Прелестная беглянка - Барбара Картленд

Но сейчас, узнав о давлении, которое оказывали на графа, заставляя сделать то, чего он не желал, Петрина поняла, что должна его спасти.

Ее пылкое воображение стало рисовать самые различные способы осуществления этого замысла. Девушка с головой ушла в свои мысли, так что Торнтон с некоторым беспокойством поглядел на нее:

— Надеюсь, вы мне поможете?

Петрина слышала его слова как сквозь туман. Конечно, она должна ему помочь, но в то же время нельзя допустить, чтобы Торнтон написал эту статью.

— Сколько вам заплатит леди Изольда?

— Десять соверенов, — ответил Николас Торнтон.

— Я дам вам двадцать! — быстро сказала Петрина.

— Вы очень добры, мисс Линдон, и я, конечно, принимаю ваше предложение. Но я должен написать статью. Все мое будущее зависит от этого!

— Статью! Статью! — Мозг ее лихорадочно работал, и наконец решение было найдено. С торжествующей улыбкой она обратилась к Торнтону: — Если я дам вам двадцать соверенов и хороший сюжет для статьи, вы обещаете не упоминать имя графа, особенно в связи с леди Изольдой?

— Хороший сюжет? — заинтересовался Николас Торнтон.

— Очень хороший! — повторила Петрина.

— А кого он касается?

— Герцога Рэнлэга.

— Ну что ж, о нем говорят, и все, что с ним связано, вызовет несомненный интерес.

— Тогда слушайте!.. — сказала Петрина, понизив голос.

— Мы едем в Аскот на скачки? — спросила Петрина у вдовствующей герцогини.

Герцогиня покачала головой.

— Только очень ненадолго! Надеюсь, вы не будете разочарованы, дорогое дитя, но я не могу три дня подряд быть на скачках. Это для меня непосильно.

— Нет, конечно, — согласилась Петрина.

— Наверное, нам имеет смысл посмотреть розыгрыш Золотого кубка, чтобы поддержать Беллу. Дервину это было бы приятно!

— А он с нами поедет? — не могла удержаться от вопроса Петрина.

Старая герцогиня покачала головой.

— Нет, он отправится в Виндзорский замок. Принц-регент всегда рад видеть его, но мы с вами не включены в список приглашенных. — И презрительно усмехнувшись, она добавила: — Но у меня и нет особого желания терпеть покровительство леди Хартфорд, которая из кожи вон лезет, чтобы показать, что она во дворце хозяйка. Я не выношу эту женщину!

— Тем более хорошо, что мы останемся в Лондоне, — улыбнулась Петрина.

— Но мы приглашены на ленч в королевскую ложу в день розыгрыша кубка. Это будет интересно. Кроме того, у вас появится прекрасный повод надеть то хорошенькое платье, что купили на прошлой неделе.

— Чудесно! — обрадовалась Петрина.

Но едва оставшись одна, она быстро набросала записку и приказала лакею отнести ее по адресу, прочитав который он удивленно вскинул брови.

Через два дня, когда граф в своем новом, черном с желтым, фаэтоне отбыл в Виндзорский замок, Петрина получила ответ на свое послание. Она прочитала его, спрятала в сумочку и направилась в гостиную старой герцогини.

— У вас есть какие-нибудь определенные планы на сегодняшний вечер, мэм?

— Приглашений нет. Вы же знаете, что все или отправились в Аскот, или делают вид, что отправились. Очередной наш бал будет только в пятницу, после скачек.

— Тогда, если вы не возражаете, мэм, я бы хотела сегодня пообедать с Клэр.

— Да, конечно, — одобрительно кивнула герцогиня, — а я прикажу подать мне обед в постель. Моя нога все чаще дает о себе знать, чем сильно досаждает мне. К тому же доктор твердит, что я должна побольше отдыхать.

— В таком случае следующие два дня вы должны провести в покое, и, если не захотите в четверг поехать в Аскот, я ничего не буду иметь против.

— Но тогда я не увижу, как лошадь Дервина выиграет Золотой кубок! — воскликнула герцогиня. — Ну уж нет, будет болеть нога или нет, но я должна видеть, как Белла первой придет к финишу.

— Ну конечно! — улыбнулась Петрина. — Но пока отдыхайте как можно больше. Вы всегда так добры и повсюду меня сопровождаете, а я знаю, что иногда это для вас очень утомительно.

— Ничего нет более утомительного, чем старость, — ответила вдовствующая герцогиня. — Но уверяю, что вашего первого сезона я не пропустила бы ни за что на свете!

Петрина поцеловала герцогиню и ушла к себе, чтобы приготовиться к вечеру.

Она, естественно, должна была уехать из дома в одной из карет графа и остановиться у подъезда дома Клэр.

Петрина заблаговременно удостоверилась, что Клэр уехала в Аскот, и, когда дворецкий маркиза Моркомба с удивлением воззрился на Петрину, она сказала:

— Я знаю, что леди Клэр нет дома, но мне нужно оставить для нее очень важное сообщение, которое она должна получить сразу же по возвращении. Могу я написать ей записку?

— Да, конечно, мисс, — ответил дворецкий и провел Петрину в холл.

Петрина нацарапала что-то вовсе неважное, запечатала и подала конверт дворецкому.

— Я вам была бы очень благодарна, если бы вы передали это леди Клэр из рук и руки в тот самый момент, когда она вернется из Аскота.

— Можете на меня положиться, мисс.

Дворецкий отворил дверь, посмотрел на улицу и был очень удивлен, не обнаружив там кареты графа.

— О господи! — воскликнула Петрина нарочито взволнованно. — Кучер, наверное, не понял, что должен меня подождать. Он решил, что я, как обычно, останусь обедать.

— Да, очевидно, вышло недоразумение, — ответил дворецкий.

— Вы не вызовете мне наемный экипаж?

Другого выхода не было. Вскоре прибыла карета, и кучер получил приказание доставить Петрину в Стэвертон-Хаус.

Однако лишь только они отъехали от дома, Петрина дала кучеру другой адрес. Через некоторое время карета остановилась в Парадиз-Роу. Там ее поджидал Николас Торнтон.

Выйдя из экипажа, Петрина дала ему деньги, чтобы он расплатился с кучером, и спросила:

— Они у вас?

— Да, все здесь, — сказал он, держа в руке пакет.

— Хорошо, а вот деньги, которые я вам обещала. — С этими словами она подала ему конверт, и Николас Торнтон сунул его в карман. — Все в порядке?

— Все, как мы и задумали. Так, приехали. — И он указал на угловой дом.

Петрине он показался очень приличным на вид: элегантный подъезд с фонарем, резные колонны и углубленные в стену окна. Все дома в Парадиз-Роу были построены еще во времена Стюартов, и, глядя на один из них, Петрина вспомнила об одной из первых обитательниц этого старинного уголка — герцогине Мазарин. Листая как-то в библиотеке графа одну из исторических хроник, она наткнулась на жизнеописание этой прекрасной, доброй и бесшабашной герцогини, пленившей сердце Карла II.

Король назначил ей ежегодное содержание в четыре тысячи фунтов, но, испытывая непреодолимую страсть к карточной игре, герцогиня просаживала все свои деньги, и после смерти короля, когда долги стали сильно превышать ее доходы, бедной женщине пришлось навсегда обосноваться в Парадиз-Роу.