Пантелеймон Романов - Пантелеймон Сергеевич Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Об вас разговора не было. Поэтому можете свободно располагать, — сказал, подходя, человек в пиджаке.
— Да чем располагать-то?
— А без задержки можете перебираться, вам задержки никакой, и ничего вам за это не будет.
— Какой номер дома велено ломать? — крикнул человек в рваном пальто, выбежавший из дома.
— Третий номер, — ответил человек в пиджаке и посмотрел на номер дома у ворот.
— В точку попал, как есть, — проговорил старичок, тоже посмотрев на номер и покачав головой.
— В общем порядке, в виду топливного кризиса приказано разобрать на дрова.
— А вы помещение нам приготовили?
Человек в пиджаке сначала ничего не ответил, потом, помолчав, проговорил:
— Это ежели всем помещение приготовлять, то дело делать некогда будет.
— Молчите лучше, — сказал негромко старичок, обращаясь к женщине, — а то хуже засудят. На нашей улице как только такие подъезжают, так все — кто куда. Дома, мол, нету. А там, когда выяснится, что ничего, объявляются.
К говорившим подошел еще один из приехавших в теплом пальто с порванными петлями и в валенках.
— Ну, чего ты, старуха, ну, пожила и довольно. Об чем толковать.
— Да куда же нам деваться-то? Как у вас руки на чужое-то поднимаются? Креста на вас нет.
— Да, неловко получается, — сказал человек в нагольном полушубке. — Мы, говорят, жильцов в другое помещение перевели. Вот так перевели: они все тут живьем сидят.
— А может, пройтить спросить.
— Ни к чему. Жалко, что вот ты уж очень набожная старуха-то, — сказал человек в пиджаке, обращаясь к женщине, — на чужое рука у тебя не поднимется, а то бы я тебя устроил.
— А что, кормилец? — встрепенулась женщина.
— Кто внизу у вас живет?
— Генерал бывший…
— Помещение просторное?
— Просторное.
— Ну, занимай, а там видно будет.
— Захватывай помещение! — торопливо шепнул женщине старичок, которая стояла неподвижно, как стоит курица, когда у нее перед носом проведут мелом черту.
Женщина вдруг встрепенулась и бросилась в дом.
— Что сказали? В чем дело? — спрашивали ее другие жильцы, но она, ничего не видя, пролетела мимо них наверх и через минуту скатилась вниз с иконой и периной в руках.
— Перины-то после перенесешь, — крикнул ей старичок, — полегче бы взяла что-нибудь, только чтоб место свое заметить.
Через полчаса приехавшие поддевали ломами железные листы на крыше, которые скатывались в трубки и, гремя, падали на тротуар. А внизу шла спешная работа: бросались наверх за вещами и скатывались вниз по лестнице в двери нижнего этажа мимо перепуганных, ничего не понимающих владельцев.
— Карежишь, Иван Семенович? — крикнул проезжавший по улице ломовой, обращаясь к работавшим на крыше.
— Да, понемножку. Из топливного кризиса выходим; умные головы начальство наше; вот хороший дом и свежуем.
— Ну, давай бог. Может, потеплей изделаете. А то эдакий холод совсем ни к чему.
— Черт знает что, — говорили мужики на крыше, работая ломами, — жили все по-хорошему, как полагается, и вдруг, нате, пожалуйста… А где людям жить, об этом думать — не наше дело. Ну-ка, поддень тот конец, мы его ссодим сейчас. Ох, и крепко сколочен, мать честная, он бы еще лет сто простоял.
— Построить трудно, а сжечь дело нехитрое.
Когда крыша была свалена, какой-то человек в санях, с техническим значком на фуражке, подъехал к соседнему старому пустому дому, вошел во двор, кого-то поискал, посмотрел, потом опять вышел на улицу и плюнул.
— Этим чертям хоть кол на голове теши! Ведь сказал, к двенадцати часам быть на месте.
Потом его взгляд остановился на сломанной крыше другого дома. Человек озадаченно замолчал и полез в карман за книжкой. Посмотрел в книжку, потом номер дома! И еще раз плюнул, пошел к работавшим.
— Вы что ж это делаете тут, черти косорылые! — закричал он на крышу.
Мужики посмотрели вниз.
— А что?..
— А что?.. Глаза-то у вас есть? Вы что же это орудуете? Какой номер вам приказано ломать?
— Какой… Третий, — ответил мужик в полушубке и полез в карман.
— Читай! — крикнул на него человек с техническим значком, когда тот вытащил из кармана полушубка бумажку и долго с недоумением смотрел на нее.
— Ну, третий, а тут какая-то буковка сбоку подставлена.
— То-то вот — буковка. Вот этой буковкой тебя… Сказано номер три-а, а ты просто третий полыхнул?
— Ах ты, мать честная… — сказал мужик в полушубке, еще раз с сомнением посмотрев на бумажку, — два часа задаром отворочали. А я было и глядел на нее, на буковку-то, думал, ничего, маленькая дюже показалась. Вот ведь вредная какая, — скажи пожалуйста. Ну, делать нечего, полезай, ребята, на следующий.
— Лихая их возьми, — выдумали эти буквы, — сказал старичок, — они вот тут так-то потрутся, да всю улицу и смахнут. Такое время, а они буквы ставят…
1918
Пределы власти
После пожара потребовался лес для постройки. Попавший во владение лес еще срезали зимой и весь разделили, искромсав на дрова с таким расчетом, что ежели вздумают отбирать, так чтобы и отбирать нечего было.
Около каждой избы лежали кучи обрубков бревен, хворосту, молодняка, осинника и березняка.
Члены волостного комитета сунулись посмотреть, не осталось ли где случайно лесу, но скоро вернулись.
— Что, чисто?
— Все под гребенку, — сказал председатель, — даже молодняк березовый по буграм толщиной в руку и тот смахнули.
Председатель, засучив рукава, показал свою руку. Все посмотрели на его руку.
— Осинник молодой, толщиной в палец, и тот повычистили, — сказал огородник.
— Хороший-то лес оболванили так, что из него ничего не сделаешь, — сказал кузнец и показал пальцем на раскиданные короткие обрубки, свешенные около избы председателя.
— Затем и оболванили, чтобы ничего нельзя было сделать, — сказал кто-то.
— Это верно. Вот они хоть никуда не годятся, зато за ними казна уж не погонится.
— С непривычки-то не знаешь, как перевертываться… Ежели бы не искромсали, глядишь, отобрали бы.
— А теперь вот и не отобрали, а лесу все нету. Взять бы эти умные головы, да об чурки об эти…
— Вот это бы ладно было.
— Кто это только выдумал?
— Постановление общим голосованием, — сказал лавочник, — отменить может только общее собрание.
Все замолчали.
— Да тут теперь и отменять нечего, — сказал кто-то сзади.
— Вот что, — сказал председатель, выступая в круг, — теперь уж разговаривать не об чем. Где у нас еще в уезде леса есть?
Все переглянулись.
— У ивановских был… — сказали сзади.
— У козловских был…
— И у нас был… — подсказал
