечая, что вся территория Эстонской ССР к моменту высадки фашистских войск на Моонзунде оказалась давно захваченной гитлеровцами, автор пишет: «Можно было ожидать понижения боевого духа русских на этих изолированных островах». Но на деле оказалось иначе. И. Вирки констатирует: «Русские защищали свои позиции фанатически, поэтому от наступающих потребовалось максимальное напряжение всех сил». Русские «особенно яростно оборонялись на полуострове Сырве и в окрестностях поселка Кихельконна».

Пока мы не знаем, какие части удерживали Кихельконну. Ни сохранившиеся документы, ни уцелевшие участники боев не говорят об этом. Видимо, это была какая-то отрезанная группировка островного гарнизона, прорваться которой на полуостров Сырве не удалось.

5 октября 1941 года прекратилось организованное сопротивление на полуострове Сырве.

В этот день начальник генерального штаба сухопутных сил Германии генерал-майор Гальдер в служебном дневнике сделал следующую запись: «Остров Эзель занят нашими войсками».

Операция «Беовульф II» закончилась.

Однако бои отдельных групп продолжались. По свидетельству того же И. Вирки, только 11 октября последние защитники острова были обезоружены.

Мнение советских людей хорошо выражено в дневнике капитана 2-го ранга М. А. Нефедова {11}, эвакуированного с острова вместе с ранеными бойцами. Эта запись сделана 12 октября 1942 года в блокированном Ленинграде: «В той гигантской борьбе, которую ведет Советский Союз с оголтелым фашизмом, борьба на Эзеле есть лишь маленький славный героический эпизод. Слава и вечная память героическим защитникам Эзеля. Они своей беспримерной борьбой оттянули силы противника и тем самым выполнили честно свой долг перед Родиной. Слава им, слава!»

Глава IX

Судьбы людские

Остров Сааремаа медленно отступал во тьму в зареве пожаров, в светящихся трассах снарядов и пуль. Огневые полосы перекрещивались, вставали на земле багровыми всполохами разрывов. С севера, со стороны фашистов, трассы шли чаще и гуще. Сквозь грохот моторов на торпедные катера доносились раскаты боя.

Вскоре темень поглотила все. Остался гул моторов, белесая стена всплесков у форштевня и крупные брызги, гулко бьющие о брезент. Четыре торпедных катера, эвакуировавшие части штаба БОБР и группу раненых, шли к Хийумаа переполненными. Люди заняли не только все кубрики, забили окатываемую волной палубу, сидели в желобах торпедных аппаратов.

Опасались встречи с вражескими кораблями. При такой перегрузке катера вряд ли смогли бы уйти от противника. Только ночь могла их спасти.

О том, что обогнули Церель и вышли в Балтику, узнали по ветру, изменившему направление. Теперь уже не всплески, а сплошная стена воды с правильными промежутками времени обрушивалась на палубу. Промокли люди и брезент, которым они укрывались. Сбавили скорость, изменили курс, ничто не помогало. Катер все так же тяжело зарывался в волнах. Но вот моторы стихли, и голос командира в темноте скомандовал:

— Все вещи за борт!

Люди сбрасывали немногие захваченные с собой свертки и узелки, выворачивали карманы.

Только когда в воду тяжело плюхнулись два крупнокалиберных пулемета, дополнительно установленные на базе, и были выпущены торпеды, облегченный катер смог продолжать переход.

С рассветом штормовое море предстало перед глазами людей. Клубящиеся низкие тучи космами дождя словно старались пригладить вздыбленную холодным ветром застывшую воду, а она вставала все выше и выше.

Как позднее вспоминала киноактриса В. Н. Телегина, бывшая в числе пассажиров катера, утром ей все чаще и чаще стали вспоминаться рассказы бабки о грешниках в аду, слышанные в детстве. Вокруг утлых суденышек вздымались свинцовые горы. Только они были не раскаленные, а ледяные. Утром 3 ноября сигнальщики наблюдения и связи в Калесте заметили в море две черные точки. Вскоре было установлено, что к острову Хийумаа приближаются торпедные катера. Шли они медленно, и даже невооруженным глазом было видно, как глубоко осели в воду. На шлюпке эвакуированных доставили на берег. Замерзшие, затекшие ноги плохо слушались. Каменистая почва острова ходила под ногами, словно непослушная палуба катера. Еще бы! Восемь часов провели люди в штормовом море.

Здесь же, на берегу, разожгли костры. Прибывшие сушили одежду, ели, спали. Только одна Щербакова, та самая, что одной из первых приехала на остров к мужу, как опустилась на землю, так и осталась сидеть безучастной ко всему. Мысли ее были на покинутом Сааремаа. Там вместе с другими защитниками был ее муж, а в детском доме осталась пятимесячная Зина. Удастся ли их увидеть когда-нибудь?

Через час к пристани Лехтма подошли еще два торпедных катера. На одном из них прибыл комендант БОБР генерал-лейтенант Елисеев. Позднее механик дивизиона К. Д. Добровольский, совершивший переход на этом же катере, вспоминал: «В море была сильная волна. Выйдя из моторного отсека в рубку, я увидел сидящего у турели пулемета Елисеева. Холодная октябрьская вода окатывала генерала с ног до головы. Я взял брезентовый чехол от пулемета и укрыл плечи коменданта. Переживая горечь отступления, от ничего не замечал».

Видимо, раздумывал, правильно ли он сделал, переходя на Хийумаа. Да, разрешение на переход от командующего флотом было получено. В дезертирстве его никто не упрекнет. Но не лучше ли было разделить судьбу бойцов оставшегося гарнизона?

Около 170 человек, не считая экипажей катеров, эвакуировались на этих катерах на Хийумаа.

Днем 3 октября на командный пункт Северного укрепленного сектора срочно вызвали командира и штурмана ОВРа. Как вспоминает лейтенант Т. М. Кудинов, их встретил полковник А. С. Константинов. Здесь же находились перешедшие с Сааремаа комендант БОБР и его комиссар.

Приказ был краток. В ночь на 4 октября на катерах, базировавшихся на Хийумаа, выйти к Церелю — южной оконечности Сырве, в районе кирки Ямал снять штаб 3-й отдельной стрелковой бригады и максимальное число бойцов, а в следующую ночь вернуться обратно.

На острове собрали восемь катеров КМ. Это были небольшие тихоходные катера, вдобавок с изношенными моторами. Многие имели повреждения от налетов авиации, были залатаны на скорую руку. Из навигационного оборудования катера имели всего лишь магнитные компасы.

Командиром отряда КМ назначили капитана 3-го ранга П. А. Яковлева.

От Лехтмы до Цереля по прямой более 70 морских миль (более 125 километров). А морем этот путь увеличивается почти в два раза. Если учесть, что катера, приняв людей, должны были совершить обратный переход на Хийумаа, совершить его в штормовых условиях, ведя борьбу с вражеской авиацией, станут понятны трудности этого боевого задания.

Вечером собранные в Лехтме катера вышли в море. На Балтике не стихал осенний шторм. Старые, видавшие виды моторы часто выходили из строя. Ожидая устранения неисправностей, весь отряд ложился в дрейф или становился на якорь.

К утру 4 октября отряд смог пройти лишь четверть пути и укрылся от шторма у полуострова Кыпу. Катера были замечены вражеской авиацией и подверглись ожесточенным налетам. Часть из них получила новые повреждения.

Одновременно со сбором катеров КМ в Лехтме 3 октября в бухте Рейги инженер-капитан 3-го ранга В. С. Кравченко передал находившимся там командирам мотобота № 1 и катера «Свеаланд» приказание коменданта следовать на Церель. «Свеаланд» — речной трамвай, до войны поддерживающий сообщение между островами Моонзунда, с началом боевых действий превратился в сторожевой катер, несший дозорную службу у Хийумаа. Сейчас командование Береговой обороны надеялось, что с помощью речного трамвая можно будет снять часть оставшегося на Цереле гарнизона.

У мотобота № 1 пошаливал мотор. В районе пролива Соэлавейн он вышел из строя. Повреждение удалось быстро устранить, и мотобот продолжал следовать в кильватере за «Свеаландом». Прошло еще несколько часов. Вновь мотор мотобота отказал, на этот раз окончательно. Семь человек команды вместе с командиром, затопив свое суденышко, перешли на «Свеаланд».