Принцесса разыскивает горошину - Елена Яковлева

— Почему зеленым? Ты их видела, что ли, Матвеевна? — Мне стало как-то даже не по себе.

— Да не, они так сразу не показываются, в своем натуральном-то виде, — со знанием дела пояснила старуха. — А уж как покажутся, то, считай, все, место тебе на Альфа-Кентавре забронированное.

Ну, Матвеевна, во шпарит-то. Прямо не бабка, а «Очевидное — невероятное»! Не дай бог, наедет сюда ненароком какой-нибудь, прости господи, уфолог, наслушается, и пойдет дым коромыслом. «Нашествие инопланетян!», «Чугуновск облюбовали зеленые человечки!». А с другой стороны, чего бы им его и не облюбовать, если он самая что ни на есть «столица мира»?

Матвеевна между тем и не думала успокаиваться.

— Точно это они! — тараторила она. — Эти, зелененькие. Хотя тот, что приходил опосля Катькиной пропажи, под земного маскировался. Только уж больно хорош, бери да картину малюй. А еще прикинулся, будто не знает, куды Катька подевалась. Расспрашивал, и где это, мол, ваш внучка. А я ему прямо так в глаза правду-матку: ваши-де забрали, с Альфа-Кентавры…

— А он? — Я схватилась за сердце, догадавшись, что речь идет о Плейбое.

— А че он? — подбоченилась Матвеевна. — Криво так оскалился и пошел со двора. Смекешил, что я его раскусила. И с машинкой ихней с адским огнем я тоже в два счета разобралась.

— Подожди-ка, бабуль, — вмешался в нашу задушевную беседу Димыч. — Ты про какую машинку-то все рассказываешь?

— Да про ту, про самую. — Катькина бабка многозначительно поджала губы и сложила руки на животе. — Которую они мне подбросили, чтобы меня облучать, посля того, как Катьку забрали. Я ее в бурьянах нашла, возле забора. Гляжу, чего это такое блестючее? Присмотрелась — явно неземного происхождения. А еще, если на кнопку нажать, из нее пламя, как из ракеты!

— Ну и где же эта адская машина? — Мы с Димычем переглянулись.

— В уборной утопила, — сообщила Матвеевна.

— Ну ты молодец, — крякнул Димыч. — А в уборной, по-твоему, радиации не будет, так, что ли?

— Так я ж ее не просто так швырнула, а прежде в старый чугунок засунула, как в эту самую, саркофагу, — выдала свои тайны Матвеевна.

— Ну ты даешь! — обреченно вздохнул Димыч и попросил: — Ладно, бабуся, показывай свой Чернобыль. И вилы, какие-нибудь дай, что ли. Освобожу я тебя от радиации, хотя и с риском для своей молодой цветущей жизни, заметь.

— Смотри, сынок, дело твое, — посуровела челом Матвеевна и указала Димычу дорогу к деревянному сортиру в конце огорода.

— А вдруг это взрывное устройство? — шепнула я ему на ухо.

— Тогда хана вашему Чугуновску, — осклабился этот раздолбай. — Заминированное дерьмо сметет его с лица земли.

— Как знаешь, — фыркнула я, однако же удалилась на некоторое расстояние. Под благовидным предлогом осмотра собственного дачного участка. Послонялась там среди бурьянов, пока Димыч не возник посреди бабкиного двора с кривой физиономией и с насаженным на вилы чугунком, распространяющим амбре по всей округе.

— Безумству храбрых поем мы песню! — прокомментировала я это судьбоносное событие, зажала нос пальцами и подошла чуть ближе.

Из чугунка и в самом деле вывалилась какая-то странная металлическая хреновина, в которой после многократного окунания в кадушку с дождевой водой всезнающий Димыч признал ни много ни мало зажигалку для сигар.

— Ты уверен? — засомневалась я, не столько приглядываясь, сколько принюхиваясь к странной находке.

В ответ на это Димыч пообещал мне свой зуб, а также устроил настоящий ликбез:

— Я тебе говорю — зажигалка. Причем очень дорогая и редкая. Штучной работы. Если на эту кнопочку нажать, выскочит нож для обрезания сигары, а на эту — зажжется пламя. И если я не ошибаюсь, на ней еще и гравировочка имеется. Ну-ка, ну-ка…

— «Моему верному другу и спасителю. 17.12.2000», — продекламировали мы с Димычем не очень стройным хором, переглянулись и трогательно распрощались с Катькиной бабкой, пожелав ей мужества в неравной борьбе с зелеными пришельцами. Подванивающий, несмотря на омовение в кадушке, вещдок Димыч после непродолжительных препирательств с моей стороны все-таки засунул в багажник, и мы покатили обратно, тем же маршрутом. А посему путь наш, понятное дело, пролегал через пребывавший в вечерней неге Чугуновск. Мимо бывшей «звездочки», а ныне «сковородки», мимо гастронома, мимо дома с видом на…

— Тормози! — вцепилась я в плечо Димычу. Колымага пошла юзом и чуть не врезалась в ту самую помойку, на которую выходили окна моей квартиры, а в них ярко и нахально горело электричество!

Глава 18

ПО ЗАКОНАМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

— Там мужик, — сообщил вернувшийся с разведки Димыч. — Какой из себя? — Он задумчиво поскреб пятерней подбородок. — Да никакой!

— Тогда это Маоист! — пришла я к заключению после непродолжительного размышления. — Все приметы сходятся.

— В смысле твой муж? — оживился Димыч. — Тот самый, что с твоей подружкой?..

— Тот самый, какой же еще. А другого у меня не было. К сожалению… — процедила я сквозь зубы. — Кстати, он там один?

— Не знаю. Он же меня в квартиру не пустил. Высунулся из-за двери, буркнул, что тебя нет дома. Да, он еще, кажется, что-то жевал…

— Жевал? — не поверила я своим ушам.

— Ну да, жевал, а что такого? — шмыгнул носом Димыч. — Между прочим, я бы тоже не отказался.

Что такого? Что такого? Эта сволочь, мой бывший, сначала устроил себе элитную жизнь на стороне, а теперь явился трескать мои стратегические запасы! Мои маринады и соленья! Мои джемы и конфитюры! Так не бывать же этому! Во всяком случае, пока я еще жива.

— Дай пистолет! — потребовала я у Димыча. — Пристрелю этого гада!

— Ты че, очумела? — крякнул Димыч и слегка отступил.

— А тебе его жаль, конечно! — Моя благородная ярость была очень близка к закипанию. — Мужская солидарность проснулась, да?

— Да не фига мне его не жалко, — начал торговаться Димыч. — Только сама рассуди. Гульнул мужик, с кем не бывает, а ты его сразу к высшей мере?

— А как еще поступают с предателями в условиях военного времени? — парировала я со знанием дела. На тот случай, если бы Димычу вздумалось настаивать, что время сейчас вовсе даже мирное, я уже заготовила ответ следующего содержания: — А чего ж тогда нам киллеры на пятки наступают?

Димыч, однако, не стал спорить по существу, зато принялся цепляться за частности:

— Но и на войне бывает суд. Военный трибунал. Сначала дают слово подсудимому, потом оглашают приговор…

— Еще скажи, что разрешают последнюю сигарету перед смертью выкурить, — хмыкнула я.

— Ну и это тоже, — подтвердил Димыч, оказавшийся ко всему прочему еще и крупным специалистом по военно-полевым судам.

— Маоист не курит, — поспешила я разочаровать его. — Здоровье бережет.

— А это неважно.

— Ну и что ты предлагаешь? Оставить все как есть? Пусть он там лопает мои припасы, так, по-твоему? — У меня даже слезы из глаз брызнули.

— Нет, не так, — замотал головой Димыч. — Я предлагаю подняться в квартиру, выслушать твоего… Ну, короче, предателя. И только после этого вынести ему приговор по всей строгости закона. Заодно и пожрем. Как тебе мой план?

— Ну просто стратегический, — пробормотала я, слегка поостыв. — Ладно уж, пойдем. Только официально предупреждаю: не вздумай его защищать!

— Да чтобы я защищал такого гада! — Димыч в горячке даже кулаком себя в грудь стукнул. — Провалиться мне на этом самом месте!

— Ну хорошо, ловлю на слове, — устало вздохнула я и побрела к подъезду, порог которого я еще недавно переступала по нескольку раз на дню. С тяжелыми авоськами, но легким сердцем. Стоит ли уточнять, что теперь все было в точности наоборот.

Дверь я открыла своим ключом, завалявшимся в кармане. Чертыхнулась, споткнувшись о Маоистовы башмаки, разбросанные по всей прихожей. Димыч за моей спиной тоже ругнулся, только немного покрепче, потому что в темноте стукнулся затылком о притолоку. Ничего, в другой раз повнимательнее будет, а то привык, понимаешь, к профессорским апартаментам.

На шум из кухни выбежал Маоист. В трусах, майке и шлепанцах на босу ногу. Поправил очки на переносице и радостно изумился:

— Надя, это ты? Ну наконец-то! А то я так волновался!

Он волновался! Надо же! Прямо с лица спал!

— Куда ты запропала? — засуетился он вокруг меня. Даже тапки подал, чего за ним сроду не водилось. — А это кто? — наконец заметил он Димыча.

— Мой боевой товарищ, — отрекомендовала я Димыча Маоисту. — А это… мой бывший муж.

— Очень приятно, — раскланялся Димыч, все еще потирая шишку на затылке.

После чего Маоист на меня этак смущенно зашикал:

— Почему же бывший-то? Что ты такое говоришь, Наденька? Молодой человек, не слушайте вы ее…