Любовь в Люксембурге - Джессика Марчент

– Сомневаюсь, что до этого дойдет, – сказала Тэффи, не вступая в спор насчет Аннет. – Я даже не знаю, увижу ли его снова.

– Именно так он обходился и с Аннет, – подтвердила Кендра. – Бедняжка никогда не знала, на каком она свете. Аннет специально пригласила сюда своего отца, чтобы их познакомить, но Поль Сейлер так и не ответил на любезность.

– То есть? – Тэффи резала форель.

– Ну, не предложил познакомиться со своей семьей.

– Значит, у него есть семья? – Тэффи устремила взгляд на быстро бегущие яркие облака и вспомнила, как она спросила Поля, не родственник ли он Сейлеров-виноделов.

«Да, я из этой семьи», – ответил тогда он и сразу заговорил о чем-то другом.

– Виноградником управляет его мать, мадам Сейлер, – рассказывала Кендра. – Но Аннет даже не видела ее, кроме как на экскурсии. – Кендра сделала неопределенный жест рукой. – Так она смогла хотя бы взглянуть на дом.

– Она правда так поступила?!

– Почему бы и нет? Все средства хороши…

– Вижу, ты взяла индейку, – быстро перебила Тэффи. – Вкусно?

День тянулся бесконечно. Когда вечером Тэффи вернулась домой, квартира показалась ей не только пустой, но и враждебной. Это не ее дом, ощутила она с невыносимой ясностью, это дом Аннет Уоррен. В ней мгновенно созрело решение: я не буду здесь жить, я сейчас же откажусь от этой квартиры, я немедленно подыщу другую, ведь агентство еще, наверное, работает.

Но когда в руках у нее оказался телефонный справочник, он почему-то сам открылся на букве С. Однако, как она ни искала, она не смогла найти телефон ни квартиры Поля наверху, ни дома на берегу реки. Наверное, он не дал свой телефон для справочника, но это неважно, она все равно не стала бы ему звонить, конечно, не стала бы…

– Иду! – радостно крикнула Тэффи, когда прозвенел дверной звонок. Но стоило ей открыть, как она опять пала духом. – А, привет, Ник. Что ж, можешь войти…

– Определенно, ты умеешь заставить парня почувствовать себя как дома. – Ник ввалился за ней в гостиную. – Поль сказал, что я должен извиниться за вчерашнее. Ну, за беспокойство и все такое.

– Все нормально, – отмахнулась Тэффи с бьющимся сердцем. – Когда он тебе это сказал? Он здесь, в этом доме?

– Не-ет, это было вчера. Мне кажется, сейчас он с Клодией. – Ник плюхнулся в большое кресло, о котором Тэффи не могла думать иначе как о кресле Поля. – Я звонил ему на работу, но он не сказал, в какой она больнице. В общем… – Он откашлялся. – Ты, наверное, знаешь? Я видел, вы вместе уезжали.

– Может быть. – Тэффи постаралась поточнее припомнить поездку по незнакомым ночным улицам и утреннюю прогулку обратно. – Я плохо ориентируюсь, но, пожалуй, по карте найду. – Она пожала плечами. – Не стоит ломать над этим голову, мы все равно не можем туда поехать. Клодия не принимает посетителей.

Ник возмутился:

– Речь не о посетителях, а обо мне! Я купил цветы.

– Она не хочет даже цветов. Никаких цветов, никаких справок, ничего.

Тэффи изумленно слушала свой голос, слово в слово повторяющий то, что Поль твердо сказал ей. Да, она понимала, что чувствовал тогда Поль и почему. Должно быть, на свете сотни таких людей, как Ник и она сама, которые совершенно уверены, что Клодии будет приятно их видеть, как бы ни был ей необходим покой. Внезапно Тэффи стало ясно, что общего у всех этих людей.

Для самих себя мы настолько много значим, мелькнуло у нее в голове, что мы не сомневаемся в нашей значимости для всех остальных.

Своими словами Ник полностью подтвердил ее нелицеприятную мысль:

– Я ей очень нравлюсь, поэтому она и собиралась сняться в моем фильме. Я знаю, она примет меня, если только я выясню, где она находится, – доказывал он.

– Ничем не могу помочь, – решительно проговорила Тэффи, – но если бы и могла, то не стала бы. Это не моя тайна.

«Не моя тайна». Не этим ли выражением Поль осадил ее, когда она просила сказать ей настоящее имя Клодии? Тэффи внутренне поежилась при этом воспоминании. Как она могла задать такой нескромный вопрос? Естественно, такую информацию не сообщают направо и налево – всем, кто только ни попросит.

Дальнейшие просьбы и уговоры Ника Тэффи пропустила мимо ушей. Наконец он сдался и поплелся к дверям. Она проводила его, обращая гораздо больше внимания на его развязную походку и вообще на его инфантильность, чем на его слова: он не просто был центром своей собственной жизни, он был единственным человеком, который что-то значил в ней.

Тэффи с облегчением закрыла за Ником дверь и не без смущения посмотрелась в зеркало прихожей. Неужели точно так же окружающие видят и ее? Неужели она ведет себя так же?

– Кого я стараюсь обмануть? – Она покачала головой. – Я думаю не о ком-нибудь, а о Поле. Неужели он воспринимает меня так?

«Молодо-зелено», – сказал он о ней, и еще назвал неопытной и несдержанной девчонкой. Как он был прав. Она смотрела на свое круглое лицо, в свои зеленовато-карие глаза, в которых читалась ограниченность и незрелость, хотя раньше она этого не замечала.

– Неудивительно, что он не хотел снова с тобой встречаться, – сказала она расплывшемуся от навернувшихся слез отражению. – Неудивительно, что он назвал тебя мышкой. Вопрос в том, когда ты, наконец, очнешься?

Если бы он только вернулся к ней, если бы ей настолько повезло, то она бы перестала быть мышкой и превратилась в настоящую взрослую женщину. И первым шагом к этому, пришла она к выводу два часа спустя, будет осознание того, что Поль не вернется никогда. Ей придется повзрослеть без него, просто потому, что пришло время.

– Все равно, – обратилась Тэффи к молчащему телефону, – я еще немного подожду.

И еще немного. И еще немного. Она ждала до тех пор, пока поздний летний вечер не перешел в ночь – время, когда так легко представить себе мужчину, сидящего в огромном кресле, а потом легла в слишком большую и одинокую постель.

Удивительно, как спокойно спится, когда теряешь последнюю надежду. Утром, как ни горько ей было завтракать в одиночестве, Тэффи заставила себя накрыть стол в гостиной, как обычно. Надо привыкнуть к одиночеству и научиться находить радость в мелочах, вроде китайского чайного сервиза, который она купила сразу, как переехала. К тому времени, когда закипел кофе, ей даже захотелось есть. Вдобавок она кое-что решила для себя… по крайней мере в отношении Поля Сейлера.

– Конечно, я никогда не выйду замуж, – громко заявила она, одиноко стоя под душем. – Мальчики женятся, и тогда я превращусь в старую деву и буду нянчить их детей.

А если этого не произойдет, всегда остается работа. Хороший секретарь может далеко пойти, если только сосредоточится на своей работе. Вот эти серая юбка и белая блузка отлично подойдут для ее целей, а чтобы костюм не казался унылым, добавим медно-зеленый шарфик на шею.